Все это передается из уст в уста, но далеко не всегда даже преданный зритель полностью улавливает смысл сказанного.
- "Наверно, так нужно,
- так надо
- Что нам на прощанье даны
- Осенний огонь листопада
- И льдистый покров тишины".
Эти стихи Лев Евгеньевич Хоботов в самом начале фильма читает своей будущей невесте, медсестре Людочке. Эдакое лирическое объяснение разрыва между ним и бывшей женой Маргаритой. "Стихи, - с восхищением говорит медработница, - вы написали?" И чистосердечный Лев Евгеньевич тут вводит девушку в заблуждение: "Нет. Другой: он уже умер, от чахотки". На самом деле эти строки принадлежат самому Леониду Зорину, они есть в оригинальном тексте пьесы.
- "Как корабль, что готов
- менять оснастку -
- То вздымать паруса,
- то плыть на веслах,
- Ты двойной предаваться
- жаждешь страсти,
- Отрок, ищешь любви,
- горя желаньем.
- Но любви не найдя,
- в слезах жестоких,
- Ласк награду чужих
- приемлешь, дева".
Влюбленные Хоботов и Людочка с интересом постигали интересы друг друга. В своем немолодом уже возрасте Лев Евгеньевич, как он выразился, вел иллюзорную жизнь: ходил в кино на последний сеанс, три раза был в оперетте, а потом и на катке. А вот Людочку он водил на лекцию, и она пошла по доброте своей. И именно на лекции от супругов Орловичей мы и услышали эти необычные стихи. Это "Подражание Луксорию" Валерия Брюсова, написанное в 1913 году. В загадочном произведении прозрачно звучит любовная тема. В фильме стихи обретают метафорический контекст: ведь "менять оснастку" склонна главная героиня Маргарита Хоботова. Дав отставку супругу и найдя нового, она под надуманными предлогами все равно не готова отпускать бывшего.
Немало нас, благодарных зрителей, забавят филологические дуэли куплетиста Аркадия Велюрова и любимца барышень, аспиранта Константина Ромина. Представитель старшего поколения то и дело пытается поддеть соседа. "Тартюф", "мотылек", "вы кандидат? Вы давно уже мастер!" В большинстве случаев уколы Велюрова оказываются с блеском отбиты. Но в одном из эпизодов упрек, пожалуй, был справедлив. Когда Константин перед женитьбой сжигал мосты в легкие отношения, он по телефону поблагодарил бывшую.
- "Как за что? За тайные
- мучения страстей!
- За горечь слез,
- отраву поцелуя!"
Велюров возмутился: "Это, по-вашему, не кощунство?" В общем-то отчасти. Ведь в этом стихотворении Лермонтова звучит обращение вовсе не к возлюбленной, а к Богу. Вообще в этом фильме многие стихи звучат не в реальном контексте, а в пародийном. Для тех, кто в теме, комический эффект становится явственным. Например, в нарочито пафосной сцене объяснения между Хоботовым, Людочкой и Маргаритой Павловной ("Это мой крест! И нести его мне") расстроенный Лев Евгеньевич с трагическим лицом читает Алексея Толстого:
- "Вонзил кинжал убийца
- нечестивый
- В грудь Деларю.
- Тот, шляпу сняв,
- сказал ему учтиво:
- Благодарю!"
Читается во всем этом драма интеллигента, но на самом деле эти стихи пародийные - тут "троллятся" идеи непротивления злу. Стихотворение продолжается так: "Тут в левый бок ему кинжал ужасный Злодей вогнал, А Деларю сказал: "Какой прекрасный У вас кинжал!..."
Многим запомнилась необычная песня, которую исполнил Савва Ефимов во время ужина с Орловичами. В пьесе этого фрагмента нет, это находка творческого киноколлектива. Из-за особенностей исполнения крайне сложно понять некоторые слова, тем более что они перемежаются с немецкими. Савва Игнатьевич поет знаменитые куплеты "Розамунда", которые в годы Великой Отечественной войны исполняли, как ни странно, солдаты почти всех армий.
Дружески и тонко образованные герои "Покровских ворот" подтрунивают над доброй, но простодушной медсестрой Людочкой. Чего только стоит знаменитое: "Слышали новость? Эмиль Золя угорел". Сам Лев Евгеньевич при встрече со своей девушкой в больнице декламирует стихи:
- "О Господи!
- По жизненной дороге
- С усилием передвигаю ноги.
- Что ждет его,
- младенца моего?
- О, горький мрак,
- не вижу ничего.
- Ничто не могло,
- взор мутится мой;
- Ни ем, ни сплю,
- тревожусь в час ночной!"
Хоботов говорит, что стихи принадлежат "одной французской поэтессе, которая носила под сердцем дитя". А на деле это просто литературная пародия самого Леонида Зорина на "женскую поэзию". Вообще различных окололитературных мистификаций в любимом фильме немало. Хотя почти все поэты, которые упоминаются в кино, действительно существовали и детали их биографии подлинные: португальский поэт Камоэнс в самом деле "потерял глаз", а Сервантес - руку. Однако во время катания на Чистых прудах Льву Евгеньевичу внезапно вспомнился лангедокский трувер Бертран Дю Фуа. Он, по словам Хоботова, "упал и умер". На самом же деле это больше похоже на мистификацию и намек на необходимость перерыва: никаких данных об этом трувере (нам более привычно - трубадур) найти не удалось.
Но самый поэтический, взрывной и одновременно таинственный эпизод любимого фильма - бенефис Велюрова в больнице: "История, леденящая кровь! Под маской овцы таился лев!"
Стихи звучат странно и явно не в духе обстановки. Неудивительная аховая реакция Маргариты на: "О если бы моя тугая плоть могла растаять, сгинуть, испариться!" Начитанный Костик правильно определил: "Тише, это Гамлет!" Причем в переводе Пастернака. А вот кому принадлежат остальные слова героя Броневого - загадка. Судя по оригиналу Шекспира, это все-таки перевод трагедии, но широкой общественности он неизвестен. Поэтому аплодисменты больницы были более чем заслужены.