Все девушки мечтают выйти замуж, а все юристы - стать адвокатами, вы с этим согласны?
Татьяна Бутовченко: Про всех девушек не знаю, а под второй частью, скорее, подпишусь. Только не у всех это получается... Я 50 лет в адвокатуре и знаю много судей и прокурорских работников, которые, отслужив положенное, сдали экзамены в адвокатуру. Только далеко не все смогли при этом поменять свои внутренние установки. Так и говорят: "Знаешь, я эту гадину всю жизнь гнобил и сажал, а теперь должен ее же защищать, иду на работу как на каторгу". "Гадина" - это такой у них обобщенный образ подзащитного. А вот я о своей адвокатской практике мечтала еще со студенческой скамьи. "Найди дело по душе, и тебе не придется ходить на работу" - вот это про меня. Когда в университете устраивали учебные процессы, сокурсники находились даже на роль конвоиров, только бы не попасть на роль адвоката.
Жизнь и ее обстоятельства постоянно меняются, сегодня - особенно стремительно. Формирует ли это новые запросы к адвокатам, с чем обращаются к вам люди?
Татьяна Бутовченко: Самая последняя тенденция, связанная с мобилизацией, - это обращение военного прокурора в московскую городскую Палату с предостережением, а по сути, ко всем адвокатам страны, - не вздумать консультировать людей, "как откосить от армии". Конечно, запрос такой у определенной части людей есть, но адвокаты работают в правовом поле, а "откосить" и использовать законное право на отсрочку - это, сами понимаете, две большие разницы.
Дмитрий Тараборин: Меня лично не тревожили этими вопросами, но знаю от коллег, что поступают обращения от осужденных и тех, кто еще пока находится в СИЗО, с просьбой помочь поменять статус, то есть получить возможность заслужить свободу на поле боя. Такой призыв веерно прошел по многим соцсетям и имел мощный отклик. Другой вопрос, что помочь в реализации этих обращений адвокаты вряд ли смогут, так как для этого нет законодательной базы.
Человек попал в сложную ситуацию, его задержала полиция. Как в условиях "неравных" сил он может защитить свои права, где средь ночи ему искать адвоката?
Татьяна Бутовченко: Конечно, в 99% случаев у человека нет никакого знакомого адвоката, но существует целая система обеспечения защиты, которая доступна круглосуточно 365 дней в году. Связаться с адвокатом обязано лицо, которое "схватило его за шкирку". Каждый полицейский и следователь такой номер телефона знает. И координатор на другом конце провода подберет нужного защитника на любое время.
Бесплатных адвокатов боятся, как и бесплатных зубных врачей...
Татьяна Бутовченко: Я бы не стала обобщать, поскольку бесплатны и те и другие только для человека, их работу оплачивает государство нашими налогами. Что касается адвокатского сообщества, то его реальные мольбы о помощи власти услышали и за три года подняли ставку оплаты труда с 550 до 1560 рублей за судный день. Но здесь мы говорим про защитника по уголовным делам, в гражданском же процессе человек должен сам обеспечивать себе адвокатскую помощь. Средние рекомендованные цены за день работы у нас вывешены в каждой консультации: 5000-7000 рублей. Смею вас уверить, что в каждом регионе, и в Самаре в частности, есть хорошие адвокаты, нет смысла искать столичных звезд. И когда по громкому политическому делу приезжают коллеги из столицы, то ходят, конечно, как короли, гонорары высокие собирают, но всегда ставят условие, чтобы в паре с ними работали самарские адвокаты. И наши пашут как рабочие лошадки.
Есть какой-то секретный телефон, по которому можно назвать свою проблему и узнать фамилию адвоката, специализирующегося на этом деле?
Дмитрий Тараборин: Есть, но он секретный...
Татьяна Бутовченко: Я бы не стала в этом вопросе сильно доверять социальным сетям, там ведь свои технологии работают - как привлечь внимание. В интернете любой начинающий адвокат может развить такую бурную деятельность, что диву даешься. Ищешь порошок стиральный, а тебе адвокат выскакивает, и он же, когда ищешь таблетку от головы. Представляете, вот едет по дороге олигарх и за ним четыре машины с охраной, и на одном из придорожных рекламных табло высвечивается: "Привлекают к уголовной ответственности - звони сюда". И вся команда бросается этот баннер фотографировать на телефоны. Это же просто сюр!
Откройте страницу Палаты адвокатов своего региона, там есть и раздел "Золотой фонд адвокатуры". А еще вот не списывала бы со счетов сарафанное радио, когда по секрету говоришь близкому другу: "Знаешь, беда у меня. Где найти адвоката?". Или зеркальная ситуация: "Не подскажешь защитника хорошего?". - "Ничего не могу сказать, вот только к этому не ходи!" Это когда один провальный процесс может поставить крест на карьере адвоката лет на семь. Вот такая профессия.
Вы уже упомянули тему борьбы адвокатов за свои права. В социальных сетях столько рассказов, как адвокатов и на порог СИЗО не пускают, и с подзащитным не дают общаться, и к СМИ выходить запрещают. Что есть правда?
Дмитрий Тараборин: Это сильное преувеличение, во всяком случае на территории Самарской области. Если адвокат хочет скандала, он его, конечно, получит, и его репутация начнет работать против него: будут игнорировать в разных инстанциях, максимально досматривать, затягивать дело. А если он работает в пределах установленных законом норм и осознает, что за каждое его действие будет отвечать его подзащитный, все идет нормально. Я знаю случай, когда адвокат встал на процессе и наорал на судью, а подзащитному добавили пару лет срока. За каждый "танец с бубном адвоката" ответственность ложится на подзащитного.
Татьяна Бутовченко: Как наглядный пример возьмите дело Михаила Ефремова, которое адвокат запорол по полной. Наверное, все помнят и такого раскрученного адвоката, как Александр Добровинский. Однажды он приехал в Самару и решил дать публике свой "творческий вечер". Публика из-за дороговизны билета шла вяло, так что собрались в основном жадные до пикантностей местные акулы пера, и нас, адвокатов, несколько человек пригласили, правда, бесплатно. И вот на сцену вышел шоумен, адвокат вел себя именно так, и начал кормить публику пикантными подробностями из жизни звезд нашей эстрады. Я подняла руку, и, хотя он все больше с галеркой общался, сказала на весь зал: "Уважаемые гости, а вот вы хотели бы, чтобы Александр Андреевич про ваши дела так же легко рассказывал: про то, как вы делите простыни, чайные ложки... Он, наверное, забыл как адвокат, что нормы профессиональной этики ему запрещают это делать. И срока давности у адвокатской тайны нет...". Повисла тишина.
Это я про то, что настоящий адвокат и анализирует, и тайну хранит безупречно.
Какие проблемы больше всего волнуют людей?
Дмитрий Тараборин: Часто спотыкаются о то, что закон есть, но он не работает. Вот последний случай из моей практики. В Самарском облсуде находится на рассмотрении дело по обвинению двух человек в незаконном обороте наркотических средств. Дело рассматривалось с участием присяжных заседателей, коллегия которых постановила в отношении одного из них оправдательный вердикт, но не смогла его огласить (судья все время отправлял их в совещательную комнату устранять некие противоречия в тексте). На следующий день, когда все точки и запятые были поставлены в нужных местах, заминки начались на дороге - две разные машины остановили в потоке сотрудники ГИБДД, а потом в одно из авто въехала случайная машина, и оба заседателя опоздали в суд, а следовательно, не огласили вовремя вердикт. Это значит, что человек проведет в СИЗО еще минимум год, пока будут собирать новую коллегию присяжных.
И часто такое случается?
Дмитрий Тараборин: Почти всегда, когда суду становится известно, что присяжные вынесли оправдательный вердикт.
Это было в Ленинском суде, потом - в Промышленном. Такое происходит регулярно, и коллегия под надуманными предлогами распускается. А присяжные - это почти единственная надежда на оправдательный приговор, профессиональные суды не помню, когда его вообще выносили. По статистике у них таких 0,2%, а у присяжных - от 30 до 60. Вот вам и гуманизация. И это вообще позиция общества: потерпевшего жалеть, а обвиняемому требовать самого строгого наказания, не очень вникая в детали дела и уж тем более в обстоятельства, которые привели его на скамью подсудимых.
Татьяна Бутовченко: Коллега нарисовал совсем грустную картину. Но здесь не все так просто: 90% дел рассматривается совершенно нормально, но к адвокатам-то попадают именно оставшиеся 10% сложнейших ситуаций. И адвокатам, которые понимают, что в делах есть обстоятельства, которые суд никогда не учтет, становится реально тяжело. Мы все должны думать над гуманизацией судебного процесса и взывать к милости общества к падшим. Ибо зло порождает зло.