Поговорим по-взрослому
Самым провокационным спектаклем программы стала, пожалуй, "Василисса" (РАМТ, Москва). Он поставлен по пьесе Марии Малухиной о девочке-подростке, застрявшей между миром людей и лесной нечисти. Как многие тинейджеры, Вася выглядит странновато (визуально персонаж напоминает героиню сериала "Очень странные дела"), не всегда слушается родителей и пытается разобраться в себе. На ее пути встают воплощения тех страхов, которые питают мамы и папы всех времен, в виде сказочных персонажей. На сцене щедро льется бутафорская кровь, упыри и навки выглядят нарочито пугающе - но даже самые скептически настроенные зрители хохочут над этим "ужастиком" и умиляются тому уважению, которое выказывают друг другу герои. Родители Василиссы - любящие и мудрые, сама она - добрая и жертвенная, парень из "плохой компании" (волколак с готическим гримом и черными ногтями) по-юношески трогательно влюбляется и демонстрирует, как умеет он быть покорным... Просто все это "правильное" содержание облечено в такую форму, которую юные циники не станут высмеивать.
Попыткой непринужденно поговорить на серьезную тему стала и постановка Воронежского ТЮЗа - "У ковчега в восемь". Режиссер Евгений Кочетков выбрал популярную пьесу немецкого драматурга Ульриха Хуба о пингвинах, которым удалось проникнуть в Ноев ковчег не парой, а втроем. Ничего предосудительного - просто дружба. Они ругались в пух и прах, но в сложный момент не смогли оставить третьего лишнего на верную гибель. Артисты (Олег Бондарь, Алексей Иванов и Ярослав Козлов) рисуют своих глуповатых персонажей штрихами - немного ходьбы вперевалку, немного бестолкового гвалта. Возможно, в такой условной манере (например, средствами анимации) стоило подать и других пассажиров ковчега. В спектакле, однако, использованы яркие видео с кадрами из мира животных, которые выбиваются по стилистике из общего визуального решения. Белая бумага в роли льда и снега, черные фигуры артистов в красных ботинках, алый шарик вместо бабочки, которую один из пингвинов из баловства убил, а потом казнил себя как за смертный грех, даром что назывался атеистом. Может, смерть бабочки и стала для Бога последней каплей, из-за которой и случился потоп, размышляют пингвины. Совесть просыпается то у одного, то у другого, сообща они пытаются понять: есть у мироздания некий Творец, Распорядитель и Судья. Может, Бог - лишь проекция наших представлений о нем. В конце концов, один из пингвинов вполне успешно дурачит главного распорядителя ковчега - белую голубку (Лилия Юникова), говоря с ней от имени Всевышнего.
Блокадные хлопья
Петербургский "Комик-трест" затронул более узкую трудную тему - военное детство. Спектакль "900 хлопьев снега" готовили в сотрудничестве с Музеем обороны и блокады Ленинграда. Пресловутые 900 дней сжали в один день из жизни девочки Яси, ждущей маму в чужой квартире. Закутанный от холода ребенок исследует предметы, извлекая их из-под "маскировочной" белой ткани, как из-под снега. Елочная звезда из стекляруса и пустая сахарница, гильзы от снарядов и игрушечная полуторка, похожие на рафинад кубики - Яся отчаянно обгладывает один, со слогом "ма"... "Ма", как следует из мелькающего на фоне видео, уже замерзла где-то на улице. В окно к девочке влетает кукольная Смерть, но в пространстве между сном и явью ее удается победить. Для кого-то из зрителей такой образный ряд стал первым прикосновением к истории войны и блокады. Тем, кто уже что-то знал, - позволил добавить к знаниям эмоции, сопереживание.
- В наше время дети очень благополучны, очень успокоены, - отметила режиссер Татьяна Сидорова. - Во время пандемии мы сидели в изоляции и думали, как нам сложно, но рядом был горшочек, холодильничек, телевизорик, это была хорошая возможность успокоиться... Возвращение к блокадной теме дает понять, что такое настоящие сложности. Дай Бог, чтобы мы никогда их больше не видели. Невозможно не напугать зрителя, когда речь идет о том, что действительно страшно. Но человек всегда ищет выход, поднимает себя за волосы, как барон Мюнхгаузен. То, как выживали блокадники, - за пределами нашего опыта и понимания.
Классический вариант
Для тех, кто воспринимает походы в театр как дополнение к урокам литературы, на фестивале была целая серия спектаклей по произведениям классиков.
Так, Саратовский ТЮЗ привез свой новый хит - "Мы на острове Сальткрока". Режиссер Виктория Печерникова (в Воронеже ее знают по спектаклю "Камень" в Камерном театре) взялась за одноименную повесть Астрид Линдгрен о приключениях городских детей, приехавших на каникулы в маленький поселок. Замкнутый мир простых и добрых людей, где можно сколько хочешь бегать, кататься на лодке и печь треску на углях, для юных зрителей может выглядеть легкой экзотикой. Во взрослых он точно пробудит ностальгию по потерянному раю детства. На сцене просторно: скалы, причал, пароходик и скелет Столяровой усадьбы, остальную обстановку создают свет, мерцание морской воды и музыка. В партитуре соединяются популярные шведские песни 1960-х (в этот период была написана книга) и фольклорные напевы в технике кулнинга (завывание, которым пастухи пользовались, чтобы созвать в тумане овец). Обаятельная Червен, она же Колбаска, в исполнении Ирины Протасовой предстает этакой Пеппи Длинныйчулок, лишенной детских травм и хвастливости. Озорная, непосредственная, по-деревенски находчивая и трепетно любящая своего сенбернара девчушка становится стержнем спектакля. Ее глазами публика видит и отношения незадачливого вдовца со своими детьми, и одиночество красивой Малин (перетекающее в не менее красивую историю любви), и жестокую изнанку коммерческих отношений.
- Когда мы маленькие, все знаем, как жить. Нельзя терять этого внутреннего ребенка - с его пониманием любви, милосердия и справедливости, - убеждена Протасова.
Подросткам постарше действо могло показаться слишком наивным, а для детей до 14 и взрослых, уставших от сложности мира, оно было в самый раз. В постановке использована лишь часть книжки Линдгрен, и культпоход - хороший повод прочесть ее целиком.
"Каштанка" Севастопольского ТЮЗа создана Иваном Пачиным нарочито "по тексту". Специально выделенный актер читает Чехова, сидя в зале, как режиссер на репетиции. Если он говорит, что Каштанка почесалась, та на сцене немедленно чешется, а на словах "в комнату вошел высокий господин" входит именно что господин, и совершенно точно высокий. Особенно важную сцену по произволу чтеца проигрывают десяток раз. В начале спектакля он излагает краткое содержание рассказа на фоне черной ширмы, напоминающей классную доску, задавая "тему сочинения": "Что это - собачья верность или рабское сознание?" Впоследствии на той же ширме возникают названия глав, чтобы у зрителей не оставалось сомнений в том, что от Чехова не отступают ни на йоту.
Каштанку представляют отдельно - заслуженная артистка Севастополя Екатерина Скрибцова раскланивается на авансцене прежде, чем войти в образ. Весь мир - театр, даже если школяры об этом пока не слышали.
Собственно, театру и посвящен спектакль. Таинственный Незнакомец дрессирует своих питомцев, цитируя Станиславского и Немировича-Данченко. В его зверинце есть ведущие актеры и герои второго плана, тренинги длятся часами, и животные твердо усваивают постулаты профессии ("воображение и вера"). Гусь Иван Иванович (Семен Сковородин), как и всякий двуногий, всю жизнь репетирует свою главную роль - умирание - и с блеском играет ее в последний раз. Трагического актера за лапки выносят на задний двор, а на замызганном заднике продолжает играть его тень. С честью пройдя школу молодого артиста, Каштанка возвращается к своим малокультурным хозяевам настоящей примой, и теперь уже Федюшка учится у нее верить в предлагаемые обстоятельства. Искусство вообще способно придать смысл самой что ни на есть собачьей жизни.
Иван Пачин, режиссер:
- Мы работаем не только для детей, но и для родителей. Нам важно, чтобы они смотрели спектакль вместе и потом обсуждали увиденное. Я всегда за то, чтобы в спектакле кто-то погибал, это же часть жизни. Взрослый встречает смерть Гуся в "Каштанке" с высоты своего опыта, а для ребенка смерти еще нет. Но он может заметить, что мама плачет в соседнем кресле и не скрывает слез. Амплитуда чувств у маленького зрителя увеличивается, развивается эмоциональный интеллект. Если родитель не видел спектакль, он не сможет подобрать ключей к разговору о впечатлениях ребенка. В Воронеже я не впервые вижу, что взрослые приводят на спектакль детей, а сами сидят в фойе. Искренне этого не понимаю. Бывает, что дети приходят целым классом с учителем. Хорошо, пусть приходят так. Режиссер Александр Брянцев (основатель первого в России театра для детей. - "РГ") сказал, что в ТЮЗе артист должен иметь дар педагога, а в зале должен находиться педагог с даром артиста. Мы редко достигаем этого переплетения, но оно чрезвычайно важно.
Ирина Протасова, актриса Саратовского ТЮЗа:
- Было бы неплохо, если бы педагоги, которые приходят в театр с классами, почаще объясняли детям, как себя вести. Бывает, что учителя сажают ребят по местам, выходят и сидят в телефоне. А как они потом будут проверять сочинения?.. У нас в театре иногда приглашают классы на экскурсию, показывают гримерный цех, изготовление декораций и костюмов. Детям нравится, мне кажется, это хороший способ понять, что театр - это больше чем "а вот мы вам расскажем веселую историю".
Альфия Абдулина, худрук театра кукол "Бродячая собачка" (Санкт-Петербург):
- В последнее время у нас проблема с родителями. Сейчас это дети 1990-х, многие из них не читают, не знают, допустим, "Краденое солнце" Чуковского. Мы стали даже у себя в соцсетях рассказывать, кто такие Чуковские и Маршак, что они написали. Директора российских театров не дадут соврать - если название спектакля незнакомое, зрители не приведут детей. У нас был такой случай: постановке по "Красной шапочке" дали подзаголовок "Старая сказка на новый лад". Смотрим - не идет народ! Сделали просто "Красная шапочка" - все, зал битком. На спектакли по современным пьесам родителей не заманить. Приходится устраивать онлайн-читки, просвещать. Еще беда - мамы считают, что они привели ребенка в театр, и это уже не их проблема, что он носится по залу, другого малыша игрушкой по голове стукнул или орет "Дай мне конфету!". Конечно, родители должны готовить ребенка к посещению спектакля.