- Наперсница волшебной
- старины,
- Друг вымыслов,
- игривых и печальных,
- Тебя я знал во дни моей весны,
- Во дни утех и снов
- первоначальных.
- Я ждал тебя...
А.С. Пушкин. 1822
Эти строки 23-летний Александр Сергеевич написал 200 лет назад и посвятил их своей няне Арине Родионовне.
Помнится, что в начальной школе мы чуточку завидовали поэту. Ведь няни в пору нашего детства только в стихах Пушкина и оставались. Во всяком случае в нашем городке их не было.
Но вот вспомнив на днях пушкинский "Зимний вечер", я увидел наш двор, затерянный среди сугробов. Увидел девочку в коротком пальто и валенках, узнал ее и понял, что эту девочку могу назвать своей няней.
Расскажу обо всем по порядку. Может, этот номер газеты попадется на глаза и героине моего рассказа. Под Рождество случаются чудеса.
...Мы были соседи: я жил на втором этаже, а Саша на первом. Саше - пять лет, а мне - полтора года.
Помню ее руки, которые подхватывают и удерживают, и горячие предостережения: "Не упади... держись за меня... горюшко ты мое..."
Мы рядом на многих детских фотографиях: и в песочнице, и в палисаднике, и на огороде, и на Пушкинском бульваре, и у городской новогодней елки.
Если бы не тихая, молчаливая, упрямая в своей заботе Саша, моим дедушке и бабушке уследить за мной на улице было бы трудно. Хоть я и был не выше сосновой табуретки, но бегал так, что догнать меня старики не могли. И вот тут спасала Саша. Скольких царапин и ушибов я избежал, подхваченный маленькой няней.
Как-то зимой мы с Сашей пошли с санками на речку Золотуху. Это рядом, прямо за забором. И речка - не река, а речушка. Морозы давно ее сковали. Беспокоиться не о чем.
Пришли покататься и ребятишки с соседних дворов. Саша сама не катается, а катает меня: толкнет с горки - и я еду как барин. Саша сбегает вслед, поможет забраться обратно на горку и санки втянет.
Так я и катался, пока санки не уехали дальше обычного и не угодили в полынью, скрывавшуюся под свежим снегом.
Я стал тонуть. Почему-то онемел и пикнуть не могу. Чувствую: набухают, наливаются ледяной тяжестью валенки и шубка. Дети с берега кричат, но даже мальчишки не решаются бежать на помощь. А Саша ползет по льду, хватает меня за воротник шубейки и тащит изо всех силенок. Ну тут и мальчишки подоспели, даже санки вытащили.
В плохую погоду Саша приходила к нам и часами играла со мной. Дедушка рассказывал в письме моим родителям: "У нас была в гостях Саша. Наш парень к ней привязался, зовет он ее Тата. При ней ведет себя очень храбро, больше озорничает, как бы хочет показать себя, мол, какой я смелый. Только мы спускаемся утром или вечером с лестницы на первый этаж, он начинает звать: "Тата!.. Тата!.." Саша слышит и выходит. Вчера он попросил бабушку нарядить его девочкой Сашей. Бабушка его повязала платочком. Когда я его укладывал, он повторял "Тата, Тата...", указывая на себя и на платок на голове..."
Отец Саши был военным. Его звали дядя Дима. С моим дедушкой его сблизила любовь к литературе. Они вместе ходили подписываться на собрания сочинений классиков. Обменивались толстыми журналами.
Когда мы шли зимой в детский парк, то Саша везла меня на санках, а дедушка с дядей Димой шли за нами, обмениваясь новостями.
Под Новый год каждый вечер нас с Сашей водили к елке на площади. Мигали лампочки, переливались стеклянные шары, играла музыка. Набегавшись, я забирался в санки, и Саша, как лошадка, везла меня, цокая языком.
Умаявшись, Саша неохотно уступала роль лошадки дедушке и шла за санками, присматривая, чтобы я не вывалился.
В три года я уехал к папе с мамой на Алтай. Саша уже в школе училась. Помню, как мы с дедушкой зашли к Фокичевым проститься.
Саша стояла в дверях в школьной форме. Две аккуратные, туго заплетенные рыжие косички. Два белых бантика. Высокий чистый лоб. Глаза серьезные.
Дедушка сказал, что вот внук уезжает, зашли проститься. Я молча протянул Саше конфету "Гулливер".
Мне вдруг стало грустно, хотя до этого я как-то не переживал свой отъезд. Наверное, думал, что и Сашу, и деда с бабушкой можно будет взять с собой.
Через полгода я вернулся. В квартире на первом этаже поселилась другая семья. Куда переехала Саша - до сих пор не знаю. Возможно, дядю Диму перевели на другое место службы.
Спасибо тебе, Саша, наперсница моей волшебной старины.
Зимний вечер
- Буря мглою небо кроет,
- Вихри снежные крутя;
- То, как зверь, она завоет,
- То заплачет, как дитя,
- То по кровле обветшалой
- Вдруг соломой зашумит,
- То, как путник запоздалый,
- К нам в окошко застучит.
- Наша ветхая лачужка
- И печальна и темна.
- Что же ты, моя старушка,
- Приумолкла у окна?
- Или бури завываньем
- Ты, мой друг, утомлена,
- Или дремлешь под жужжаньем
- Своего веретена?
- Выпьем, добрая подружка
- Бедной юности моей,
- Выпьем с горя; где же кружка?
- Сердцу будет веселей.
- Спой мне песню, как синица
- Тихо за морем жила;
- Спой мне песню, как девица
- За водой поутру шла.
- Буря мглою небо кроет,
- Вихри снежные крутя;
- То, как зверь, она завоет,
- То заплачет, как дитя.
- Выпьем, добрая подружка
- Бедной юности моей,
- Выпьем с горя: где же кружка?
- Сердцу будет веселей.
Александр Пушкин. 1825
Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru