Александр Константинович, вас, обладателя "Оскара", лауреата двух государственных и множества других премий, наградами не удивишь. И все же - что значит для вас новое признание? Оно было неожиданным?
Александр Петров: Очень неожиданным. Не могу сказать, что хорошо знал об этой премии, слышал, что она есть, но кто и за что ее получает, не представлял. И, конечно, очень удивился, что экспертный совет премии обратил внимание на меня. Вот вы говорите, что я избалован признанием. На самом деле любая премия - это сюрприз, неожиданность и подарок. Потому что художник всегда ждет внимания к своему труду, его оценки. После окончания любой работы у меня начинается такой достаточно мучительный период, когда ждешь мнения профессионалов, коллег, простых зрителей. Потому что хорошие слова близких и друзей - это, конечно, очень важно и ценно, но только незнакомые люди полностью объективны. Этот период ожидания всегда немножко тоскливый. Потрачены силы, время, жизнь, фильм делается долго, годами. И когда вдруг в прессе или где-то еще появляется цепочка неплохих оценок, сразу происходит такой выдох, я начинаю оживать, верить, что все было не зря, что все хорошо и фильм получился, что у него есть зритель, перспективы. А премия - это мощное подтверждение успеха. Но, с другой стороны, очень высокая оценка сразу налагает на человека определенные обязательства в плане качества его работы, творческой жизни, надо и дальше соответствовать. Это непросто на самом деле.
С наследием Андрея Платонова связано самое начало вашей творческой жизни как художника-аниматора: по мотивам его трогательного рассказа "Корова" вы сделали одноименный десятиминутный фильм в период учебы на Высших курсах сценаристов и режиссеров. Почему именно Платонов?
Александр Петров: Когда этот фильм задумывался, о Платонове не было даже речи. Фильм вырос из курсовой работы, которая на самом деле ничего не предвещала. Это было обычное учебное задание, рутинная работа. Но у меня возникли большие трудности с поиском материала - все никак не получалось придумать историю на одну мультипликационную минуту. Внятной идеи и сюжета не было. Потом ко мне в Москву на несколько дней приехала моя жена Наташа - она-то и спасла положение. Она вдруг заговорила о повести Василия Белова "Привычное дело" - там есть глава, посвященная корове, которая перед тем, как ее зарежут на мясо, вспоминает всю свою жизнь. Когда Наташа напомнила этот фрагмент, меня, что называется, пронзило - захотелось рассказать этот коровий сон. Дело пошло, материал стал выстраиваться, но все равно чего-то не хватало - сюжета, какой-то параллельной человеческой истории. На этом этапе помощь пришла с другой стороны. Володя Петкевич, с которым я в качестве художника работал на Свердловской киностудии тоже над фильмом по Платонову, увидев мои метания, посоветовал присмотреться к платоновскому рассказу "Корова". Я даже не помню, читал я до того этот рассказ или нет, но когда прочел - все встало на свои места. И в итоге получился 10-минутный фильм. Вот так, очень непрямым путем, я пришел тогда к Платонову, начав с Белова.
Правда, что мальчика Васю из "Коровы" вы рисовали со своего сына?
Александр Петров: Да. Мне показалось, что его внешность, пластика, темперамент хорошо ложатся в этот материал. Я просто рисовал своего ребенка, и мне это нравилось.
Вы упомянули, что с Владимиром Петкевичем тоже делали фильм по Платонову. Что это была за работа?
Александр Петров: Я был у Володи художником на его дебютном фильме. Мы вообще много работали вместе до того, как я стал делать свои картины. Он первый в российской анимации, мне кажется, посягнул на прозу Платонова. Это было совершенно необычно для репертуара тогдашнего мультипликационного кино. Тогда уже многие начали экспериментировать, но такого рода кино, тема, материал были очень непривычны. Он тоже выбрал детские рассказы Платонова - "Никита" и "Железная старуха" - и сделал из них своего рода комбинацию. Фильм получился удачный, он его назвал "Ночь", и эта работа сразу получила высокую оценку наших коллег. Сейчас Владимир живет и работает в Минске.
То есть ваш платоновский дебют вызревал в вас долго, непросто, но целенаправленно - судьба вас явно к нему вела…
Александр Петров: Можно и так сказать. В связи с этим хочу вспомнить своего педагога Ливию Александровну Звонникову. Она преподавала во ВГИКе русскую литературу. Именно с нее началось мое знание Платонова - я благодарен ей за то, как нам, студентам художественного факультета, она преподнесла его творчество, как она вообще рассказывала о русской литературе. Александр Сокуров пользовался ее советами, когда делал фильм по Платонову "Одинокий голос человека". Это была курсовая работа, очень важная для него. Именно это киновоплощение платоновского слова впервые меня заставило думать о своем кино. Только спустя 10 лет я стал заниматься своим фильмом по Платонову, но толчки были во время учебы во ВГИКе - тогда были первые сильные удары и сильные впечатления. И, видимо, это все не случайно оказалось как-то сложено ступеньками, по которым я шел, не очень понимая, куда, но, видимо, шел в правильном направлении.
В итоге вы выбрали непростой творческий путь и нелегкую специализацию. Вы создаете свои анимационные фильмы на литературном материале высочайшего качества. Платонов, Достоевский (фильм "Сон смешного человека"), Хемингуэй ("Старик и море"), Шмелев ("Моя любовь") - одно перечисление этих имен говорит о том, что зритель увидит не мультик в традиционном "облегченном" понимании этого слова, а фильм, поднимающий какие-то вечные жизненные вопросы. То есть аудитория у такой анимации не может быть очень широкой. Не проще создавать "кассовые" мультики с закрученным сюжетом?
Александр Петров: Я не умею делать кассовые фильмы, хотя очень хотелось бы… Не в том смысле, чтобы делать что-то другое, а в том, чтобы кассовыми были эти фильмы, чтобы у них была аудитория. Я не умею делать веселые, озорные, развлекательные фильмы. Не умею делать сериалы. Хочу попробовать сделать полнометражный фильм, но он тоже не будет развлекательным или похожим на американский или японский мультфильм. Это будет все равно фильм Александра Петрова.
Судя по вашим фильмам, вы не страдаете болезнью многих современных режиссеров, пытающихся "угл`убить" и осовременить литературный материал, подчас до неузнаваемости …
Александр Петров: Считаю своим долгом бережно относиться к выбранному первоисточнику. Я все-таки транслятор, поэтому не стремлюсь дирижировать. Мне кажется, есть уже красивые истории, глубокие, сильные мысли и чувства, которые запечатлены в тексте, и этому надо просто помочь материализоваться на экране. Конечно, нужно вести параллельную какую-то свою идею. Но я с этим не играю. Автор - важный собеседник, у которого нужно учиться, а не выпендриваться с помощью его имени.
Вы работаете в сложнейшей и трудоемкой технике - живописи по стеклу, которую критики назвали ожившей живописью. Это выбор раз и навсегда?
Александр Петров: Художник так или иначе всегда экспериментирует, некоторые всю жизнь в поиске. Ищет свой язык, который будет соответствовать душевному строю и помогать более-менее широко раскрыть его взгляд на эту жизнь. Я тоже прошел путь "шараханья". Пока был художником-постановщиком и работал с другими режиссерами, мне всегда хотелось помочь людям высказаться ярко, интересно, найти какой-то новый образный строй для каждого фильма. Точно так же я мучился, когда начал делать свою "Корову". Но поскольку к тому времени многие этапы поиска были уже позади, у меня как-то все быстро разрешилось. Несколько тестов масляными красками показали, что Платонов в моей реалистичной живописи будет абсолютно органичен. Я не предполагал тогда, что все последующие фильмы буду делать в этой технике. Но когда фильм был закончен, вдруг пришло понимание, что пластичность масляной краски, которую можно раздвигать, растаскивать по гладкому стеклу, открывает огромные возможности. И я как-то вдруг успокоился. Масляная краска мне как художнику понятна, близка и ясна. Этот материал меня слушается, хотя и сопротивляется, конечно, иногда - с ним тоже не все просто.
Вас можно назвать первооткрывателем этой техники? Или вы ее только прославили?
Александр Петров: Мне все пытаются приписать изобретение этого способа, хотя и до меня в этой технике люди работали, и сейчас работают. Просто путем поиска находишь свой язык, адекватную тебе форму. И дальше идет процесс их усовершенствования, поиска новых вариантов. С каждым новым фильмом что-то меняется в материале, в технике, потому что у каждого фильма своя история, интонация, свои герои, пространство, свет и цвет.
Больная тема: авторское анимационное кино на TV и в кинотеатрах практически не демонстрируется. Единственная ваша работа, которую увидели многие миллионы зрителей во всех странах мира сразу, - это "Жар-птица", украсившая церемонию открытия Паралимпийских игр в Сочи. Где можно посмотреть ваши фильмы?
Александр Петров: Как и многое сегодня - в Интернете. В конце концов, если не показывает телевидение, если нет кинопроката, других форм показа, пусть так люди смотрят. Я рад, что есть зрители в Интернете и они хотят смотреть эти фильмы, ждут их. Если бы у людей была возможность купить их, может, они и купили бы. Но сейчас можно не покупать, поэтому не покупают… В свое время у нас был проект с Первым каналом: телевизионщики помогли сделать небольшой тираж моих фильмов для кинопоказа, и эту программу увидели зрители в 15 - 20 городах страны. Все мои фильмы сделаны для киноэкрана, на кинопленке, это хорошее изображение, хороший звук. И, конечно, впечатление от их просмотра в кинозале намного сильнее, чем на DVD или в YouTube. Для меня это была некая мини-победа, потому что очень хотелось доказать, что авторское кино жизнеспособно и нужно зрителю. Правда, были кинопрокатчики, которые не понимали, что с предложенным материалом делать, приходилось объяснять, что такое кино тоже можно показывать, и люди пойдут. Проблема на самом деле очень серьезная: уже несколько поколений россиян выросло без российской анимации. Думаю, это беда.
У вас есть своя студия в Ярославле, есть талантливые ученики. То есть повод для оптимизма, несмотря ни на что, есть…
Александр Петров: Очень надеюсь, что моя студия будет многофункциональной. Это не студия одного режиссера, который мучает всех своими идеями и заставляет исполнять свои замыслы. Надеюсь, что здесь будут творить и другие режиссеры, я все стараюсь к этому подготовить.
А собственными творческими планами не поделитесь? Над чем вы сейчас работаете?
Александр Петров: Не хочу отвечать на этот вопрос. Я мучительно работаю, долго ищу, фильм идет трудно. Это тоже русская литература и тоже о любви, но пока продвигается тяжело. Видимо, дело во мне. Что-то внутри меня не складывается. Пытаюсь себя заставить все бросить и заниматься только этим, но находятся другие дела, которые отвлекают. Хотя проблема не в этом - нет внутреннего согласия не с материалом, который лежит вокруг и который можно брать и делать, а с самим собой. Внутри тоже должна быть не то что бы гармония, но должен быть покой. Вот этого покоя нет. Когда он наступит, пока непонятно, поэтому я стараюсь не говорить сейчас о будущих проектах.
Кто из художников-аниматоров для вас идеал? Если такие есть…
Александр Петров: Два идеала: Юрий Норштейн и канадец Фредерик Бак. Великий человек и великий режиссер, звезда и легенда канадской анимации. К сожалению, он умер в прошлом году. Это был удивительно тонкий, нежный и глубокий художник, мыслитель, озабоченный не личными проблемами, а проблемами планеты, ее населения, причем не только двуногого, но и четвероногого, пернатого, водоплавающего. Это человек, который очень много и правильно думал, как нам всем жить лучше, чтобы мы не передрались и не испоганили наш дом, не задохнулись в своих же нечистотах. В России его, к сожалению, не знают. Бак потрясающий художник, блестящий график. Фильмы он делал тоже на разных материалах, но последние - пастельными карандашами. Они удивительно текучи, изображение получается необыкновенно чистое, это хрусталь, родник, совершенство - в изображении, идее, пластике, тексте и подтексте. Для меня он безоговорочный авторитет.
Норштейн совершенно другой, другого склада, типа. "Ежик в тумане", "Сказка сказок", "Журавль и цапля", "Лиса и заяц" - это наша драгоценность и достояние. Мне кажется, он совершил революцию, перевернул сознание очень многих художников, которые шли вслед за ним. Я к этим людям имею самое прямое отношение.
Последний вопрос: осталось ли у вас время для занятий станковой живописью? Или эскизы к фильмам заполняют все и время, и пространство?
Александр Петров: Место и время для живописи осталось, но все, что я делаю вне фильмов, мне кажется очень несущественным и малозначительным. Там не о чем говорить. Признаюсь, я даже на какие-то свои выставки иногда эти работы вытаскивал, но только чтобы разбавить свои эскизы к мультфильмам. Скажем так, в качестве просто бульона, а не какого-то самодостаточного явления.