Право первой постановки своей пьесы сербский классик Милорад Павич предоставил Санкт-Петербургскому государственному академическому театру имени Ленсовета. Но кроме пленительности, заключенной в пьянящем коктейле из возвышенного и низменного, в смешении анекдота и философского трактата, памфлета и эротики, - драматургия Павича предлагает довольно трудные сценические задачи. Особенно в условиях, когда спектакль создается на символические деньги.
Что делать режиссеру, если драматург предлагает в первой же сцене организовать показ модных шуб из соболя, горностая, песца, лисицы? Драматург полагает, что меховые магнаты воспользуются возможностью рекламировать свою продукцию на театральных подмостках - за скромные спонсорские взносы. Но драматург ошибается. Шуб не находится, спонсорских средств тоже. Не удается режиссеру выполнить и такую авторскую ремарку: "волна духов "Антрацит" постепенно наполняет зал". Увы, ни один из главных героев не появляется перед зрителями в костюме от Армани. Не увидим мы и роскошных интерьеров - восьмиоконного помещения библиотеки с витражами и книгами.
Драматург предложил режиссеру и другие нестандартные решения. Установить что-то вроде второго занавеса, разделяющего зрительный зал за две части - так, чтобы этот занавес вкупе с традиционным образовали на сцене символический крест. Не удалось реализовать и другую новацию - начать действо для левой (мужской) половины зала, а затем, спустя десять минут, - для правой (женской).
Но об этом известно лишь тем, кто успел прочитать пьесу. Остальные же, привлеченные "клубничным" названием и игривым подзаголовком "Краткая история человечества с пением и стрельбой", ни о каких сложностях режиссуры и сценографии не знают. Они надеются увидеть яркое развлекательное зрелище, тем более что театр имени Ленсовета еще со времен Игоря Владимирова приучил петербургских театралов к спектаклям в той или иной степени приближенным к мюзиклам.
И спектакль "Кровать для троих" не обманывает ожиданий такого рода зрителей. Здесь явлена жгучая любовная драма, здесь много эротики и обнаженной натуры (впрочем, меньше, чем в пьесе)...Здесь - сплошное райское наслаждение...Не "баунти", разумеется, - но тоже под сладким слоем шоколада в какой-то момент начинают поскрипывать на зубах кокосовые опилки... Да и кислинка лимонная появляется неожиданно. Неожиданно? Нет, вполне закономерно!
Ведь действие пьесы "Кровать для троих" происходит в райском саду еще до грехопадения Адама и Евы. Яблоко еще не съедено. Адам еще женат на своенравной красавице Лилит, которая поигрывает с золотой "лимонкой" лимона и наставляет рога мужу с майором Бейли, он же демон...
Милорад Павич на основе этой истории излагает нам свою философскую доктрину единства выбора и предопределенности. Доктрину потенциальной многовариантности истории. Сама же история осуществляется благодаря нашему конкретному выбору. "Если бы Лилит не оставила Адама, человечество было бы другим", - утверждает Павич. Но Лилит оставила Адама. И потомство Адама и Евы - мы! - признает родство "по крови". И вражду "по крови".
Но несмотря на то, что спектакль нашпигован многомерной символикой, предназначенной для интеллектуалов, и простодушный зритель не уйдет в недоумении. Ведь по ходу спектакля райские обитатели не раз выйдут на авансцену и подиум и впрямую обратятся к своему потомству с нелицеприятными вопросами и прямыми обвинениями: вы все не настоящие, вы все симуляция человечества, вы - ошибка истории.
Спектакль "Кровать для троих" поставил на сцене театра имени Ленсовета лауреат премии "Золотая маска", заслуженный деятель искусств России, известный театральный педагог Владимир Петров. Это - его второе обращение к драматургии Милорада Павича, в прошлом году он ставил пьесу сербского классика "Вечность и еще один день" на сцене МХАТа. Говорят, он получил благословение самого Павича и карт-бланш на постановку любой пьесы. Видимо, автор высоко оценил способность режиссера донести до зрителя основную сумму смыслов текста. Режиссер справился с задачей. В его спектакле искушенный зритель отметит удачные актерские работы - Анны Ковальчук, Александра Новикова, Натальи Шаминой, Анастасии Самарской и Лауры Лаури. Не останется незамеченным и аккуратное изящное музыкальное оформление. Лаконичностью и благородной иронией, приправленной печалью, обратит на себя внимание работа художника. А как режиссер вышел из положения в коллизии с меховыми шубами - они сами по себе стали символом симуляции, подделки, ненатуральности! Это только в нашем воображении пошиты они из прекрасных шкур - на самом деле они ничто, ветошка, труха, мятая бумажка, тлен и прах... Все исчезает, кроме вечной проблемы продолжения жизни в каждой конкретной точке времени...
"Я вообще не вижу разницы между прошлым и будущим. Каждый, если захочет, может увидеть и то и другое", - сказал в одном из интервью Милорад Павич. Тем самым, очевидно, косвенно утверждая правильность адамовой математики, построенной на единичности, не поддающейся измерению.
С печалью в душе (от многознания) и легким лимонным послевкусием во рту выйдет зритель из зала, когда опустится занавес. А с какими чувствами покинет зал сам Милорад Павич, мы узнаем чуть позже - драматург собирается прибыть в Северную столицу в ноябре...