Поделиться
Случай в разгар мертвого театрального сезона беспрецедентный. Вечерами на Большой Никитской вы не пройдете мимо здания театра Маяковского, не ответив на вопрос толпы: нет ли у вас лишнего билетика. В Москве с триумфом проходят большие гастроли государственного Малого вильнюсского театра.
Это прославленный коллектив режиссера Римаса Туминаса, удостоенного наград всевозможных международных театральных фестивалей, литовских орденов и государственной премии России, присужденной Римасу Туминасу Владимиром Путиным за большие заслуги перед русской литературой и искусством. И все же, несмотря на огромный список регалий, приглашая литовский театр в Москву в конце июля - самый тяжелый для театра временной период, организаторы - Музыкально-театральный центр Людмилы Гурченко - сильно рисковали. В эту душную пору другие коллективы (преимущественно антрепризные) продают билеты на спектакли чуть ли не силой. Заполняют залы на треть. А здесь - такой переаншлаг. Это при том, что в гастрольной афише - хрестоматийные названия: "Маскарад", "Вишневый сад", "Три сестры". Плюс беккетовская драма абсурда "В ожидании Годо" и новая литовская драматургия от Марюса Ивашкявичюса "Мадагаскар".
Сотни "Вишневых садов" ежегодно рубятся по всей нашей стране под слезы и причитания Раневской, радостные возгласы Ани о том, что наступает новая, прекрасная и удивительная жизнь, и трагичные сокрушения Фирса: "А меня забыли..." Режиссер и художественный руководитель Малого театра Вильнюса Римас Туминас, как никто, отдавал себе в этом отчет. "Я понимаю, что у вас и без нас столько "Сестер" и "Садов", что их не успевают не то, что вырубать, - продавать и покупать их просто некому", - иронизировал он перед началом гастролей. Но визит очередного "Вишневого сада" был отнюдь не его данью Москве. Скорее, как это ни банально звучит, констатацией его давней страсти к Чехову.
"Чтобы правильно услышать чеховский текст, надо любить, быть влюбленным. Я влюблен, - ничуть не смущаясь, признавался Римас Туминас. - В основном в жизнь, как бы трагична она ни была. Как жаль, что я опоздал прочитать биографическую "Жизнь Чехова" - я бы так жил. Чтобы главное было - не выбирать, не обрубать, а продолжать и дополнять. Жить по Чехову мне уже, наверное, поздно. Но еще можно успеть, надеюсь, еще осталось время хотя бы продолжить мечтать об этом".
С "Вишневого сада" начинались первые страницы летописи его театра. Это спектакль - ровесник государственного литовского Малого театра, созданного Римасом Туминасом в 1990 году. За шестнадцать лет, что идет "Вишневый сад" в Вильнюсе, герои, конечно, сильно постарели. Но Римас Туминас говорил, что именно "Вишневый сад" научил его не сердиться на время. "Это нам только кажется, что с течением лет мы что-то накапливаем, а на самом же деле - все время что-то теряем. А Чехов учит нас неизбежности: отдавать, терять, отказываться. В этом - вся мудрость театра". Когда Римас Туминас приступал к постановке, Чехов казался ему пожилым человеком. А теперь классик молодеет, а режиссер, вздыхая, признается, что, увы, стареет. Его Раневская уже хорошо знает, что такое смерть. По Туминасу, для русского человека смерть - это как подруга, которую постоянно, может, и не замечаешь, но она есть. А смерть как опасность не ощущается, пока она не подойдет совсем вплотную.
В спектакле используется очень мощная сценографическая деталь, которая выделяет "Сад" Туминаса из тысячи других ему подобных. Дом Раневской и Гаева настолько ветхий, что "многоуважаемый шкаф", с которым обычно беседуют в пьесе, проламывает пол второго этажа и все действо углом торчит из потолка сцены, рискуя в конце концов свалиться на голову хоть Епиходову с его двадцатью двумя несчастьями, хоть Раневской с ее убыточным хозяйством и декадентскими настроениями. За всю постановочную историю "Вишневых садов" многоуважаемому шкафу кланялись, бились головой о его стенки, прыгали с него, кидались на створки грудью, в общем, чего только с ним ни делали. Но его не боялись. У Туминаса во время спокойного, размеренного, и, в общем, канонически правильного спектакля многоуважаемый шкаф-символ представляет реальную опасность для жизни. Хоть для старой, хоть для наступающей новой. Что-либо оригинальнее придумать сложно. Нервная чеховская ситуация превратилась в аварийную. И какой правде в таких условиях смотреть в глаза, о чем все время просит Петя Раневскую? Тут бы выжить. Да не сбиться бы со счету: в одном только доме этих "правд" насчитать можно штук пять.
У Туминаса очень отчетливо прослеживаются дальнейшие судьбы персонажей, их можно легко угадать и играть пятый акт "Вишневого сада". Назвав его, скажем, "Аня", или "Гаев", или хотя бы "Народоволец Фирс", который ходит по дому с топором, отгоняя одному ему видимых "врагов" от Гаева. Ведь Чехов, по мнению Римаса Туминаса, самый открытый автор. Сколько ты в него вложишь, столько и найдешь. А в утешение всем не сумевшим попасть на его "Вишневый сад" режиссер обещал: когда найдет новый, седьмой или двадцать седьмой сюжет в Чехове, он опять приедет в Москву.