Поделиться
Завершилось повествование о Несторе Махно. Причем почти триумфально, если иметь в виду зрительский рейтинг. Сериал занял первую строчку в топ-десятке программ за неделю, оставив позади кучу лихих криминальных сериалов.
Да это ж совсем другой человек! Что бы могло значить лидерство такой неброской телеповести, как "Девять жизней Нестора Махно"? То, что нынешние криминальные сериалы сами по себе - не очень? Или то, что историко-революционный сериал "Девять жизней Нестора Махно" сам по себе - очень?
Но, думаю, ближе к истине нечто третье. Массовый зритель, перекормленный развлечениями и легендами, ощущает дефицит исторического знания о том прошлом, что в течение нескольких десятков лет было основательно заштукатурено целенаправленной советской пропагандой. И потому расположился к серьезной попытке авторов сериала постараться быть ближе к историческим фактам, понять мотивы тех или иных поступков известных людей, реконструировать по возможности точно исторические и житейские обстоятельства, в которых они действуют.
С этой стороны фигура батьки-анархиста, олицетворявшего темную народную стихию, конечно же, интригует. Тем более что за ним тянется колоритный шлейф кинообразов, сильно окарикатуривающих реальный исторический персонаж. И когда на экране мы видим не анекдотичного неврастеника, а индивида с характером, с сердцем, с душой, с биографией, то как тут им не заинтересоваться и не воскликнуть вслед за Высоцким: "Да это ж совсем другой человек!".
О том, что Нестор Махно в сериале сценаристов Игоря Болгарина, Виктора Смирнова и режиссера Николая Кавтана - не тот, каким мы его запомнили по фильмам "Пархоменко" и "Свадьба в Малиновке", я уже писал в предпоследнем выпуске "Российской газеты" - Неделя". В исполнении талантливого артиста Павла Деревянко вождь крестьянской вольницы Махно получился пытливым интеллигентом из народа. Особенно если судить по последней серии, где он предстает перед нами под сенью Эйфелевой башни в цивильном виде - шляпа, пальто, под ним тройка, глаза печальные. В них никакого фанатизма - одна обреченность. Метаморфоза, случившаяся на наших глазах с легендарным героем, прослывшим некогда уголовником, разительна, но с ней довольно быстро свыкаешься. В чудо превращения легче поверить, чем в логику становления. Революция эффектнее, чем эволюция, как зрелище. Стало быть, с восприятием нового имиджа анархиста батьки Махно у меня лично не было проблем. Мне интересно стало другое.
Поймал себя на мысли. Мысль такая: приключения самого батьки в сериале любопытны постольку, поскольку занимательны приключения анархической идеи. Мы видим, как она вызревает в бунтарской натуре нашего героя. Затем - как обретает теоретический прикид от образованных зэков в царской Бутырке, а затем берется в исторический переплет на практике в годину уже Гражданской войны.
Мы успеваем заметить, что анархическая идея, так как ее чувствует и понимает Махно, - самая чистая и нравственная среди прочих мотивировок, увлекавших в то бурное время народные массы.
Анархист - это вольная личность. Анархизм - общежитие вне государства, безначалие, и все-все-все делается человеком только в добром согласии с собой. Тогда как у красных пунктиком стала диктатура пролетариата, а у белых - реставрация монархии.
Но что уравняло все три силы в борьбе за народное счастье и светлое будущее страны - кровь и немилость к обреченным. И что в значительной степени предопределило победу большевиков, по версии авторов сериала, так это их слепая идейность, замешенная на запредельном цинизме.
Вероломство вождей пролетариата по отношению к вожаку селян Махно в пору Гражданской войны по ее окончании аукнулось для крестьян уже в несравнимо большем масштабе - гладомор, коллективизация, индустриализация, раскулачивание.
Жернова истории смололи в муку анархическую армию Махно, а следом - и миллионы жизней мирных крестьян, а сам батька анархистов не продался, не купился, не соблазнился на посулы победителей. Уходя от красных, он был ранен на переправе, но выплыл на другом берегу советской власти.
Поймал себя на ассоциации.
Даже сразу на нескольких ассоциациях. Первая - с фольклорным Стенькой Разиным. Нестор Махно кажется его правопреемником - тот же бунтарский дух, такая же харизматичность... Сходство в сериале усилено тем, как интерпретировано исчезновение жены и ребенка Нестора. Его соратникам-анархистам показалось, что их вожак уж слишком влюбился в жену, связал свою жизнь с семьей. Иными словами, своих товарищей по оружию, по идее на бабу променял. "Товарищи" и шлепнули тайком от своего вождя его "бабу с дитем", чтобы он не отвлекался от анархической революции.
Есть определенная параллель с героем Бориса Чиркова, но не из "Александра Пархоменко", где артист сыграл того же Махно, а с Максимом из трилогии Козинцева и Трауберга. Главным образом в том, как Нестор, подобно Максиму, из стихийного бунтаря против несправедливости и зла вырастает в сознательного борца с тем и с другим. Правда, на свой лад.
Авторы вольно или невольно вписывают биографию своего героя в формат историко-революционного фильма, где предельно идеологизированный герой в меру фольклоризирован. Он укоренен в земле, в народе, но у него есть и боги на небе. Не те, что были прежде, а новые божества. У Максима и Чапая - Маркс, Ленин. У Махно - Бакунин, Кропоткин.
Есть в сериале сцены с психическими атаками, с торжествующими пулеметными контратаками на тачанках-растачанках. Параллель командарма Махно с комдивом Чапаевым, наверное, самая очевидная. Особенно в том эпизоде, когда Нестор уплывает от красных. Раненый, как и Василий Иванович, он в отличие от него выплывает. И теперь непонятно: кому из них в истории больше повезло? Кто из них матери-истории более ценен?
В мифологии Гражданской войны, понятное дело, "свезло" (выражение Шарикова) непутевому, безыдейному, но героически погибшему Чапаю. Причем дважды свезло. Первый раз - с фильмом братьев Васильевых. Во второй - когда он еще стал и героем анекдотической эпопеи. Она ему продлила жизнь в памяти народной.
Махно, тихо скончавшийся в эмиграции, был низведен до уголовника и много раз осмеян. Зато теперь он, похоже, с достоинством и честью возвращается на экран. Правда, не столь триумфально, как это случилось когда-то с Василием Ивановичем. Но в этом и разница между мифологической фигурой и историческим персонажем. Каждый из них по правилам художественной игры освещен по-разному. То есть с разной степенью интенсивности. Миф прессует опыт. Историческая беллетристика его детализирует.
Что, в сущности, отрадно. Мало-помалу в последние три года у нас благодаря сериалам "Дети Арбата", "В круге первом", "Доктор Живаго", "Завещание Ленина" и теперь - "Девять жизней Нестора Махно" в сознании массовой публики стала вырисовываться другая картина советского прошлого. Не просто с обратными знаками, но более сложная и объективная.