"Дитя во времени": усталая экранизация блестящего романа
Когда стало известно о решимости BBC взяться за создание телефильма по мотивам очень непростой книги "Дитя во времени" (The Child in Time), написанной в 1987 году Иэном Макьюэном, ставшим за истекшие тридцать лет признанным классиком британской литературы, интерес читателей к одному из ранних произведений автора снова возрос. И обнажил со всей беспощадностью те изменения, которые произошли с мышлением рядовых читателей и общества в целом за прошедшие десятилетия.
Проникновенный роман Макьюэна был написан в восьмидесятые годы, на фоне катастрофических по своим последствиям реформ Маргарет Тэтчер, реструктуризации образования и многоумных, но бесплодных попыток взять под контроль бедность и безработицу. В идейном и ситуативном пейзаже, который автор изображает на страницах своего произведения, чувствуется дух времени, его неумолимый, убыстряющийся бег, вводящий рядового человека в ступор. Каждый в отдельности не может поспеть за происходящим, осмыслить его. И безотчетно боится, что он в этом одинок. Едва сумев облечь в слова собственные ощущения от чего-то важного, приходит понимание того, что жизнь движется вперед, и следует, немедленно бросив всю рефлексию, бежать за будущим без оглядки, ведь есть большая вероятность не поспеть и навсегда остаться на обочине, зависнув между светлым прошлым и непонятным настоящим.
Экранизация, созданная тридцать лет спустя, когда настало время осмыслить во многом похожий виток следующей перестройки на новые скорости и качественно иные процессы, имеющие с виртуальностью и умозрительностью намного больше общего, чем с реальностью, казалось, имела все шансы подчеркнуть вневременность творения Макьюена и открыть в нем новые глубины.
Однако этого не случилось. Режиссерская работа Джулиана Фарино и сценаристская обработка Стивена Бутчарда берут за основу острые и сильные переживания героев восьмидесятых, перенеся события в современную эпоху и, вместе с этим, лишив происходящее всякого драматизма. Симптоматично и грустно, но тем не менее достаточно верно: в мире сегодняшнего дня, наэлектризованном сенсациями и апокалиптическими сценариями, сменяющими друг друга со скоростью движения секундной стрелки часов, трагедиям и экзистенциальным кризисам нет места. Они окрашивают серость повседневности в несколько более мрачные тона для непосредственных участников драмы, но даже их не способны захватить всерьез. Процесс прохождения через кризис и проживание его то и дело принудительно останавливается и купируется - то бесконечными звонками по мобильному, то живым обсуждением горя двух людей в "Инстаграме". Время останавливается - но после паузы не продолжается, а начинает свой бег с нуля.
Как бы то ни было, изменение декораций и достаточно точное изображение того, как бы выглядела трагедия Стивена и Джулии сегодня, не освобождает создателей от ответственности за внятность изображаемого им. Бенедикт Камбербэтч, которому, скажем прямо, роль выходца из рабочего класса не очень подходит, все же достойно справился с поставленной задачей. Правда, в визуальном ряде то и дело присутствуют отсылки к более ранним работам с участием актера, что сбивает с толку - ведь здесь речь все же идет не о легковесной беллетристике, где надо заполнять пустоты, а о многоплановом повествовании, исполненном психологизма. Келли МакДональд, сыгравшая жену Стивена, убитую горем от исчезновения ребенка, местами слишком сдержанна, но в чем-то откровенно переигрывает. Но и это не особо заметно в контексте отношений двух близких друг другу людей, в миг потерявших незримое связующее звено.
Что откровенно поражает, так это буквальное сведение на нет образа Тельмы, жены лучшего друга Стивена. По роману именно ей оказалось под силу открыть безутешному Стивену новые смыслы его существования, найти слова, которые, по иронии судьбы, примирили бы его с окончательностью потери, поместив ее вне времени. Но в фильме она - уже не жена, а только лишь нянька или мать Чарльзу, который впал в детство. При всем уважении к таланту Стивена Кэмпбелла Мура, исполнившего роль Чарльза, нельзя не посетовать на одномерность образа, созданного им на экране. И речь идет не об актерской игре, Мур идеально движется в кадре, проделывает кульбиты, которые бы посрамили не одного городского мальчишку… Просто его состояние - гораздо глубже, чем простой эскапизм или даже дуракаваляние.
Макьюэн сочувствует Чарльзу. Если Тельме удалось помочь Стивену интеллектуально, то именно Чарльзу удалось на эмоциональном уровне достучаться до подлинных страхов Стивена, обезоруженного перед лицом пугающих перемен, происходящих с дорогим другом. Сцена у дерева, когда Стивен обуреваем смешанными чувствами (с одной стороны он видит, что Чарльз в его нынешнем состоянии - беззащитное дитя, с другой его одолевает бессознательная зависть - Чарльз более полноценен в своем ребячестве, чем Стивен когда-либо), существенно переработана и низведена до разговора, после которого его участники расходятся в сознании собственной правоты и не более того. Силами режиссера и сценариста Чарльз превращается во фрика, активно ищущего "age play" и удовлетворения своих не совсем здоровых потребностей, в то время как у автора он - заложник собственного прошлого, пленник своего нынешнего тела, романтик, ищущий свободы наименее губительным путем из тех, что существуют в арсенале условно рационального человека.
Отдельное умиление, смешанное с недоумением, вызывает решение сменить женскую фигуру премьер-министра на мужскую. Писатель, очевидно, не выводя в романе Тэтчер напрямую, именно ей адресовал свои упреки, посадив леди в кресло главы кабинета министров. Вероятно, чтобы сделать менее очевидными тысячи невольных параллелей между настоящим и прошлым, BBC решило не множить нелицеприятные сходства и вместо этого избежать критики там, где это возможно.
Родители Стивена, как и его общение с ними, представлены в настолько поверхностном виде, что, не читав книги, невозможно понять, в чьих руках находится объяснение и отгадка флэшбэков, а ими то и дело перемежается рефлексия Стивена. Из показанного не следует, что именно рассказ матери, а также порывистый отказ отца участвовать в этом, переворачивают с ног на голову (или - с головы на ноги) восприятие зрителем всего происходящего. Не зря после показа экранизации во всех социальных сетях посыпались недоуменные комментарии по поводу увиденного. Действительно - без книги суть картины положительно невозможно понять. Как и оценить актерскую игру тогда, когда она действительно заслуживает похвалы.
Сдается, что создатели сами стали пленниками времени, сущность которого так любовно с разных сторон подана Макьюеном. Они стали его заложниками, не сумевшими передать накал чувств, что присутствуют в романе, но поддавшимися соблазну перенести происходящее в настоящее без детальной проработки сюжета. Но если фильм заставит некоторых искать ответы в первоисточнике, не это ли (в сложившихся обстоятельствах) самая большая похвала роману?
3.5