Мосфильма в моем изначальном опыте нет. Есть Жилдом. Нечто всеохватывающее, всё объясняющее и неотразимо сердечное.
Фильмы делаются где-то за дощатым забором, неприступным несмотря на дыры. А в Жилдоме всё на виду и всё общее. Жилдом этот высится над снесенными когда-то избами. А в пяти подъездах на пяти этажах, в полусотне коммуналок, живут семейные кланы. Те, что строили Мосфильм, а сами жили в бараках.
Вокруг Жилдома бьются, вьются, влюбляются и испытывают прочие чувства дети всех возрастов. Это и составляет мир Жилдома. И наше детское счастье. Пополам с мордобоем - законом улицы. Улица - Кипятка.
Нас в семье трое: отец, работник Мосфильма, которого все мы звали Батей. Мать, работавшая в текстильном техникуме. Нянька, отводившая меня в детский сад и забиравшая домой. Мне было семь лет, когда война всё это зачеркнула. Батя - на фронте, мы - в эвакуации в Свердловске.
В 1943-м мы вернулись в наш Жилдом. Я его едва узнал, он был выкрашен цветными колерами - чтобы германские летчики-бомбометатели принимали его за цепочку отдельных домиков. И жить в нем стало хреново. Без погибшего на фронте Бати.
От Бати осталось у меня одно воспоминание. В детском саду - съемки. С моим обязательным участием, я - сын работника дирекции Мосфильма. Так я впервые услышал про Мосфильм. Бегал на общих планах по команде режиссера. И тут Батя ошарашил меня:
- Тебе дали роль.
А что это такое - роль?
Батя повел на студию. Гигантский почти пустой павильон. Меня сажают перед режиссершей и велят выучить эту самую роль. Реплики я запомнил мгновенно: так складно они были записаны. "Хочу быть летчиком! - Ты еще маленький. - Ну, тогда танкистом! - Нет, тоже маленький. - А пограничником? - Сможешь, только не пограничником, а ... собакой. Пограничной собакой. Сможешь... Ура, могу!"
Батя принес кусок пленки, мать повесила на шкаф простыню, и мы посмотрели мой эпизод - без слов, фильм еще не озвучили. Потом батя принес запись звука, и я поразился остроумию режиссерши. Потом вышел фильм "Подкидыш". "Муля, не нервируй меня!" - повторяла страна вслед за героиней.
Меж тем, шла война. Я был принят в школу и учился в первом классе. Школа была перегружена приезжими. На переменах надо стоять, прижавшись к стенке. Чтобы не прицепились.
Прицепились два старшеклассника - прижали.
- Ты играл в "Подкидыше"?
Я кивнул, ожидая тумака. Но тумаками обменялись вопросители, видимо, поспорили. Так я впервые оказался меж двух огней.
Война окончилась. Я окончил школу. Окончил университет. И оказался перед необходимостью писать о кино. Картины потрясали. "Летят журавли", например. Но трудности были с общей позицией. В ту пору ожесточенно спорили леваки с ортодоксами. Меня тянуло к левакам, но они меня не принимали, понимая, что готовности к групповому ожесточению во мне нет. А к правым я сам не очень хотел.
В общем, печатался и у тех, и у других.
Когда меня пытают о причинах сдвоенности моих идей, я отвечаю:
- А вы фильм "Подкидыш" видели?
В том фильме все было предсказано. Ни ортодоксы, ни либералы мне не нужны, а нужна единая Россия. Я в нашей русской публицистике - пограничная собака.
Давно уже нет Жилдома, оказалось что он мешает дороге на аэропорт. Улицы Потылихи тоже нет (как целился здесь Кутузов по наполеоновским тылам, так и приварил: "По тылу били лихо") - есть улица Мосфильмовская.
И есть моя счастливая память.
