Писатель Борис Екимов - о сельской школе и русской словесности
Когда-то Александр Солженицын после разговора с Борисом Екимовым сказал: "Как интересно послушать суждения из донской глубинки - о событиях новейших".
Сегодня и у нас есть возможность узнать, что думает Екимов о "событиях новейших". А если конкретнее - о том, что происходит в сельской школе и в современной литературе.
Мы встретились с Борисом Петровичем через несколько дней после заседания Совета при президенте по русскому языку, где выступление Екимова оказалось самым острым и вызвало споры как в Екатерининском зале Кремля, где проходил совет, так и в СМИ.
Борис Петрович! Вернемся к вашему выступлению на Совете по русскому языку. Его, как и все заседание, транслировали по телевидению. Слушая вас, я, как и многие, наверное, почувствовал: есть живая Россия со своими кричащими проблемами, а есть "цифровая" Россия, где отчеты подменили реальность.
Борис Екимов: Я тоже пользовался цифрами, но у меня цифры по районам нашей Волгоградской области, а у министра, очевидно, по Москве или средние по стране. Наш район - не медвежий угол, он лучше многих других. Все школы стоят на асфальте. Полтора-два часа - и ты в областном центре. Почти все школы с газовым отоплением. Но согласно официальным справкам кадровые проблемы в наших школах из года в год нарастают. Причем самая острая необходимость именно в учителях русского языка и литературы, а потом уже - математики, английского. Средний возраст учителей - 53 года. Более 50 процентов учителей - пенсионеры. А в некоторых школах средний возраст учителей от 60 до 65 лет.
Вам возразили: это миф, в учителях русского языка острой нужды нет.
Борис Екимов: В Москве, наверное, нет. В столицу со всей страны учителя съезжаются на заработки. А у нас в Калаче нужда есть. У нас школы укомплектовываются педагогами за счет внутреннего и внешнего совместительства.
Что это такое?
Борис Екимов: Внешнее совместительство - это когда учителя ведут уроки не только в своей школе, ездят от хутора к хутору, от школы к школе.
Внутреннее совместительство - когда учителя начальных классов преподают русский язык и литературу в старших классах. Это вынужденная мера. Нагрузка - по 30 и более часов.
Выход очевиден: увеличить количество бюджетных мест в педагогических институтах по специальности "русский язык и литература".
Борис Екимов: Не просто увеличить, а помочь этим институтам, которые в последние годы заботились только о выживании. Без пединститутов учителей не будет. Ниоткуда они не возьмутся. А в нашем институте ушли самые молодые преподаватели - будущее вуза. Они не могут работать на полставки. Та же песня по всей России. Пединституты наши - в загоне.
Русский язык - государственный. Учитель русского языка и литературы - НАРОДОобразующий преподаватель. И разве не беда то, что государство не может обеспечить вузы бюджетными местами по этой специальности, а школы - преподавателями русского языка?
При этом телевизор который год лопается от болтовни про национальные интересы, про национальную идею.
Борис Екимов: Да, ищут, чем бы нас объединить. А мы, слава Богу, давно все объединены одним - нашим родным языком.
На президентском совете доложили: словесников готовим достаточно, но непонятно, куда они уходят. А я знаю, куда они уходят: куда угодно, лишь бы не в школу. И точно - не в сельскую школу. Потому что нагрузка, которая падает на учителя, не соответствует его зарплате. И потогонная система: вместо стандарта - 18 часов - вдвое больше. И тяжелая работа с детьми, с родителями. И нет уже звания - Учитель! - а лишь "училка". И жилья не дадут. За последние три десятка лет ни один учитель у нас в райцентре не получил квартиры.
Вторая мама
Почему же возникла такая неадекватность нагрузки и зарплаты? Может быть, так всегда было?
Борис Екимов: Такой недооценки труда учителя, особенно сельского, никогда не было. Вспомните: раньше достойно платили за проверку тетрадей. Сколько тетрадей у преподавателя русского языка! Учителя сейчас в трамваях и троллейбусах на коленках тетради проверяют. На своих совещаниях сидят, и в это время тетради проверяют, потому что если все тетрадки проверять дома, то надо не спать и не есть. А там еще электронные дневники тебя ждут.
Раньше прилично оплачивалось классное руководство. Ведь ребенок в школе минимум 6-7 часов, и классный руководитель - вторая мама, которая должна всех видеть и всё знать: детские беды, печали, заботы. Огромная ответственность.
После того, что сделали с пенсионным возрастом, классный руководитель становится порой и второй бабушкой. Ведь многие бабушки теперь обречены пропадать на работе еще несколько лет. Про дедушек я уже молчу.
Борис Екимов: Классное руководство в сельской школе важно еще и потому, что сейчас в наших селах и хуторах половина мужского взрослого населения лишь числится по прописке. Фактически его нет. Мужчины находятся в отъездах, на заработках, и подолгу. Месяц, два, три, а то и полгода.
Нынче еду в поезде, сосед мой по купе возвращается домой, говорит: "Вот на Новый год был с семьей, а теперь отпросился на выпускной вечер к сыну..."
Директор сельской школы рассказывает: "Приходим мы - я и классный руководитель - домой к ученику: "Мамы нет?" "Нет, на вахте". "А папа?" "Папа на вахте". Одна старенькая бабушка дома.
Я, когда узнал, что будет заседание совета по русскому языку, попросил своих городских преподавателей русского языка, руководителей: подумайте, что вам нужно. Первое, о чем они говорили: необходима достойная оплата за классное руководство.
О чем еще просили учителя?
Борис Екимов: Другая проблема - категория. У нас за категорию платить стали меньше, чем раньше. Учителя отказываются ее подтверждать, потому что надо кипу бумаг написать, доказать... Больше времени и нервов истратишь, чем получишь доплату.
У нас в городе есть прекрасный преподаватель, учитель учителей. Я как-то раз спросил про зарплату. Она вздыхает и говорит: "Борис Петрович, я сегодня получила талончик свой, и так расстроилась... Ну ладно, я пенсионерка, как-то выживу..." Я говорю: "Ну что там, 14 тысяч?" Она говорит: "Почти. Я ведь не могу брать больше 20 часов - я готовлюсь к каждому уроку".
И чуть ли не в тот же день одна знакомая моя, у нее две дочки в школе учатся, рассказывает мне: "Сегодня пришла у меня Маша такая скучная. Я ей говорю: "Маша, что случилось?" "Да пришла у нас преподаватель, смотрим: она урок вести не может, плохо ей. Потом вдруг заплакала и ушла из класса. А она бумажку в руках вертела и на столе оставила. Мы посмотрели на эту бумажку: там ее зарплата - 16 тысяч..."
Вот что получается, когда платят только за часовую нагрузку.
Школы эпохи Волго-Дона
Вы говорили на совете, что сельские школы ветшают. И вот с этим никто не спорил.
Борис Екимов: У нас старые сельские школы построены еще в эпоху строительства Волго-Дона - в 1953-1954 годы. Другие построили в 1970-е годы. Настоящего капитального ремонта не было ни в одной школе. А что это значит? Старость и ветхость. Представьте, как дует, если окна-двери по сорок лет стоят. Если 14-15 градусов в классе. Как в такой школе учиться?
Экономисты нам скажут: зачем государству вкладываться туда, откуда люди уходят, уезжают. Там нет работы и скорее всего не будет.
Борис Екимов: Да, на селе людей все меньше. Но райцентры останутся. И школы в больших селениях. Их надо приводить в порядок. В нынешней ситуации именно школы в райцентрах - основа и будущее сельского образования. Их надо капитально отремонтировать. И позаботиться об учителях. Об их жилье. Может быть, рядом со школой строить дома. Чтобы можно было пригласить учителя молодого из города и сказать: вот твоя квартира. Живи и работай. А если детей в здании мало, то квартиры можно устраивать прямо в школах.
Так это и было до революции 1917 года: квартира для учителя была при сельской школе. Но сейчас скажут: это нежилой фонд, туда нельзя селить.
Борис Екимов: Надо перевести в жилой фонд. Всё можно. Конечно, трудно, но надо начинать делать. С кем из руководителей сельских школ ни беседуешь, все говорят: живем одним днем, что будет завтра - не знаем. Сейчас нет денег даже на текущий ремонт, который возложен на муниципальную власть.
Это ее полномочия?
Борис Екимов: Да, но денег на осуществление этих полномочий не предусмотрено. Районный бюджет - приблизительно 600-800 миллионов. Но все эти деньги расписаны: две трети - зарплата учителей, остальные - музыкальная школа, спортивные школы. Прошлые годы выкраивали на текущий ремонт, чтобы покрасить, побелить перед 1 сентября, где-то порядка 3 миллионов на все школы, на 20 школ. Сейчас и этих денег нет. Указание сверху: оборудовать "точки роста", то есть кабинеты новой техники. Но деньги на обустройство "ищите сами". Нужно 500 тысяч, а то и миллион на один кабинет. Приказ выполнили. А на текущий ремонт ничего не осталось. А если говорить о ремонте хорошем, то надо выполнить предписания и постановления надзорных органов и судов. Их накопилось в нашем районе за последние годы где-то за 200 миллионов рублей - в ценах 2019 года. Кто их даст?
Как кормят детей в сельской школе?
Борис Екимов: Питание - 30 рублей на ребенка. 20 рублей областных плюс 10 рублей районных. У хорошего директора что-то простенькое, но будет. Сосиски, каша, чай с булочками. Только вот пищеблоки - не во всех школах. А для того чтобы пищеблок поставить, надо примерно 2 миллиона рублей. Их нет. Проблема еще в том, чтобы найти повара и кухонного работника, а у нас везде происходит "оптимизация". Убирают ставки технического персонала: и не только дворников, завхозов, сантехников, но даже директоров школ.
Разве директор - это технический персонал?!
Борис Екимов: Я тоже не понимаю, почему директор - технический персонал. Но директоров убирают. А школы превращают в "филиалы", которые прикрепляют к "основной" школе. На одну из наших школ сейчас навесили 11 филиалов: школ и детских садов. В директорах и завучах - экономия. А филиалы расположены иногда на расстоянии 20-25 километров от основной школы. Кто из учителей теперь сельский, с надбавкой, а кто не сельский? По месту жительства он сельский, а по адресу школы - не сельский.
Так можно и последних учителей растерять. Ведь на вахты уезжают не только родители учеников. Учителя едут работать в Москву. В Подмосковье "волгоградскими" называют уже не одну школу.
Душа школы
При этом нам говорят, что в России не мобильное население.
Борис Екимов: Оно стало очень "мобильное". Люди ищут работу. Хоть на краю света. Но когда они приезжают на Север или в Москву, то не могут привезти туда семью, потому что зарплата не позволяет. Семья остается в селе. А НДФЛ вахтовиков оседают в Москве или на нефтяном Севере. И после этого в селе, где, как во время войны, живут одни дети, женщины и старики - там не на что медицину содержать, школы не на что содержать.
Что говорить о селе или райцентре, если в одной из лучших школ Волгограда - лицее N5 - за год уехали в Москву десять преподавателей, а ведь лицей входит в сотню лучших по стране! И в моей школе N 2 Калача-на-Дону - острейшая нехватка словесников. А что уж про село говорить...
В какие годы вы учились в этой школе?
Борис Екимов: 1954-1956 год, в старших классах.
Мужчины были среди учителей?
Борис Екимов: Половина. Физики, историки, математики, все были мужчины. Порфирий Захарович, Андрей Анфимович, Василий Иванович, Валентин Григорьевич... Человек десять могу назвать. Они все были очень уважаемые люди. Все носили шляпы. В Калаче шляпы носили только учителя, больше никто. Они содержали семьи, строили себе дома. Им давали квартиры. Это были - Учителя. Потому и многие их ученики в пединститут стремились. Там был конкурс.
Вспомнил сейчас своего предка Александра Федоровича Комарова - брата моего прапрадеда. В конце XIX века он был директором Белгородского учительского института - сейчас это Белгородский университет. Александр Федорович писал: "Учитель - душа школы. Личность учителя неотразимо влияет на детей, учитель должен стоять высоко".
Борис Екимов: Белгородская область и сегодня - пример сбережения и развития школы на селе. Возможно, там уже нашли решение, как можно отказаться от подушевой системы финансирования сельских школ.
Если такое решение будет вырабатываться, то с кем из калачевских педагогов стоило бы посоветоваться?
Борис Екимов: С Галиной Ивановной Боднарук, директором Ляпичевской школы. С Надеждой Павловной Прониной - преподавателем русского языка. С Ольгой Ивановной Борисовой - главой районного управления образованием...
Люди и кнопки
Макроэкономисты считают, что ничего особенного не происходит - ну останется от всей страны несколько агломераций-муравейников, а на остальной территории пусть экотуризм процветает, медведи ходят.
Борис Екимов: Сегодня сельская Россия попала в очередной трагический перелом. А заключается он в том, что в деревне и вообще в провинции оказались не нужны люди. Раньше на 12 коров была одна доярка. А коров было много. Скотники, трактористы... Сейчас вся земля на юге России занята, туда пришли предприниматели с деньгами, а значит, с новыми технологиями. У нас строится огромный животноводческий комплекс, и там вообще людей не будет, только кнопки. Сейчас ведь и трактор иной. Много трактористов не нужно.
Но большие хутора все-таки остаются. Станицы, райцентры. Там людское жилье, единственное. Там - дети. Их надо учить. Раньше говорили: "Не хочешь учиться, будешь быкам хвосты крутить". Сейчас быков нет. Надо учиться.
Вы затронули, наверное, самое больное: ощущение ненужности. Патриотические заклинания это ощущение только усиливают.
Борис Екимов: Да, государство, видимо, не знает, как создать новые рабочие места. У нас тракторный завод был: 32 тысячи рабочих. Сейчас его нет. Во всех райцентрах - по два десятка небольших, но предприятий работали. Все закрылись. Помню, в 1990-е тогдашний руководитель правительства сказал: "Негде работать? - пусть в Австралию едут, там овец некому пасти..."
Где родился - там ...не пригодился
Кто-то сейчас подумает: ну вот, два литератора о деревне толкуют - тоже мне, специалисты нашлись. И тут надо напомнить: русская литература ХХ века выросла из деревни.
Борис Екимов: У нас все большие писатели второй половины двадцатого века были из села. Шолохов, Шукшин, Астафьев, Абрамов, Белов, Распутин... Все-таки русский язык жил и живет, как и всякое дерево, на почве, и держится своими корнями.
Ну а из того, что написано в XXI веке, - что-то останется?
Борис Екимов: Не могу здесь быть судьей. Я - профессиональный литератор и профессиональный читатель. Не могу читать даже "среднюю" литературу. Да и где знакомиться с новыми произведениями? Тиражи литературных журналов мизерные, нет их больше в библиотеках. Прежде даже районные и сельские библиотеки, не говоря о городских, выписывали журналы, газеты. Там мы и знакомились с современной литературой.
Последние пять лет даже Волгоградская областная библиотека не получила ни копейки на обновление книжного фонда и журнальную подписку. Как можно судить о том, что происходит в литературе в Сибири, на Дальнем Востоке, да и у нас под носом? Талантами наша земля не обеднела, а вот поддержки этим талантам нет.
Вспоминаю судьбу поморского прозаика Александра Антипина, продолжавшего лучшие традиции великой деревенской прозы. Его рассказы вы лет десять назад представляли в "Новом мире", написав к ним предисловие. В советские годы после публикации в таком журнале Саша бы проснулся знаменитым. А в новые времена Сашу из областной газеты сократили, он перебивался случайными заработками, потом в родной Мезени работал диспетчером в МЧС, а этой весной умер. Ушел, так и не сделав в литературе того, что мог бы.
Борис Екимов: Москва и Россия всё больше разламываются на две страны. Вы видите писателей, которые сейчас подняты рекламой? Все - московские или питерские. Причем ни один из них не живет на деньги, зарабатываемые писательством. Все работают где-то и зарабатывают. Имеют право. А вы представьте писателя, который сидит в селе или на хуторе, - где ему там работать? Раньше можно было жить литературным трудом. Я старый писатель, я это помню. На хлеб зарабатывали.
У меня где-то лежит желтенькая бумажка, это почтовый перевод - 123 рубля из "Литературной России" за рассказ. Я посчитал: за эти 123 рубля я мог в мягком вагоне приехать в Москву и уехать, да еще оплатить месяц житья в Доме творчества в Переделкино. За один рассказ. А сейчас мне три книги издали в Волгограде, я спрашиваю: а вы платить-то думаете? "Нет, мы не платим". Вот и весь разговор. От корректора до директора - все что-то получают. Автору - "не платим".
Сейчас мне учителя говорят: "Мы не учителя, мы - писатели. Мы только отчеты пишем и пишем..." Чтобы повысить категорию, надо подать папку документов весом на 5-7 килограмм - как у Толстого "Война и мир". Так что "писатели" есть. Но лучше бы они оставались учителями. Тогда бы, глядишь, и писатели новые появились.
О собеседнике
Борис Петрович Екимов родился 19 ноября 1938 года в Игарке. После школы отслужил в армии. Работал электромонтером. Закончил Высшие литературные курсы. Первая книга вышла в 1974 году. Мастер русского рассказа и публицистического очерка. Автор повестей "Пастушья звезда", "Наш старый дом", "Предполагаем жить", "Пиночет" и романа "Осень в Задонье". Составитель сборника "Песни донских казаков". Лауреат Государственной премии Российской Федерации (1997), Литературной премии Александра Солженицына (2008) и Патриаршей литературной премии (2016). Входит в состав Совета при президенте Российской Федерации по русскому языку.