Актеры из "Вавилона-Берлина" рассказали о различиях сериала и книги
Между тем о Веймарской республике было снято довольно мало, так что телешоу, третий сезон которого выходит в России 26 января в онлайн-кинотеатре ViP Play, может рассказать и показать немало интересного.
"Вавилон-Берлин" основан на цикле романов немецкого беллетриста Фолькера Кутчера, однако между книжным источником и его телевизионной адаптацией немало различий. О том, почему сценарий настолько отдалился от первоисточника, нам ранее подробно рассказали авторы проекта. А теперь исполнители главных ролей Фолькер Брух (детектив Гереон Рат) и Лив Лиза Фрис (Шарлотта Риттер) поделились мыслями о своих героях и о сериале вообще.
Шоураннеры говорили, что в их время эпоха Веймарской республики не очень активно изучалась на уроках истории. Сериал имеет образовательную миссию?
Лив Лиза Фрис: Да, в Германии школьная программа больше фокусировалась на периоде, когда нацисты были у власти - с 1933 года. А о том, что было до этого, мы даже не говорили… Нет, наверное, что-то говорили, но очень поверхностно и быстро, а потом переходили к нацистам. По-моему, очень интересно понять, как такое могло появиться и разрастись.
Ещё во втором сезоне это не настолько популярная идеология, распространение проходило довольно незаметно. И это очень интересно, учитывая, к чему всё пришло. И сегодня в Германии у нас происходит нечто подобное, столько людей выходит на демонстрации, и ты смотришь на них и думаешь: "Что? Так много людей? Почему? Не понимаю". Но они выходят. Ещё один важный момент: среди них могут оказаться твои знакомые и родственники, то есть это не просто какие-то непонятные посторонние люди.
В сериале всё интереснее наблюдать за тем, как развиваются персонажи и как они ведут себя по мере того, как меняется обстановка, кто какой избирает путь.
Фолькер Брух: Первая мировая война в сериале не так давно завершилась, все о ней помнят. Вокруг - нищета. И причин этому много. В книгах по истории написано, почему так случилось, но тогда никто ведь не предполагал, что это случится на самом деле. И никто этого не хотел. У людей были мечты, люди хотели спасти свою страну и так далее. И то, что случилось, не было предрешено кем-то заранее. Я думаю, нацисты возникли как побочный эффект, кучка уродов, которая разрослась и обрела невероятное влияние.
Чем больше я узнаю об этой эпохе, тем больше она меня интересует. Вообще мы в сериале стараемся держаться подальше от нацистов - насколько это возможно. Поэтому события развиваются медленнее, чем в книгах. Вторая книга рассказывает уже про 1930-й, а у нас весь третий сезон - всё ещё 1929-й. Потому что мы не спешим в 1933-й. Хотя сопротивляться давлению хронологии всё труднее.
Как считаете, много ли общего у современности и эпохи, показанной в сериале?
Фолькер Брух: Честно говоря, я избегаю сравнивать то, что происходит сейчас, с тем, что было тогда. История никогда в точности не повторяется. Так что я надеюсь, что параллели не так очевидны, как кажется. Я хочу быть оптимистом.
То есть, понятно, каковы они, эти параллели - активность правых и так далее, но мы не можем знать, что произойдёт потом. Да, к сожалению, человечество никогда не учится на своих ошибках - этого, увы, до сих пор не случалось. Сегодня нам нужно быть максимально внимательными и бдительными. Говорить друг с другом, говорить с теми, кто, по нашему мнению, является злом, ведь это не всегда на самом деле так.
Я ездил в Бранденбург, где очень сильны позиции правой партии "Альтернатива для Германии", общался с людьми - многие просто устали от сложившейся ситуации и хотят изменить хоть что-нибудь, даже не зная, что именно. Некоторые не считают "Альтернативу" своей партией, презирают нацистов, просто "приятный парень" им пообещал перемен. Они даже не правые по своим взглядам, просто хотят, чтобы что-то изменилось. Очень важно не изображать их как абсолютное зло и не отказывать в разговоре. Нужен диалог.
Как вы думаете, почему персонажи, которых вы играете, настолько отличаются от книжных героев?
Фолькер Брух: Да, они очень многое изменили в сценарии по сравнению с книгой. Не знаю, почему, наверное, у них лучше спросить (что мы и сделали - прим. "Кинократии"). Но я быстро и с удовольствием прочитал все книги ещё до начала съёмок. А потом надо было сосредоточиться уже на сценарии и не фокусироваться на этих отличиях, ведь толку от этого было бы мало. Полагаю, дело в том, что у экрана свои требования. Искать кинематографичные сцены - означает менять сюжет.
Лив Лиза Фрис: Моя героиня в книгах ведь учится, да? Я не стала читать, потому что мне бы это только помешало, там ведь совсем другой человек.
Фолькер Брух: Правда?
Лив Лиза Фрис: Ага. Вроде похоже, но ведь там всё иначе происходит. Получается совсем другая роль. А я хотела - и режиссёры от меня хотели того же - сыграть героиню, выведенную в сценарии. Да, поначалу я достала книгу, начала читать, нашла описание Шарлотты и обнаружила, что у неё - "длинные ноги". И меня как водой окатило! У меня-то не длинные ноги! Глупо немного, конечно, но получилось вот так просто - я поняла: это же не я! Так что это не моё. И режиссёры на это сказали: "Всё в порядке". Они вовсе не хотели, чтобы я читала книгу.
И работа у неё есть, так что ей отнюдь не приходится заниматься всякими ужасными вещами, как в сериале.
Фолькер Брух: Да, но ведь это здорово, когда один из главных героев позволяет увидеть всё с социального дна, появляется возможность показать невероятные контрасты, присущие Веймарской республике.
Лив Лиза Фрис: Да.
Вообще бросается в глаза усиление акцента на трудностях, с которыми сталкивались женщины в ту эпоху.
Лив Лиза Фрис: Во время подготовки к роли я купила фотоальбом, посвящённый женщинам, работавшим в то время. Вообще должна сказать, что в двадцатые годы появилось много возможностей у женщин для самореализации, гораздо больше, чем было до Первой мировой. В архитектуре, например. И в других отраслях. А потом - нацисты, Вторая мировая война... Многие были вынуждены покинуть Германию, многие убиты и так далее. Женщин же вернули к прежнему положению. Но до этого возможностей было много. Потом всё прекратилось.
Фолькер Брух: Мне очень понравился тот момент, где твоя героиня поёт со своей сестрой вдохновляющую песню. Можно себе представить, что он действительно из того времени. Видно, что что-то меняется.
Лив Лиза Фрис: Да-да, точно! Но когда я играю роль, я на ней фокусируюсь, а не пытаюсь сделать какое-то высказывание за всех женщин мира. Сейчас я говорю только за себя. Мы ищем какой-то социальный контекст, и это хорошо, это правильно. Но если есть роль, важно ведь не только то, что она - женская, это всегда сложный образ.
Возвращаясь непосредственно к вашим героям. В книгах они быстро закручивают роман…
Фолькер Брух: Да! Женятся и заводят собаку!
Лив Лиза Фрис: Серьёзно?
Фолькер Брух: Да-да! Съезжаются и заводят собаку! По-моему, это происходит во второй книге.
Так вот, в сериале, как мы помним, этого всего не происходит и близко. Зритель понимает, что между ними, определённо, есть, что называется, химия, но никто из них не делает решающий шаг. Прокомментируйте их чувства и взаимоотношения.
Фолькер Брух: Их естественным образом друг к другу тянет. Конечно, они многое вместе пережили и между ними многое произошло.
Не поспоришь, он же ей жизнь спас!
Лив Лиза Фрис: Да, он же мне жизнь спас!
Фолькер Брух: Такие вещи, безусловно, объединяют людей. Если ты хочешь, чтобы двое стали близки, сделай так, чтобы они вместе выпутывались из какой-нибудь передряги. Конечно, между ними много всякого происходит, но есть ведь и их отношения с другими героями. Да, они испытывают естественное взаимное влечение, но есть обстоятельства, которые делают их союз невозможным. И это очень интересная комбинация.
Лив Лиза Фрис: Шарлотта - очень открытый человек, она сразу говорит то, что ей пришло в голову. А Гереон в этом плане - полная ей противоположность. Мне кажется, он её интригует, привлекает своей таинственностью, заставляет задумываться, что за загадку он скрывает. А его - наоборот, тянет к ней из-за непривычной ему открытости. Ведь он на подобное совершенно неспособен. Это похоже на красивый танец.
Фолькер Брух: Да, и во время съёмок это находило особое подтверждение. Когда мы вдвоём играли, внезапно действительно возникала неожиданная химия.