"Отель "Белград": сумасшедшая балканско-российская комедия с Биковичем

Сюжет прост: бонвиван Павел (в этой картине - в противовес предыдущей - Бикович превращается в эдакого "мещанина во дворянстве") переезжает в столицу Сербии и становится владельцем самой фешенебельной гостиницы столицы, отеля "Белград". Все бы хорошо, только в один прекрасный момент, одурманенный dolce far niente, он переходит (вернее, переезжает) дорогу местному мафиози, который требует от него невозможного - составить счастье своей вздорной дочери Ведраны. Павел, понурив голову, уже готов смириться с происходящим, но тут на горизонте возникает его бывшая девушка Даша (Диана Пожарская). И с этого момента все идет наперекосяк, а происходящее взвивается вихрем страшной балканской кошавы, увлекая в свой круговорот все большее количество колоритнейших второстепенных персонажей, с достоинством воплощающих балканский сюр таким, какой он есть на самом деле, в будничной повседневности.

Творческой команде удалось снять хороший, добрый, местами крайне забавный фильм, содержащий порядочное количество отсылок к другим произведениям похожего жанра - здесь можно найти экивоки современному российскому кино, следы свадебных ромкомов, во множестве снятых по обе стороны Атлантики, привет Паоло Соррентино, общую преемственность по отношению к произведениям Эмира Кустурицы и абсурдистскому итальянскому кино шестидесятых-семидесятых, которое на просторах бывшей СФРЮ любят не меньше, чем у нас - комедии Иоселиани и Данелии. И, видимо, именно этот сегмент советского кинематографа станет той удачной смычкой, что позволит соединить не знакомого с Балканами отечественного зрителя с горько-сладостным безумием тех краев и даст необходимые ключи для адекватного восприятия происходящего.

Однако не может не огорчать тот факт, что повествование не то, что распадается - разламывается на две части: романтическую линию Павла с Дашей (и Ведраной) и сочный антураж окружающей действительности в обрамлении множества занятнейших персонажей. Насколько Биковичу удалось справиться со своей доблестной задачей - открыть россиянам красоты Сербии, тоже большой вопрос - кроме Гардоша, Собора Святого Савы, Ады Циганлии и пушистых зеленых берегов Дуная зритель вряд ли что-либо может различить: по неровному ландшафту белградских улиц оператор летит вслед за героями непозволительно быстро и очень нервно, местного колорита (который в действительности далеко не ограничивается присутствием чоканей на столе и связками сушеной паприки на стенах) то утрированно много, то бесконечно мало. И при всем этом возникает неприятное ощущение от бесконечной затянутости. Точнее - так: "романтические" сцены анемичны, беспомощны и не то что ино-, они антикультурны и откровенно искусственны, а остальное же великолепно, что, судя по некоторым материалам сербских СМИ, в какой-то степени заслуга и местных актеров, тесно работавших со сценаристами на месте, основательно подвергнув экзамену на достоверность и правдивость происходящее на съемочной площадке.

Очень обидно, но масса очевидных выигрышных моментов, так и напрашивающихся на попадание в кадр, была проигнорирована. Городская легенда о человеке, которого ветер перенес из Белграда (во время возникновения предания - части Белградского пашалыка) в Земун (тогда - части Габсбургской империи), получилась скомканной, непонятной широкому кругу зрителей, на которых и ориентирован фильм. То же самое касается обманчивой близости языков - любой, кто хоть немного знаком с сербским, знает, какое количество недоразумений (да таких, что от стыда за сказанное начинают пылать уши и щеки) поджидает того, кто ленится лишний раз заглянуть в словарь. Не сыграть на этом, выдумывая, мягко скажем, далеко не удачные ситуативные оговорки - большое упущение. Сказанное справедливо и в отношении перевода сербской части диалогов на русский - весь колорит теряется напрочь, хотя великий и могучий содержит немало выразительных средств, чтобы передать особенности сербохорватского разговорного языка.

При этом вызывает улыбку приятное созвучие между именем известного на весь мир французского сюрреалиста и мафиозного любителя высокого искусства в Сербии, объявившего охоту на работы оного. Музыкальный ряд зачастую спасает тягомотные сцены и плоские шутки, которых почему-то особо много в начале. Квинтэссенция из Моцарта, Бизе, Верди, неаполитанских песен, балканского фольклора и местного турбофолка с попсой в сочетании с предлагаемым визуальным рядом порождает трудно передаваемое ощущение, сравнимое разве что с первым прослушиванием Bella ciao в аранжировке ансамбля Бреговича.

Одно можно сказать точно: фильм снимался с любовью, чувством и вниманием к деталям, пусть и несколько рассеявшимся, из-за чего часть показанного великолепия остается совершенно непонятным и не понятым здесь вне сугубо регионального культурного контекста. К тому же нет-нет, а возникает ощущение, что сербы будто бы извиняются за черты своего национального характера, а не просто благодушно подшучивают над собой. Что там сербские зрители разглядят в российской культуре и быте, которые, по идее, тоже должны транслироваться через этот фильм, но в обратную сторону, вообще загадка.

Но при всем при этом - хочется снова пересмотреть отдельные сцены и забыть-простить все остальные. Ово je Балкан, бре.