Известный кинорежиссер Сергей Урсуляк - о вере, надежде, любви

Люди замечательной свободы

Я абсолютно книжный человек. Собственно, это видно и по тому, как я сейчас работаю. Книга - лучший друг режиссера. Благодаря книгам я и широту мира осознал довольно рано. Они в огромной степени фантазию будили. Потому что я долгое время жил в мире придуманном. Мне было легко проснуться и чувствовать себя Томом Сойером. А на следующий день - мушкетером.

Хочу ли я вернуться в Магадан своего детства? Никогда! Потому что это такие светлые воспоминания, это такие теплые ощущения, что обнаружить, что это просто город, я не хочу. Тем более я понимаю, что он очень изменился. Не надо пытаться возвращаться в детство.

Магадан первой половины шестидесятых годов был наполнен удивительными людьми, это была московская, ленинградская интеллигенция, которая еще до конца не освободилась и не успела переехать.

Большинство из тех людей формально были уже свободны, но что-то их держало.

Это были люди потрясающей интеллигентности, интересности, какой-то такой замечательной свободы.

Про то, что там была сконцентрирована анатомия нашего страха, я даже не догадывался. Я знал, что дядя Жора отсидел 10 лет, потому что он греческий шпион. И все, включая дядю Жору, воспринимали это как нелепую ошибку. А вот мама нашей подруги отсидела двадцать пять лет, потому что она была женой полпреда и знала Ленина. Она это знала и понимала и была убежденной коммунисткой, несмотря ни на что. Я это воспринимал как данность. Дядя Жора - греческий шпион, моя мама - учительница, а папа - военный моряк. Все через запятую…

Ждать, терпеть и не спиться

Можно ли выучиться на артиста? Нет, невозможно. При наличии способностей можно получить какой-то набор профессиональных приемов, но не более. В этой профессии, как, собственно, в любой творческой профессии, главное - это сила воли. Способности обязательны. А талант - это уже высшая категория. Вот при наличии способностей выигрывает тот, у кого больше силы воли. У кого характер тверже. Важно уметь ждать, уметь терпеть, уметь не сломаться, уметь понимать, что главное, а что второстепенное. Верить в себя. Не спиться.

Потому что все в любой творческой профессии держится ни на чем. Если кто-то думает, что великий Аркадий Райкин был уверенным в себе человеком, он ошибается. То есть в нем было сочетание большой веры в себя, но вся эта вера, как однажды мне сказал Костя Райкин, держалась на хлипких ножках. И его сбить, поколебать было очень легко. И опыт ничего не дает. Он дает только возможность не теряться в сложных ситуациях, вот единственное, что дает опыт. Ничего больше он не дает. Ни-че-го!..

Джомолунгма Райкина

За что я благодарен Театру Райкина? За возможность заниматься саморазвитием. Работая в театре, я достаточное количество времени мог заниматься собой. Смотреть, читать, думать, даже писать. Конечно, я не могу сказать, что очень много мне дало общение с Аркадием Райкиным, но наблюдение за ним, конечно, дало.

А что касается его сына, Константина Аркадьевича, который пришел потом, то он развил и закалил во мне умение работать, вкалывать. Небоязнь пахоты пришла именно с ним. Колоссальный опыт пахоты - черновой, достаточно, казалось бы бессмысленной, но закаляющей организм.

Каким был Аркадий Исаакович Райкин? Непростой и не смешной. Я бы сказал, что он был настоящий небожитель. При этом я мог напроситься к нему в машину, чтобы вместе с ним добраться до гостиницы или до вокзала. Он мог приехать на посвящение меня в артисты в Ленинградский дом искусств. Я бы сказал, что это был с его стороны царский жест. Он мог приехать в райвоенкомат Советского района города Москвы на метро "Варшавская", чтобы сделать мне отсрочку от армии. Вот так просто широким жестом. Да, он был небожитель. Запомнил один миг, когда проходила церемония посвящения в артисты, там были все первачи. Вел ее удивительный актер Владислав Стржельчик, в зале сидел Товстоногов, были все главные режиссеры питерских театров. Это был такой праздник молодого артиста. Но когда неожиданно из-за кулис появился Райкин, масштаб сразу поменялся. И все, что было вокруг, сразу изменилось. Было ощущение, что на горизонте возникла Джомолунгма. И сразу поменялся вектор внимания… Понимал ли он свой масштаб Джомолунгмы? Он все понимал. Опять же, он ведь не сидел на вершине своей славы. У меня перед глазами до сих пор стоит одна сцена: Аркадий Исаакович идет по перрону вокзала, его сопровождает сын Костя, и вокруг них останавливается все движение. Все замерли, затихли все разговоры, и люди просто провожали его взглядом… При всем этом он оставался земным человеком, без грамма звездной фанаберии. Тогда это было просто немыслимо, люди жили в другой системе координат, иерархия ценностей была иная.

Сейчас любой не пойми кто звезда. Вот здесь сносит голову на раз. А тогда это было сложнее. Конечно, были и тогда случаи "звездности", но они больше сопровождались пьянством.

Понимаете, вокруг любого известного и денежного персонажа живет и кормится двор, который тебе годами без перерывов и выходных внушает мысль, что ты исключительный и гениальный. Поэтому не съехать невозможно. Противовесом всему этому могут быть только мозги. Только!

Но я знаю много умных, по-настоящему умных людей, которые падки на лесть и фальшь. Не знаю, как это объяснить? У них, вероятно, отсутствует какой-то особый музыкальный слух на фальшь. Тут идет какой-то сбой системы.

Бывает так, что человек абсолютно здоров, но при этом у него вырезан желчный пузырь. Он здоровый человек, но желчного пузыря у него нет. И желчь оттекает у него чуток по-иному. Но он здоров! Но живет по-иному. Так и здесь.

Аркадий Исаакович был интуит в огромной степени. Он очень упорно трудился, так же, как Костя. Но Костя изначально нелегко работал. Аркадий Райкин мог позволить себе какую-то легкость. Костя с детства нацелен на тяжелый труд. Он в силу своего происхождения всю жизнь доказывает право заниматься этой работой. У него огромная ответственность перед памятью отца. Он все время с ним в каком-то диалоге внутреннем. Но природа у них совершенно разная.

Непонятые победители

Почему я ушел из актерской профессии? Думаю, что я по природе не артист. То есть у меня есть способности, это очевидно, иначе бы я не смог работать и учиться. Но у меня нет чего-то главного, что делает артиста артистом. И я это очень хорошо понимаю, особенно сейчас, когда много работаю с выдающимися актерами.

Во время учебы в училище я это не понимал. В какой-то момент я просто был очень способным студентом, на которого можно было рассчитывать. Наверное, мог бы до сих пор работать и был бы уже давно заслуженным артистом России. Но я вдруг понял, что мне скучно. Очень скучно. Были какие-то постановки, где я даже неплохо играл. Но этого мне хватало на пять премьерных спектаклей. А дальше становилось невыносимо.

Что держит актера в профессии? Я не знаю, что это такое. Но я очень хорошо это понимаю. Вот Сережа Маковецкий - сто процентов такой артист. Он артист. У него постоянные какие-то открытия внутренние, человеческие. Он размышляет об этом. Он ни о чем другом не говорит, только о роли, которую он сегодня играет или репетирует, над которой он работает. У него другого интереса просто нет. И результат у него соответствующий.

Я скорее эстрадного жанра артист. Яркой формы, какого-то юмора, скорее показа, чем проживания.

Евгений Симонов? По молодости, конечно, мы к нему относились с некой иронией. Потому что он олицетворял такую странную старую школу, потому что он был очень настоян на поэзии, на музыке.

В тот момент, в 70-е годы, мы были молодые и очень социальные, попадание в мерку времени, в актуальность, они были для нас гораздо более важными, чем абстрактная поэзия. Поэзия Пастернака, пьеса Грибоедова, музыка Глинки…

Но с течением времени я понимаю, какой огромный пласт культуры он нам показал на расстоянии руки... Он нас соединил с эпохой. Потому что он действительно знал Пастернака, знал Ахматову, знал Шостаковича. А папа его знал Евгения Багратионовича Вахтангова, Бориса Щукина знал. И мы все через него к этому тоже были приобщены.

Потом наступило время его трагедии, потому что он попал в эпоху перемен, когда к власти пришел Горбачев. И конечно, он никак не мог соответствовать этому. Не вписался. Его сместили, для него это стало настоящей драмой. Потому что он не мог это пережить. И очень быстро ушел из жизни.

Я долгое время был на него обижен, ибо я предполагал, что он меня возьмет в Театр Вахтангова. И у нас по этому поводу даже был разговор. Он меня не взял.

Потом, естественно, я неоднократно думал: хорошо, что этого не случилось. Потому что Вахтанговский театр для меня был бы гроб с музыкой. Это место, откуда никто не уходит. Просто по пальцам можно пересчитать людей, которые самостоятельно ушли из Театра Вахтангова. То есть в это место попадаешь и пропадаешь. Там культура своя, взаимоотношения артистов свои, традиции свои. История своя. Бордовый бархат, особая атмосфера. Это все так прекрасно, что уйти от этого невозможно…

…Мы свидетели того как уходят из жизни последние из поколения победителей, которое выиграло войну. Я думаю, что большая часть этого поколения уходит из жизни, так и не поняв, что произошло..

Вдруг то, во что ты верил, перестало серьезно восприниматься, и в этом была самая большая драма. Эту драму переживали, кстати говоря, и артисты, которые снимались у меня. Я очень хорошо запомнил, как Михаил Ульянов, к которому все время подходили какие-то люди на улице, просто бегал от них и говорил: "Почему они все время у меня спрашивают, как им жить и что происходит?"

Люди видели в нем легендарного председателя и маршала Жукова, и всех советских святых. А он сам был растерян и тоже не понимал, как дальше жить.

Я себя берегу

Скажу честно, я никогда не ощущал зависть коллег! Никогда! Знаете, я думаю, что в огромной степени ты чувствуешь то, что у тебя у самого присутствует. Я не завистливый человек. Я абсолютно спокойно отношусь к чужим успехам. У меня нет ощущения, что ты этот успех у меня забрал.

У меня нет зависти к Андрею Звягинцеву. Я рад, что у человека такой успех. Когда Константин Лавроненко получил приз в Каннах, я был первый, кто позвонил и поздравил. И был счастлив. Я не отношусь к этому как к чужому успеху. Это наш общий успех. Конечно, его индивидуальный, но в принципе это хорошо для всех нас.

Я очень редко хожу на премьеры, но когда попал на "Аритмию" к Хлебникову, подошел к нему поздравить и был искренне рад! Когда хорошо - я счастлив.

Относится ли кто-либо плохо ко мне? Допускаю. Но я этого не знаю, и знать не желаю. Может быть, поэтому ни с кем не общаюсь, не хочу ничего знать. Я всегда считаю, что человек такой, какие его картины. Мне с этим легче. Наверное, я себя берегу. Я хочу оставаться в ощущении, что картина, которая мне очень нравится, похожа на человека, который делал эту картину.

"С шоколадкой на похороны"

Почему на меня обрушился такой вал критики за картину "Одесский пароход"? Я думаю, не совпали ощущения. Многие посчитали, что я пришел с шоколадкой на похороны. У большинства настроение похоронное. И тут я прихожу с шоколадкой и с какой-то идиотской радостью. Шампанское на похоронах, с чего вдруг-то?

Значит, либо ты не понимаешь, где ты живешь, либо ты продался, либо ты сука, либо ты дебил. Вот и все. А скорее ты и то и то одновременно. Поэтому будь ты проклят, сукин сын.

В потоке той критики были откровенно шизофренические вещи. Ребята с одной из радиостанций обвиняли меня в том, что это политическая провокация, политический заказ. Я просто не понимал, про что они говорят. Это просто картина мира, которую они себе представляют и ее транслируют.

А что такое сегодняшние социальные сети? Это возможность услышать все разговоры входящих. Представьте себе, что Эльдар Рязанов стоял бы перед кинотеатром и слушал все разговоры выходящих из зала. Все! Если вы почитаете стенограмму обсуждения фильма "Бриллиантовая рука" Леонида Гайдая на худсовете "Мосфильма", вы поймете многое... Там на полном серьезе говорили, что Папанов играет очень плохо. Хорошо бы его сцены сократить вообще либо переснять. Говорили о чудовищной Мордюковой в "Бриллиантовой руке", ее работу называли "большая неудача".

"Надоел Папанов, который играет одну краску". "Миронов очень много наигрывает". Это все цитаты оттуда.

Уверен, что это была не зависть, это было просто непонимание. И "Одесский пароход" далеко не первый случай, когда я столкнулся с непониманием.

Дмитрий Быков в 1998 году написал отвратительную статью по поводу моего фильма "Сочинение ко Дню Победы", упрекнув меня в неискренности, расчетливости...

Он не понял, не почувствовал, не поверил. Обидно? Конечно! Учитывая, что я считал его человеком, умеющим отличать хорошее от плохого. Но ничего не поделаешь - сделал фильм, будь готов к тому, что тебя не все поймут.

Смог бы я сегодня с Дмитрием Быковым душевно общаться? Нет, поскольку мы едва знакомы и это никогда не предполагалось.

С Быковым вообще удивительная вещь. После той статьи я как- то понял, что я его не люблю. При этом я всегда читал его статьи, колонки, обожал его сатирические вещи, которые Миша Ефремов исполнял. Но повторюсь, при этом всегда считал, что я не люблю Дмитрия Быкова.

И вдруг случилась история, когда он заболел, в самолете какая-то хрень с ним случилась, и я понял, что я чудовищно боюсь, что он даст дуба. Помню, моя жена бегала в церковь, ставила свечи за его выздоровление. Дима поправился, слава Богу. И я опять имею возможность его не любить.

Но при этом я понимаю главное: я хочу, чтобы он был, потому что мне это очень нужно. Наверное, есть вещи важнее, чем понял - не понял. Понравилось или не понравилось

И все равно обижает непонимание. Непонимание мотивов, когда тебя трактуют не по правде, что называется. Причем трактуют часто люди, которые могли бы, грубо говоря, просто позвонить и спросить: скажи, это так или не так? Я всегда честно отвечу. Но вместо этого начинают придумывать за меня.

В картине режиссера Сергея Урсулюка "Тихий Дон" красавицу Наталью сыграла его дочь актриса Дарья Урсуляк. Фото: Москино

До ста лет дети

В режиссерской профессии выражена гормональность жизни. Особенно это касается режиссеров, которые работают на поле чувств. Не мыслей, а чувств. С годами в первую очередь притупляются чувства. Мысли остаются, а чувства уже не те... Особенно это заметно у комедиографов. Любой комедиограф гораздо раньше заканчивает, там чувства превалируют.

Какие люди актеры? Они разные. Конечно, в них есть много того, что в нормальных людях может раздражать. Если их не понимать, природу эту не понимать, то, наверное, с ними будет тяжело.

Но если ты понимаешь и любишь эту природу и знаешь ее, то вполне возможно замечательно сосуществовать.

Вот когда их много, то тяжело в плане ощущений: будто ты стоишь на арене спиной к тиграм. Лучше не поворачиваться. Их все время нужно держать в поле зрения. Но я бы не преувеличивал отрицательные качества актерской профессии. Уверяю вас, их не больше, чем у тех, кто работает на мыловаренном заводе. А в каких-то вещах они гораздо лучше и чище. Они в огромной степени чище, лучше, наивнее, чем просто люди. Потому что без этого у них не будет профессии. Это тоже нужно понимать. Они до ста лет дети.

Я застрял на 42 годах

Возраст? Откровенно говоря, я каждый раз забываю, сколько мне лет. Когда меня спрашивают, мне живо хочется сказать - 42. Не потому что я кокетничаю, а потому что я как-то застрял в том возрасте. Я до сих пор искренне не понимаю, почему эта девушка смотрит не на меня, а на молодого. Я искренне не понимаю. Разве что молодой подтянутей и стройней. А во всем остальном я не изменился совершенно. Я такой же, поверьте мне. Но эта девушка никогда не поймет...

Справедливости ради признаюсь, что, будучи парнем, я бы тоже этого не понял. Вот это меня печалит больше всего, что никто не понимает, что я совершенно не изменился. Но именно так, а не по-другому устроен мир.

Когда мне говорят о чем-то, я понимаю, что мне трудно планировать на десятилетия. Раньше я мог планировать на десятилетия. Сейчас я планирую совсем ненадолго.

Смерть? Я о ней думаю каждый день почему-то, так или иначе, но думаю. Смерть меня расстраивает, скажу вам честно. Расстраивает потому, что мне жалко тех, кто останется. Им будет без меня сложнее, чем со мной. Мне жалко, что я не застану какое-то развитие детей, особенно внуков. Какие-то важные вещи не смогу увидеть.

Надеюсь, что за чертой что-то есть. Я не воцерковленный человек, но я абсолютно уверен, что все должно иметь какой-то смысл. Очень жалко просто так в 70 лет уйти в прах и тлен... Думаю, что мы соединимся с теми, кого мы любили, как-то мы еще встретимся...

Злость и слезы

Я очень сентиментальный. Это видно по моим картинам. Я очень эмоциональный человек и я этого не стыжусь. Что мне мешает жить? Понимаете, отсутствие зависти - это обратная сторона очень важной вещи. В свое время я занимался спортом, и у меня были очень хорошие результаты. Как-то на соревнованиях мне мой тренер сказал: "Ты никогда не станешь большим спортсменом". Почему? Изумился я.

"В тебе нет спортивной злости. А без этого ты ничего не добьешься", - ответил он. Творческая зависть с элементами здоровой, соревновательной злости - это как топливо для ракеты.

Во мне этого нет.

Я часто думаю о том, что вот этому человеку при встрече я руку не подам. Потом мы встречаемся, и я машинально забываю. К сожалению, я очень отходчивый. Хотя, наверное, не к сожалению, нужно быть таким, какой ты есть. Это я понимаю уже сейчас. Уже поздно. Уже такой, и хрен с тобой. Уже не нужно тратить время, чтобы стать другим. Тем более что это уже ни на что не повлияет.

Ругаюсь ли я матом? Не то слово! Я не просто ругаюсь. Я на нем думаю. И это ужасно.

Но при этом я не сторонник мата в театре и в кино. Я не сторонник запретов, но и не сторонник мата, меня это оскорбляет.

Я очень люблю мат Александра Ширвиндта, Кости Райкина. Когда я понимаю, что это придает перца! Но я не выношу мат бытовой. Мат ради мата... Когда человек равен словам, которые он произносит.

Например, матом легче объяснять задачу актеру.

Жизнь?! Я искренне хочу, чтобы она не была такой короткой. При этом я не хочу потерять ни силу, ни разум... Чтобы до конца все сохранилось.

Я хочу делать то, что мне нравится. Мое счастье в том, что уже многие годы я делаю то, что мне хочется. Не хочу, чтобы это все заканчивалось.

Хочу по-прежнему смеяться над тем, что мне действительно смешно, а не над тем, на что мне укажут. В такие минуты я счастлив.

Сергей Урсуляк родился в 1958 году в Петропавловске-Камчатском, ребенком жил в Магадане и Хабаровске. Выпускник Щукинского училища, работал актером, вел популярные программы на федеральных каналах, после окончания режиссерских курсов ушел в режиссуру. В его фильмографии такие картины, как "Ликвидация", "Тихий Дон", "Жизнь и судьба", "Исаев". Лауреат Государственной премии РФ, премии Правительства России.

Урсуляк пять раз был лауреатом кинопремии "Золотой орел" и дважды национальной кинематографической премии "Ника". Женат вторым браком на актрисе Лике Нифонтовой. Обе его дочери - актрисы.