За что в Речице поставили памятник Довнар-Запольскому

А ведь из мальчика, появившегося на свет в обедневшей дворянской семье (отец Виктор Мартинович на момент его рождения служил столоначальником Речицкой полицейской управы), никакого историка выйти просто не должно было. Многодетное семейство Довнар-Запольских было несчастливо по-своему и очень нетипично. Развод родителей, явление для XIX века редкое, случился после того, как они отправились в поисках лучшей жизни в Болгарию, где поселился старший сын Петр, воевавший там на русско-турецкой войне. Митрофану, оставшемуся в Беларуси, с раннего подросткового возраста пришлось всего добиваться самому. Но он пробился, да так ярко, что уже в 1900 году, став приват-доцентом Московского университета, беседовал с тем самым Львом Толстым в его московском доме в Хамовниках о декабристах.

И это при том, что гимназию будущий профессор окончил только на 22 году жизни. А в прогимназии в Мозыре, на которую пришлись несколько лет мытарств по части среднего образования, Довнар-Запольскому по истории ставили четверку, а по географии и вовсе тройку. Выламываться из привычной среды помогло увлечение родным белорусским прошлым. Уже в то время, когда строгие педагоги в Мозыре в упор не замечали его способностей, он начал печатать свои первые статьи об истории и этнографии родного края. И тексты эти были с глубоким смыслом. В 1887 году "Минский листок" напечатал статью "От Киева до Рогачева", где от имени белорусского мужика автор призывал печатать книги по-белорусски.

Уже на следующий год, в 1888-м, в той же газете появится большой, на шесть номеров, очерк Довнар-Запольского "Белорусское прошлое". Цензура была не против, а содержание-то в эпоху самодержавия было самое что ни на есть крамольное. У белорусского народа, доказывал автор, есть своя история, столь же славная, как у других славянских народов - сербов, чехов, словаков, у белорусов есть собственная культура и язык, у белорусов есть своя собственная нация, а помочь ей расправить крылья должно национальное возрождение. И написано все это было 21-летним все еще гимназистом.

Молодой человек на свои скудные средства летом совершал этнографические экспедиции по белорусским деревням. Десятки текстов, опубликованных в молодости, стали основой для самой значимой его прижизненной публикации о Беларуси, помещенной в 1905 году в IX том известного издания "Россия: Полное географическое описание нашего отечества". В соавторстве с Дмитрием Шендриком Довнар-Запольский опубликовал там два объемных очерка "Исторические судьбы Верхнего Поднепровья и Белоруссии и культурные их успехи" и "Распределение населения Верхнего Поднепровья и Белоруссии по территории, его этнографический состав, быт и культура". Идеи 1888 года там не только сохранились, но развились на обширном историческом и статистическом материале. Читателю этих текстов вполне могла прийти на ум и идея белорусской государственности с истоками из Полоцкого княжества, которую Довнар-Запольский будет развивать уже после 1917 года и которая столь актуальна в белорусской исторической науке и поныне

А настоящим историком-профессионалом Митрофан Викторович стал в Москве, куда его в 1894 году отправили из Киевского университета для подготовки к профессорскому званию. Он напряженно работает в Московском архиве Министерства юстиции и со временем получает там штатное место старшего помощника архивариуса. Пробивать себе путь в науку непросто: "Жизнь в Москве - напряженная борьба", как напишет Довнар-Запольский в одном из писем. Приходится часто переезжать, список его московских адресов разнообразен: Воздвиженка, Девичье поле, Большая Молчановка, Малый Николопесковский переулок, Остоженка. Ради того, чтобы познакомиться со знаменитым историком Василием Осиповичем Ключевским, он был готов записаться к нему на семинар в качестве вольнослушателя. Но Москва в итоге покорилась, талант Митрофана Викторовича оценили, и в 1899-м он уже работает в Московском университете на той же кафедре, которой руководит Ключевский.

Когда в 1901 году Довнар-Запольский уезжал из Москвы в Киев, об этом сожалели и декан историко-филологического факультета профессор Кирпичников, и гимназистки женской гимназии Ржевской, которые писали ему: "Теперь мы все учим и зубрим историю, а не так, как с вами, - беседуешь". Преподавал он тихим голосом, но столь блестяще, что оценил даже жандармский ротмистр Тимбожовский. 11 марта 1911 года тот докладывал директору Департамента полиции Нилу Зуеву: профессор "читает студентам русскую историю крайне тенденциозно, его лекции носят характер запрещенных исторических рассказов… причем Запольский позволяет себе делать такие замечания, что в аудитории стоит непрерывный смех студентов".

Умная ироничность есть высшая похвала педагогу, но она имеет и обратную сторону. Большой историк Довнар-Запольский, по отзыву жены Надежды Маркиановны, "привык гореть ради тысячи дел". Он был слишком активен, слишком талантлив и слишком много писал и печатал. Таких ученых не любят всегда и везде, при случае бьют демонстративно и больно, а уж в переломную революционную эпоху и подавно. Краткий приезд в Минск в 1925-1926 годах закончился именно такой показательной поркой "буржуазного профессора". В трудную минуту выручила Москва, куда он вернется спустя четверть века и проживет там вплоть до смерти в сентябре 1934-го...