Байден посетил Киев в годовщину начала кровопролития на "майдане". Почему его визит особенно символичен
За два дня до начала формирования "небесной сотни" я встречался с киевскими тогда еще друзьями, уже посещавшими после работы сходки на "майдане". За пределами четырех гектаров в центре, с палатками и боевиками "Правого сектора" (запрещен в РФ), в остальном Киеве еще продолжалась мирная жизнь. И хотя спустя два с лишним месяца события явно начинали буксовать, и между "Беркутом" и митингующими наметился стратегический пат, дурман национализма и анархии уже расползался по кухням и умам. Поэтому беседа была наэлектризованной. "Ты понимаешь, что если прольется кровь, обратной дороги не будет?", - спрашивал я. "Романтики все равно победят", - твердил как попугай мой бывший друг с остекленевшими глазами. "Мало не покажется никому, особенно романтикам", - безуспешно возвращал я его в реальность. Но тот твердил свое.
Тогда мы виделись последний раз, и, судя по социальным сетям, ни европейского благосостояния, ни счастья "майдан" ему не принес: живет в деревне под Киевом на зарплату жены и боится высунуть нос на улицу, чтобы не оказаться в Бахмуте. Но все равно продолжает верить в "перемогу" и внимать Зеленскому. Человек советского образования и русской культуры, с которой все прошедшие девять лет успешно внутри себя борется.
Для тысяч таких романтиков выстрелы из гостиницы "Украина" сделали невозможным возвращение в созидательную мирную жизнь и зафиксировали психоз, впитанный с каптагоном из "майданного чая". Под разговоры о свободе, правах и европейских ценностях из украинского общества - разного поодиночке, но в целом еще со здоровыми инстинктами - тогда сотворили коллективное больное животное, не различающее добро и зло и готового грызть всех, кто с ним не согласен.
В масштабе запущенных девять лет назад процессов конкретные имена исполнителей и организаторов расстрела "небесной сотни", которая оказалась и не сотней вовсе, на Украине и Западе никому уже не интересны. Чтобы назвать их публично и привлечь к уголовной ответственности, нужно вернуться к той, еще теплой и живой, постсоветской Украине, к понятной системе юридических и моральных координат. Но те, кто отдавал приказ и завозил снайперские винтовки, прекрасно понимали, что в результате все это будет разрушено, и значит, никто никаких обвинений им не предъявит. Просто потому что "победителей не судят". Такие гарантии они наверняка получили и от настоящих заказчиков и спонсоров кровавого действа, чей президент в понедельник приехал на место того преступления.
Но вспомнить тех, кто имел непосредственное отношение к переходу "майдана" в кровавую фазу и силовой переворот, все равно стоит - это не безликие "они". Андрей Парубий и Арсен Аваков, Сергей Пашинский и Дмитрий Ярош, Михаил Саакашвили и Гиви Таргамадзе, Юрий Луценко и Александр Турчинов - это те, кто наверняка знают, как все было организовано, кто привозил и раздавал оружие, кто и в кого стрелял.
Кроме этих очевидных преступников, есть и свидетели, вроде львовского безработного Ивана Бубенчика, с непосредственностью имбецила рассказавшего в 2016 году, как расстреливал "Беркут" еще до того, как одурманенная толпа ринулась навстречу безымянным снайперам вверх по улице Институтской. Есть бывшие грузинские военные Коба Нергадзе и Александр Ревазишвили, уже в 2018 году раскрывшие всю механику того расстрела и очень боявшиеся за свою жизнь.
К слову, где они сейчас? И сколько вообще в живых осталось непосредственных свидетелей и участников тех событий, еще не закопанных в землю Донбасса после выстрела в спину от "побратима". А случались с иными "активистами" и такие трагические случайности.
Наверное, можно здесь вспомнить британскую баронессу Кэтрин Эштон и американскую "дипломатку" Викторию Нуланд, с головой погружавшихся тогда в дела "майдана", а вместе с ними Франка-Вальтера Штайнмайера, Родислава Сикорского и Эрика Фурнье, чьи подписи странным образом исчезли с соглашения об урегулировании политического кризиса на Украине. Тот сегодня почти мифический документ стал результатом расстрела и был нарушен сразу после подписания. Как, впрочем, и Минские соглашения.
Стрельба на Площади Независимости и улице Институтской стала первой точкой невозвращения для миллионов украинцев и их государства. После этого поток крови только ширился: 2 мая в Одессе, Славянск, 2 июня в Луганске и далее без остановок. Бешеное нацистское животное начало пожирать себя и своих детей, обвиняя в своем аппетите Россию. Но, повторимся, вкус крови оно ощутило именно девять лет назад, на месте, куда не в первый уже раз, но впервые под дату, приехал Джо Байден. И уж если этой территории предстоит когда-нибудь излечиться и вновь обрести мир, без настоящего расследования "расстрелов на майдане", суда и приговора для тех, кому девять лет назад были даны гарантии неприкосновенности, возврат к нормальности невозможен.