Дом профсоюзов в Одессе, ставший смертельной ловушкой для десятков людей, похож на огромный крематорий.
Он так же чужд веселой и беззаботной Одессе, как взрывающиеся снаряды на детской площадке. Прошло 100 дней после катастрофы, потрясшей страну и мир, а дом такой же: нескончаемо большой, с зияющими провалами выбитых окон, с черными подпалинами по стенам. Стоит молчаливый и страшный, и только высокий, без единой щели забор немного прикрывает этот саркофаг.
Мимо проходят люди. Обойти это заклятое место нельзя, здесь пролегает путь к морю на пляж "Отрадное".
В кустах стоят милиционеры. На лавочке сидят еще двое. Все молодые, ни к кому не пристают, видно, приставлены для порядка.
Над площадью возвышается офисная 20-этажка. Там жизнь кипит. У дороги обнаружила еще трех людей в форме. Мы внимательно посмотрели друг на друга, но знакомиться не стали.
Черное пятно
Железнодорожник Сергей Ивашко проходит здесь каждый раз после смены. Показывает, как все было.
- Вот тут, видите, прожженный асфальт? Здесь палатки стояли. Много палаток. В них дневали и ночевали активисты, сторонники федерализации. Собственно, это были в основном пожилые люди да женщины, кому не надо было на работу ходить. А началось все в нескольких кварталах отсюда. На Греческой прозвучали первые выстрелы. В тот день был футбольный матч, одесский "Черноморец" играл с харьковским "Металлистом". И болельщики, слово за слово, сцепились. Но потом вместо фанатов на сцену вышли ультрас и "Правый сектор". Они двинули к палаточному городку. Ну а тут уже началось...
В доме напротив, из окон пенсионного фонда на 10-м этаже, открывается отличный вид и на Куликово поле, и на Дом. Но в тот праздничный выходной, конечно, никого здесь не было, рассказал мне сотрудник фонда. И подсказал, что сейчас в здании профсоюзов кто-то есть и продолжает работать.
Тогда я обошла крематорий по периметру. Жестяной забор сменился железобетонным, толстые плиты, как блокпосты на границе, накрепко закрыли подходы. На торце демонстративно заколоченная крест-накрест досками дверь. А вот с тыла в воротах обнаружилась щель. Сунув туда нос, наткнулась на охранника. Представитель охранной фирмы "Варан" не стал ничего бояться и с горечью рассказал, что у него тут погиб друг, Юра. Такой же, как и он, отставной военный. Он дежурил в тот вечер. И одним из первых помчался в подъезд помогать раненым.
- Я был дома, сменившись после дежурства. Но мне позвонили по тревоге, и я тоже приехал сюда. Тут уже все горело. Я коренной одессит, и у меня в душе не укладывается, как так получилось, что в моей родной Одессе правили бал настоящие нацисты. После этого, знаете, жить не хочется...
В смердящем подъезде копошатся рабочие. Снимают всю обгоревшую штукатурку. Она вся в копоти и источает вонь.
Кажется, что здание до сих пор дымится. Это поднимается пыль, когда по трехэтажному желобу вниз рушится очередная тонна строительного мусора.
- Слышал, что те убийства пытаются подать как обычную стычку, возникшую спонтанно. Вы не верьте. Все это заранее и очень хорошо готовилось. Как так - идти на футбольный матч и брать с собой каски, бронежилеты, палки? Это просто так по пути не соберешь. Тут остались следы настоящего напалма - всю сталь прожег. Откуда он? И газ тут применяли как пить дать! Мы сейчас чуть ли не каждые два часа сменяемся - дышать этой пылью, в которой вонючие примеси, просто невозможно. Ремонт здания как таковой еще не начинался. До сих пор счищают все покрытия до бетона, разбирают разрушенные стены. Вывезены десятки КАМАЗов мусора, нужно еще два раза по столько. Пока только два этажа отчистили. На ремонт денег нет. Нет, туда я вас не пущу, все рушится, зачем нам еще один труп. Мародеры все, что плохо лежало, растащили. Первые дни много народу ходило, потом решили оцепить: место преступления все-таки.
- Там не 48 человек погибло, а все четыреста, - делает страшные глаза Валентина, бойко торгующая сувенирами на площади Одесского железнодорожного вокзала, неподалеку от Куликова поля. - У нас есть крематорий на кладбище, так туда все везли и везли трупы. А еще в шурфы катакомб прятали. Помню, в тот день к нам приехали и сказали, чтобы быстро все убирались отсюда. Толпа идет вооруженная с Греческой.
Она посылает меня к Дине, в подземный переход. У Дины погибла страшной смертью подруга Светлана Пикалова. Ее тело, обгоревшее наполовину, нашли на пятом этаже. Мать девушки до сих пор не может прийти в себя. У Валентины доброе лицо, она протягивает гривну девочке, подошедшей за подаянием. Торгует смешными брелками с незабвенной парой - Остапом Бендером с Ипполитом Матвеевичем. Сама, как и Остап, облачена в капитанскую кепи, а ларек у нее в форме корабля. Наверное, за то, что олицетворяет лицо Одессы-мамы, оставили ее торговую точку, единственную, на площади. Но простая, словоохотливая Валентина вдруг выдает: "Второго августа война будет. Не знали?"
Боже мой, с кем?
"А вот будет!"
Ходят слухи по домам
У слухов есть ноги. Спустя день слова Валентины, в новой редакции, подтвердились и по телевизору. Дескать, 2-3 августа могут быть массовые провокации, которые начнутся с митингов. Провокации выльются в вооруженный захват административных зданий. Сообщение об этом якобы распространило СБУ, разослав его по властным структурам. Копию письма выложили в Интернет наиболее сознательные граждане. Город слегка запаниковал. В выходные, на которых был зарегистрирован рекордный за последние два десятка лет градус жары - 37, на улицы вышло рекордное число правоохранителей - 1400 милиционеров. Беспорядки и провокации ожидали на Куликовом поле, а также возле горсовета, в городском саду и на пляже "Ибица", где давала концерт "скомпрометировавшая" себя гастролями в Крыму и наградой в Москве певица Ани Лорак.
Ни 2, ни 3 августа обещанной "войны" не состоялось. Куликово поле было тихо. Печально запустили в небо 48 черных воздушных шаров. Из пластиковых стаканчиков цвета крови выложили буквы: "Пепел одесской Хатыни стучит в наших сердцах. Помним". Вечером зажгли в стаканчиках свечи... .
Забурлило лишь на пляже в клубе "Ибица", на концерте Ани Лорак. Накачанные парни в черных рубашках хотели прорваться в клуб. Их удержали милиционеры, которым пришлось применить дубинки. Появились пострадавшие. Троих чернорубашечников задержали. А теперь возбудили дело и против самих милиционеров за превышение полномочий - дескать, зря применили дубинки и били лежачих. Если не считать этого, в городе ни за что не скажешь, что где-то на востоке война, и самая настоящая, уже идет.
Все, как и прежде: Одесса - это юмор, язык, запах вкусной пищи и море... И туристы-курортники. Но курортники теперь в основном с Украины - Запорожья и Николаева, а ведь им тоже не все равно, что творится сейчас на востоке.
- Нет у нас бандеровцев. Мы мира хотим, - вот рефрен, который повторяют как заклинание одесситы, когда я лезу к ним в их внешне безмятежную душу. На дне ее - страх: как бы не было войны. Ни 2 августа, никогда вообще. Мой новый знакомый Андрей также рассуждает о возможном теракте. На днях канонада кому-то послышалась. А то свадьба пела и плясала и запускала фейерверки. Дерибасовская вечером настоящий рай для бездельников, там хочется веселиться, гулять и не думать ни о чем плохом.
Дети, цветы, электрические трамвайчики, сказочные экипажи, музыканты, одесский шансон напевает из репертуара ностальгических 20-х.
Оборванная нить
Я еду к семье одного из погибших в том крематории. Руслану Кущу. Парень, которому не исполнилось 30 лет, спасаясь от огня, выпрыгнул с четвертого этажа. Село Малая Долина прячется за виноградниками и винодельческим заводом. Фамилию Кущ припомнил молодой парень и указал направление. "Такой двух- или трехэтажный, там еще ларек с ним". Калитка к дому была распахнута, но вход терялся в разросшихся кустах сирени. Навстречу молча выскочила маленькая собачонка, так и не издавшая ни звука. Ни звука не донеслось и из опустевшего дома. Несмотря на всю свою роскошь, он выглядел заброшенным и неухоженным.
Горела лампочка над входом, в кустах изрядно запылился явно давно не выезжавший автомобиль. На широком крыльце валялся детский самокат. Беда, подкараулившая Руслана, видно, разрушила все счастье обитателей этого дома. По скупым сведениям, которые я по крупицам собираю у всех четырех соседей Куща, становится ясным только то, что жена Руслана вместе с 6-летним сыном ушла сразу после похорон к своим родителям, а мать тоже исчезла в неизвестном направлении. В дом иногда наезжает лишь брат.
Люди в селе как один недоверчивы, настороженны и предпочитают ничего не знать. А вы кто такая? Зачем вам это? Из общественного движения? А как называется это движение? А почему на машине номера украинские? Ах, вы из Одессы? В Одессе так не говорят.
Водитель такси Игорь, узнав, таким образом, цель нашей поездки, предупреждает: "Вы, если занимаетесь этими делами, поосторожнее. Люди тут всякие бывают. Здесь народ прокиевских настроений. Решат, что провокатор, могут и плохое сделать".
С самим Игорем мне повезло. Одессит в третьем поколении, он не делит людей по их убеждениям. "У нас столько национальностей перемешалось - оттого и говор свой, особый. На Немецкой улочке говорили по-немецки, на французской - по-французски, ну а между ними - на русском. И также греки, турки, евреи, все 150 национальностей. И представьте каждый для связки добавлял русские слова, и получилась эта необычная смесь. И жили всегда дружно!
Также дружно одесситы не подчинились закону о введении украинского языка, и никакая сила не смогла заставить их переводить постановления и учебники. "Мы люди шумные, спорить любим и умеем, и нас не переспорить", - говорит Игорь.
Уже к концу вторых суток в атмосфере этого города я, пожалуй, поняла, что такое одессит. Это человек, безумно влюбленный в свой город. Признания в любви - буквально на каждом фонарном столбе: "Я люблю тебя, Одесса". Это постоянное цитирование всех классиков, которые, надо сказать, тоже не скупились на комплименты портовой красотке. "Здесь все Европой веет, дышит", - писал Пушкин. А на Приморском бульваре разносится голос незабвенного Утесова "Шаланды, полные кефали... Бульвар Французский весь в цвету"...
Но действительность грубо врывается в идиллию. Вот и не слишком богатых одесситов коснется принятый на прошлой неделе закон о военном налоге. Для дополнительного финансирования армии нужны деньги, много денег - 9 миллиардов гривен. Сюда, в Одессу, тянутся беженцы с разбомбленного юго-востока, и уже 19 миллионов гривен задолжали власти санаториям и домам отдыха, где содержатся эти несчастные. На железной дороге, на станциях Одесса-главная и других созданы фильтрационные центры. Отработка составов силовиками - около 50 сотрудников проверяют людей и багаж, чтобы не провозили оружие и не появлялись подозрительные. В аэропорту вместо свободного "Ласкаво просимо" Одесса ощетинилась стойками паспортного контроля, где все прибывающие фильтруются на пяти стойках. С украинскими паспортами проблем нет, от россиян требуют миграционные карты, но однако и они не помогают перейти рубеж мужчинам трудоспособного возраста. Так при мне завернули троих. Не помогли ни бумаги-приглашения, ни искренние рассказы о больных родственниках. Вот и общественники-активисты перекрыли трассу в поселке Южная возле военной части: "Не отдадим наших детей на пушечное мясо, - кричат матери. - Это не говорит о том, что мы не хотим защищать родину. Мы просто не хотим убивать детей украинцев. Это уничтожение нации, а не война!". К ним поспешили военный прокурор и начальник милиции.
Вопросы без ответов
В память о погибших 2 мая на Куликовом поле хотели установить крест. Мэр Одессы Геннадий Труханов не поддержал идею и заявил об этом 31 июля, выразив сомнение в том, что все погибшие были христианами. Его альтернативное предложение - высадить 48, по числу погибших, деревьев, создав Аллею памяти погибших. Минуло три месяца, а результатами расследования событий 2 мая делиться никто не спешит. То, что произошло на Куликовом поле, было столь нелепо и неожиданно, что до сих пор никто так и не понял, как это могло произойти и почему. Люди черпают информацию из газет и телевидения, потом сопоставляют, что кто сообщил, и еще делят на два.
Антон Киссе, возглавивший депутатскую комиссию по расследованию, рассказал, что в деле до сих пор много белых пятен:
- Мы очень тщательно разбираемся по каждому факту, ознакомились с огромным количеством видеоматериалов - 10 часов просмотра. Встретились со многими простыми одесситами - случайными свидетелями, с родственниками погибших. Мы тесно сотрудничаем с международными организациями, в частности, с ООН. Но на самые главные, на мой взгляд, вопросы, мы пока не получили ответ. С какой конкретно целью накануне трагедии в Одессу приезжал секретарь СНБО Андрей Парубий? Какое совещание он проводил, кто на нем присутствовал, о чем говорили, какие поручения раздавались? Как случилось так, что в день трагедии, когда на улицах уже начинались беспорядки, заместитель генерального прокурора проводил совещание с одесскими силовиками, и перед этим их попросили отключить телефоны, оставив без оперативной связи? Почему комиссия не может добиться ответов на эти вопросы, почему ни секретарь СНБО, ни руководитель СБУ ни разу не пришли на заседание нашей комиссии? В то же время и со слов Парубия, и других силовиков мы узнаём, что у них была информация о готовящихся провокациях и противостояниях. Почему в таком случае не были приняты необходимые меры для предотвращения беспорядков, которые, в конечном итоге, привели к такой страшной трагедии?
Мой анонимный собеседник из близких к власти кругов рассказал, что смертоубийство было спровоцировано самими властями. Ведь антимайдан на площади был бельмом на глазу. И если поднять хронику домайских событий, болевая точка постоянно нарывала митингами, собраниями, скоплениями народа. "Дом профсоюзов - это здание бывшего обкома партии. Под ним, как и под многими зданиями Одессы, - катакомбы, оставшиеся от выработок камня, из которого строился город. В обкоме было оборудовано огромное бомбоубежище. Там подвалы, в которых гноили неугодных. Там уже были трупы! Вот почему в некоторых телах, которые вывозили в крематорий, не было крови. Вот почему никак не могут подсчитать точное число жертв".
Одесса после трагедии в Доме профсоюзовОдесское радио
Утром разбудил громкий сочный чих и мягкий говорок, заполнивший комнату через распахнутые окна, выходящие в старенький двор. Вот где кипит настоящая жизнь. По ночам в окно слышатся вздохи и постанывания, а по утрам и вечерам идут настоящие политинформации о текущей обстановке. Я выключаю телевизор и слушаю одесское радио - двор.
- Нет прежних одесситов, - повествует печальный немолодой голос. - Раньше как - выйдешь во двор, поговорил. Помогали все друг другу. А сейчас, тьфу. Не было этого разврата, что сегодня творится. И зачем нам это золото. На каждом углу - золото, аптека, банк. Так попробовали бы раньше такое уделать. Мы же поименно всех знали. Кто на Молдаванке чихнет, на Греческой уже слыхали. Вот собрался совет воров, порешили, карманы в трамваях не потрошить. Вон сколько богатых есть, а в сумку бедного, шо в трамвае ездит, не лезь. И теперь нет у нас в трамвае карманников! А тута даже пострадавших не сосчитают...
Горничная старинного отеля "Центральный", 140 лет которого отпечатаны в крепких многочисленных перилах, высоких потолках и узких деревянных скрипучих дверях, рассказывает, что праздность и безмятежность Одессы - на самом деле лишь внешняя оболочка. - Мы все в напряжении и тревоге, что будет с нами и страной. Ведь денег нет. Правда, Одессу, где нет ни заводов, ни крупных производств, это коснулось меньше всего.
В Одессе более миллиона жителей плюс столько же гостей, и, говорят, это самый тесный город. А пробок нет, потому что многие оставили свои автомобили и перешли на старенький общественный транспорт. По пути мне то и дело встречались симпатичные иномарки, на заднем стекле которых написано "Продается". За полгода бензин подорожал вдвое, сейчас за литр нужно отдать уже 15 гривен. А теперь еще военный налог ввели - армия съедает большую часть бюджета.
- Как в такой ситуации не тревожиться? Дочь соседки уехала в Россию, мы тоже только и думаем, куда бы уехать. Из нашей любимой родной Одессы, которая потеряла главную свою изюминку - настроение.
- Вы не представляете, какая это была Одесса в 2008 году! Она была веселая, она была счастливая, здесь шутили и радовались жизни. Глотнуть этого воздуха приезжали тысячи иностранцев - немцы, поляки, в гостиницах мест не было.
Многолюдье на Дерибасовской осталось, как привычка жить, но настроение улетучилось. И только солнечные валентины в сувенирных ларьках пытаются подать соломинку - маленькие консервные баночки "Одесский воздух".
P.S.
Почему же до сих пор не призваны к ответу виновники одесской Хатыни? Все, что произошло 2 мая, посыпается сегодня и в Киеве, и в Европе, и в Америке пеплом забвения. Идет откровенное замалчивание украинскими и западными СМИ факта массового убийства жителей Одессы. В Варшаве сторонники украинского национализма хотели сорвать фотовыставку, организованную в память жертв 2 мая и возмущались, почему убийц людей назвали фашистами. Член Европарламента от Латвии Татьяна Жданок попыталась провести в Брюсселе встречу с участниками трагедии в Одессе, но явившиеся на мероприятие сторонники киевской хунты сорвали мероприятие, так и не дав высказаться очевидцам одесской трагедии, в том числе матери погибшего мальчика. Людей, разбитых горем, просто освистали. Даже цветы у Дома профсоюзов вдруг исчезли - "прибирали" площадь...
Наконец, Уполномоченный МИД России по правам человека Константин Долгов назвал циничным решение украинских следователей по делу о пожаре в одесском Доме профсоюзов и призвал ООН, ОБСЕ и Совет Европы принять участие в расследовании.
Ранее старший следователь по особо важным делам главного управления МВД Украины по Одесской области Руслан Сушков заявил, что пожар был заранее спланированным действием, а не трагической случайностью и что центр возгорания был внутри здания, а не снаружи. "Украинские "следователи" заключили, что активисты "Куликова поля" сожгли себя сами в Доме профсоюзов в Одессе. Верх цинизма и безответственности! Это убедительное подтверждение необходимости объективного и профессионального расследования трагедии при участии ООН, ОБСЕ и Совета Европы", - написал Долгов в своем микроблоге в Twitter.
Никто, кроме родственников самих жертв и пострадавших, не требует открытого и эффективного расследования. Киевской хунте и их американским покровителям хочется, чтобы о трагедии все поскорее забыли. Но правда - птица Феникс. Она имеет обыкновение восставать из пепла. Нельзя забывать собственную трагическую историю. Хотя бы для того, чтобы она больше не повторилась. Сейчас как Дом профсоюзов закрывается железобетонной стеной, так и все случившееся там предается молчанию. А значит, просто предается.
Панихида по погибшим в Доме профсоюзов в Одессе