Именно участие в проекте "Танкред" 86-летнего Альберто Дзедды - авторитетного россиниевского маэстро, профессора, основателя знаменитого Россиниевского фестиваля в Пезаро, придало исполнению этой почти не звучащей в России партитуры высокий класс стилевой точности, который обычно достигается специальным репертуарным граундом оркестра.
Но "Танкред" у РНО прозвучал именно так - естественно, убедительно ясно, легко. Воздушный звук, мягкие включения хора, ни разу не "рявкнувшего" на форте (Хор Академии хорового искусства имени Виктора Попова), выверенные темпы - без соблазнов скоростных "экстримов", абсолютно прозрачная звуковая ткань - дышащая, струящаяся: работа мастера. Так же, как и сам жест Дзедды - неяркий, короткий, концентрированный, точно проникающий в оркестр.
С РНО Дзедда уже исполнял в Москве россиниевские партитуры - "Итальянку в Алжире", "Торжественную мессу". В "Танкреде" представили редкий жанр: оперу-seria, написанную не без акцентов бельканто. Козырем этого исполнения стал состав солистов, безупречно подобранный в главной паре - Танкред - Патрисия Бардон (меццо-сопрано, Ирландия) и Аменаида - Ольга Перетятько (сопрано).
В героической мелодраме из истории рыцарских времен XI века, повествующей о войне между сицилийцами с сарацинами, а также любовной истории рыцаря Танкреда и Аменаиды, были заняты еще несколько приглашенных солистов - в том числе итальянский тенор Антонино Сирагуза в партии отца Аменаиды Аржирио и молдавский бас Олег Цыбулько - в партии главы сиракузцев Орбаццано. Однако эпицентром вечера стал дуэт Танкреда и Аменаиды: Бардон и Перетятько. И что-то в этом дуэте было дуэльное, как столкновение двух абсолютно противоположных артистических харизм.
Патрисия Бардон захватила зал сразу - своим воздушным, объемным звуком, эмоциональной глубиной, тонкой иронией, скрытой за чуть скептической улыбкой, с которой она пропевала виртуознейшие россиниевские фиоритуры. Это было пение, накаленное страстью и интеллектом, резко взлетающее на верхние ноты и разливающееся нежным пиано, иногда тускнеющее от скрытой ярости Танкреда, подозревающего свою возлюбленную в измене. Ольга Перетятько, наоборот, демонстрировала ровное, гладкое пение, совершенные ослепительные колоратуры, не нагружая при этом никакими эмоциями ажурно выстроенную вокальную линию.
Мгновениями это идеальное пение Перетятько напоминало искусственный механизм, пение куклы, китайского соловья. Но в дуэтах Аменаиды и Танкреда певицы, несмотря на свои противоположности, тонко и слаженно сливались - как лед и пламень.
И это было настоящее россиниевское бельканто.