Сатира неосознанная: каждый из нас норовит свое субъективное зрение понимать как всеобщее. Для любой собаки мир черно-белый - но эта истина, мы знаем, не вполне абсолютна. Так и Кроненберг думает, что сделал кино про Голливуд, хотя сделал - про себя, про свою неутолимую страсть к коммерческому сюру. В годы великих депрессий были нужны сладкие голливудские Золушки, в комфортном мире хочется побаловаться пессимизмом. Ответом на эту потребность и становились экранные мутации Кроненберга, где люди и общества, разлагаясь, были подобны сюрреалистическим монстрам. Как правило, к реальным проблемам общества это кино отношения не имеет - только к мизантропии творца, к его расчету, который мне кажется холодным, но кто захочет, увидит здесь любую злободневную метафору. Актуальное искусство Кроненберга в этом смысле лабильно - уложится в любой сосуд, от лабораторной пробирки до ночного горшка. И, разумеется, еще точнее считать "Звездную карту" не социальной сатирой, а социальной фантазией. Просто на этот раз "Муха" осенила крылами Голливуд - такой сценарий попался под лапу.
Идея рождалась еще в 90-х. Сценарист Брюс Вагнер тогда был таксистом в Лос-Анджелесе и мечтал об актерской карьере (в фильме он выводит себя в роли, которую играет Роберт Паттисон). Карьера не задалась, зато он познал изнанку гламура - в итоге явился мрачный гротеск, который начинается смехом в зале, а завершается горой трупов и самоубийством юных любовников. Американская мечта в версии Вагнера-Кроненберга сплетена из циничного расчета при полном отсутствии способности сострадать, чувствовать вину и нести ответственность за поступки. Все шикарные голливудские покровы содраны, нежные и удивительные фемины героически имитируют физиологические отправления, возрастной ценз отменен, и детишки шустрят наравне со взрослыми, готовые толкаться локтями и идти по трупам. Начавшись как бытовая комедия, картина переходит в тона черного фарса, сатирического гротеска, кровавого фильма ужасов и натуралистичной "готики" с назойливыми призраками. Голливуд оказывается тем адом, где правит бал сатана гипертрофированных амбиций, и люди действуют уже бессознательно, как послушные дьяволу зомби. Фильм упивается контрастами: роскошь Голливуда - и торичеллиева пустота в душах, глаза героев горят хищным огнем, и камера неотступно следует за персонажами в массажную, в раздевалку, в сортир, где звезды громоподобно портят воздух. Показной шоу-бизнесовый "верх", бесстыжий "низ" и пародийно-романтический финал с новыми Ромео и Джульеттой. Каким образом эти черные души в этой беспросветной бездуховности умудрились создать покоривший мир кинематограф - остается за кадром: у авторов другая оптика глаз, другое устройство мозга и другая задача.
Сценарист Брюс Вагнер в голливудские первачи так и не выбился и, как большинство аутсайдеров, он озлоблен на "фабрику грез". Мстительная интонация доминирует в фильме. Для Вагнера это психологически объяснимо, но за что мстит человечеству Кроненберг? Он признает, что в сценарии Вагнера все гиперболизировано так, что режиссеру даже хотелось эту свирепость немного притушить. Но он и сам, при таланте органического мизантропа, типичное дитя кинобизнеса - делает то, что продается: возводит на пьедестал идолов в блестках, а потом сладострастно обдает их желто-коричневой струей. Интеллектуалам вовремя подкинет эпатаж, пряность, которую всегда можно счесть метафорой, - эстетам нравится.
"Думать, что фильм только про Голливуд - значит его немилосердно заузить", - объясняет Дэвид Кроненберг. Он считает картину семейной драмой, хотя, конечно, семья - голливудская и уже откусила от яблока соблазна, заражена жаждой славы - значит, уже не вполне нормальная семья. В призраков, донимающих героев, Кроненберг не верит, но преследование человека видениями прошлого допускает: "Я вижу своих давно ушедших родителей, слышу их голоса... Конечно, это не призраки, реально населяющие мир, они всего только живут в моей памяти, но психологически и эмоционально я понимаю героев, одержимых призраками. Тем более, что призраки - непременная часть голливудского кино".
Из больших звезд в фильме действуют бесстрашная Джулианна Мур (ей то и дело приходится выходить за пределы оптимальных актерских задач - по выражению режиссера, она играет не знающего стыда монстра), Джон Кьюсак и Роберт Паттисон, которого Кроненберг настойчиво выводит из манекенов в полноценные звезды. Наконец, Миа Васиковски изуродована ожогами на коже и похожа на жертву СПИДа. Как и все картины Кроненберга, эта снята в Торонто, куда для калифорнийского антуража пришлось импортировать пальмы. Стоил фильм чуть больше 13 миллионов, что по голливудским масштабам мизер, - зато Кроненберг ценит возможность быть независимым от продюсеров. В одном из интервью он рассказывает, как Роберт Паттисон был изумлен тем, что все решения режиссер принимает по ходу съемок, ни с кем не советуясь, - на всех фильмах, где Паттисон снимался, режиссеры каждый шаг утрясали с продюсерами. "А здесь нет Большого Брата!" - гордо ответил Кроненберг.
Возможно, поэтому ему удалось чудо: сделать из голливудского гламура еще одну смердящую навозную "Муху". Пусть знают, из какого сюра растет кино, не ведая стыда.