Игорь Анатольевич, двое из нового экипажа - российский космонавт Михаил Корниенко и американский астронавт Скотт Келли - будут работать на станции год (третий - Геннадий Падалка - вернется через полгода). Как руководители космических ведомств оценивают значение их полета?
Игорь Комаров: Для россиян это не первый столь длительный полет - пятый. А вот у американцев это вообще первый подобный эксперимент. И Россия, и США придают ему большое значение. Это не просто длительное нахождение на орбите. НАСА будет изучать, как воздействует космос, невесомость, микрогравитация на Скотта Келли. У него есть брат-близнец Марк, тоже астронавт, который будет получать аналогичные нагрузки по ряду экспериментов на Земле. Наверное, в истории мировой науки это будет первый такой опыт. За время годового полета будут проведены более 70 научных экспериментов, из них около 50 принципиально новых. Программа обширная, предполагающая совместную работу и совместное использование оборудования, обмен результатами исследований. Планируем, что это повысит эффективность научных экспериментов. Такая задача стоит и перед НАСА, и перед Роскосмосом, и перед Европейским космическим агентством.
После старта на Байконуре, говорят, вы три часа общались с господином Болденом. Это правда?
Игорь Комаров: Да. И с учетом того, что количество участников нашего разговора было ограничено, ваша информированность вызывает приятное удивление.
Насколько мы знаем, на фоне жестких экономических санкций руководители Роскосмоса и НАСА договорились о продолжении эксплуатации МКС до 2024 года?
Игорь Комаров: Станция не исчерпала свой ресурс, и было бы правильно продлить ее эксплуатацию до 2024 года. Это наше общее мнение. Я со своей стороны, а Чарльз Болден - со своей будем докладывать об этом правительствам России и США. Этот вопрос мы обсуждали и с Европейским космическим агентством, и они тоже положительно отнеслись к продлению работы станции. Они будут рассматривать такую возможность в 2016 году.
Американские коллеги предложили привлекать к научным экспериментам на МКС крупных промышленников. Мы тоже будем рассматривать эту возможность. Я уверен, что не все крупные корпорации знают об экспериментах, которые можно проводить на МКС. А они касаются и медицины, и биологии, и химии, и металлургии...
Также мы говорили о будущих проектах. МКС, понятно, не вечна. Это первое. И второе: фундаментальные научные исследования и программы полета к Луне, Марсу требуют колоссальных затрат. Вместе мы можем решить гораздо больше задач, меньше нагружая бюджет. Поэтому есть общее понимание, что международное сотрудничество нужно продолжать. Тем более что освоение дальнего космоса и защита Земли от космических угроз - задачи общечеловеческие.
У американцев было предложение провести целую серию годовых полетов. Планируется ли их продолжение?
Игорь Комаров: Понятно одно: чтобы готовиться к длительным экспедициям, к марсианским, к другим миссиям, надо более подробно и серьезно изучить возможность воздействия на человека условий, с которыми он столкнется. Однако о конкретных планах пока говорить рано.
Вы больше говорите о сотрудничестве. А в чем мы реальные конкуренты с американцами?
Игорь Комаров: Практически во всем. Например, в эффективности использования ракет-носителей и космических двигателей. И здесь мы чувствуем себя очень хорошо. Практически половина всех ракет-носителей, которые сейчас есть, используют двигатели, которые произведены в России. И порядка трети всех пусков ракет-носителей, которые существуют в мире, также делаем мы. Если же говорить о таких направлениях, как группировка космических аппаратов, производство космических аппаратов, здесь нам нужно очень серьезно поработать. Частично это связано с тем состоянием, в котором у нас находилась микроэлектроника.
Из-за отказа США поставлять России микросхемы для спутников увеличились их сроки изготовления. Где сейчас закупаются микросхемы? Как решается проблема импортозамещения?
Игорь Комаров: Мы понимаем, что нужно организовывать производство в РФ, чтобы обеспечить импортонезависимость по ключевым направлениям. Надо сказать, что ни одна страна в мире не производит полностью весь набор комплектующих, которых в ракете может быть до 10 тысяч. По космическому аппарату это сделать просто невозможно ни в США, ни в Европе. Используется мировая кооперация. Но по ключевым узлам или компонентам мы хотим быть импортонезависимыми, иметь таких партнеров, с которыми вряд ли что-то произойдет принципиальное, что поменяло бы наши планы. И это особенно важно в связи с тем, что ракетная техника разрабатывается небыстро - пять и более лет. А по ряду проектов и того дольше.
"Деловой завтрак" с главой Федерального космического агентства Игорем Комаровым