Видимо, серьезные внутренние причины нужны были Валерию Фокину для того, чтобы во второй раз взяться за постановку "Живого трупа" Толстого на исторической сцене Александринского театра. Спектакля, получившего весьма положительную критику, успешно, не один сезон, собиравшего полные залы Александринского театра и прочно, а главное, казалось, надолго вписавшегося в петербургскую архитектуру. Шаг ответственный - когда художественный диалог с публикой однажды уже благополучно выстроен, взять и начать заново воскрешать всех демонов сознания Протасова с новым исполнителем главной роли. Решиться не только вернуть всю красоту той, первой постановки, "реанимировать" "Живой труп" и ввести новые краски в классически выстроенный актерский ансамбль (а их было достаточно, чтобы рассматривать новый спектакль не просто как вторую редакцию, но и как премьеру). Речь о причинах во времени, расставившем свои парадоксальные акценты. О том, о чем писал Толстой, и что сегодня стало позицией, требующей немало смелости: уйти, встать над схваткой. Не быть героем.
Что это сегодня - сверхспособность или сознательно привитая гражданская позиция? Не вставать на котурны, но уметь быть чуть выше - над собой, над обстоятельствами…
"Живой труп" возник потому, что я почувствовал: нужно изменить задачу этого спектакля, переставить акценты, найти другой смысл, - отвечал режиссер и художественный руководитель Александринского театра Валерий Фокин на вопрос "РГ" о мотивах, побудивших его взяться за уже пройденную театральную историю во второй раз. - Я даже вернул слова про третий выбор - их не было, тогда, восемь лет назад, они были не важны, а сейчас невероятно актуальны. Соответственно, я понял, что нужно обновить состав, - восемь новых исполнителей, включая главного героя. Конечно, все внутри поменялось - какие-то мизансцены, отношения. Но самое главное - это была идея. Я нашел точные слова Толстого, которые мне показались важными. Что сегодня, то есть в его время, надо иметь мужество, чтобы не быть героем ни от трусости, ни от лени, ни от чего-либо другого, чтобы отойти в сторону, не участвовать во лжи..."
В первом спектакле Валерия Фокина по Толстому в Александринке лейтмотивом в жизни Протасова звучало - мы никому не хотим мешать жить. И речь шла не столько о кризисе среднего возраста (кто ж в него не попадал), сколь о вневозрастном и независящем от пола трагизме человека, ощущающего себя посторонним в жизни, которую он не приемлет, но в которой он мало что может изменить.
Во второй редакции спектакля, получившем название "Третий выбор", вскрывались новые пласты толстовской пьесы. Уход от мира здесь осуществляет приглашенный из Малого драматического театра додинский актер Петр Семак. Роль Федора Протасова стала его второй работой на Александринской сцене (после Арбенина в безупречно изысканной постановке Валерия Фокина "Маскарад. Воспоминания будущего"). Событием это стало (как для самого актера, так и для зрителей) долгожданным и выстраданным: о сценических муках Протасова Петр Семак (как он сам признавался на телевизионную камеру) мечтал лет тридцать. Прежде чем Валерий Фокин сделал свой новый, "Третий выбор".
За время первого "Живого трупа" к тому, что спектакль может обойтись без цыган, уже привыкли. Ажурным роскошеством литых оград вдоволь налюбовались, и с тем, что грубой металлической сеткой мир поделили надвое - где живут по красивым правилам, и где не врут себе, не стараются быть лучше, чем есть на самом деле, - согласились. Петр Семак, как большой актер, изменил нерв спектакля. Среди всего декорационного великолепия (сценография прежняя - Александра Боровского) его Протасов - как зверь, загнавший себя в клетку вольера - от людей подальше. Куда вход дозволен только Маше (в замечательном исполнении Олеси Соколовой) - покормить, приголубить, помыть голову, помочь вернуть человеческий вид, стерпеть доставшуюся как испытание любовь…
Семак играет без лишней неврастении и суеты, без пьяного надлома; уход его Протасова от жизни - не от слабости или усталости, а именно от продуманности и внутренней цельности. Сильный поступок. Впечатление складывается, что Валерий Фокин ставил, а Петр Семак играет историю Протасова не только как героя (а скорее, антигероя) пьесы Толстого. Это человек Достоевского. Сначала измученный совестью, истерзанный самим собой, а затем обретающий волю и право сказать "Я никого не боюсь. Я труп, и со мной вы ничего не сделаете" - высокой ценой собственной жизни.
Такие спектакли не проходят бесследно. И такие роли впитывают в себя багаж всего прежнего на сцене актером прожитого - от Ставрогина до Короля Лира. В ткань повествования Фокина Семак вписался органично, и, надо признать, в интерьерах Александринского театра (а с февраля 2015-го - кадровая сенсация - Петр Семак принят в труппу Александринки) он чувствует себя, думается, гораздо комфортнее, чем, скажем, в МХТ, куда однажды он делал на сезон шаг "за волей - на свободу".
И тому есть причины. Новый спектакль Валерия Фокина не ставит ненужных вопросов - риторики и неуверенности и в других театрах хватает даже более чем достаточно. Редкий, уникальный случай в театральной практике: "Живой труп" - "Третий выбор" Фокина дает ответы. Конкретные, уверенные, мужские. Рифмуя Толстого с Достоевским, и убеждая, что какие бы душевные проблемы человека не терзали, у него всегда есть выбор. Третий, и не последний.
…Да и правда, ну сколько сегодня еще можно сомневаться?..