В Барнауле в серии "Алтай. Судьба. Эпоха" готовят к печати книгу "Позывной "Орел". Автор - алтайский писатель и журналист Константин Сомов.
Константин Константинович, насколько хорошо историками изучен жизненный путь Героя Советского Союза Германа Титова?
Константин Сомов: Насколько мне известно, книг о Германе Титове написано не было. Все, что опубликовано, это стенограммы бесед с его супругой, Тамарой Васильевной, и теми, кто достаточно близко знал Германа Степановича. Основным белым пятном, которое настоятельно просила "заполнить" Тамара Васильевна, была почти двадцатилетняя работа Германа Титова в оборонном секторе: "Спираль", "Зенит", "Энергия-Буран", "ГЛОНАСС". Фактически все крупнейшие космические проекты в СССР с середины 60-х и до начала 90-х годов прошлого века не обходились без его участия.
Удалось найти какие-то новые штрихи к портрету второго космонавта Земли?
Константин Сомов: Тем, кто встречался с Титовым, бросались в глаза его непоказное добродушие и доступность, умение четко, ясно и красиво излагать свои мысли - он ведь родился в семье выдающегося учителя Степана Павловича Титова, которого за разносторонние знания и навыки прозвали "сельским Леонардо".
В то же время, по воспоминаниям сослуживцев, генерал-полковник авиации Герман Титов был строгим начальником. И, хоть он и не заставлял своих подчиненных в струнку вытягиваться, относились к нему с большим уважением. Один пример. Обычно он всех подчиненных называл не по званиям и фамилиям, а по имени-отчеству. И если говорил, скажем, не "Сергей Петрович", а "майор Гусев", то "Гусев" чувствовал себя более чем неприятно. По воспоминаниям генерала Владислава Шарипова, если Герман Степанович откладывал в сторону бумагу и говорил: "Все, привет горячий!", составителям этого документа нужно было очень тщательно поработать, прежде чем вновь нести его на подпись первому заместителю командующего военно-космическими войсками СССР генерал-полковнику Титову.
При всей своей демократичности он мог высказаться четко и без экивоков. Поэтому порой у тех, кто с ним встречался впервые, складывалось представление - он бездушный генерал-службист. Но те, кто долго работал с Титовым, знают, что представление это ошибочное. Он даже когда ругал кого-нибудь, добавлял с иронией: "Ты меня слушай, я ведь герой всего Советского Союза!"
О знаменитых людях часто рассказывают всевозможные легенды и домыслы. Титов не исключение?
Константин Сомов: После его полета долго ходили слухи, что Герман Титов, который ездит по стране, ненастоящий, а настоящий - умер в космосе от радиации. Он был красивым и элегантным мужчиной, и Герману Степановичу приписывали многочисленные романы с самыми красивыми женщинами СССР. Но в том, что он любил только жену, сомневаться не приходится. Достаточно прочесть несколько его писем к Тамаре Васильевне.
Или вот еще. Герман Степанович был председателем правительственной комиссии по запуску корабля "Союз-Т", "наследники" которого работают в космосе и сегодня. Буква "Т" в названии обозначала, что корабль транспортный. Однако многие расшифровывали "Союз-Т" как " Союз-Титов".
Какие у него были отношения с Гагариным и Королевым?
Константин Сомов: Достаточно сказать, что уже после смерти Сергея Павловича именно Титов помог решить "квартирный вопрос" детям главного конструктора.
А с Юрием Гагариным он был по-настоящему дружен. В своих воспоминаниях Герман Степанович напишет: "Через год я привез на место гибели Юры жену и детей. Таня то и дело спрашивала: "Здесь погиб дядя Юра?". Галка ничего еще не понимала, а о чем думала жена… Может, припомнилось ей невозвратимое время, когда мы, только-только приехав в Звездный, жили с Гагариными в одной квартире? "Царице Тамаре - дар Грузии", - шутил он, протягивая ей веточку мимозы. А может, она вспоминала, как после смерти нашего первенца Юра просиживал у нас ночи напролет? Или она думала о моих многочисленных полетах?".
Каким он был человеком? Что любил?
Константин Сомов: Психологи отряда космонавтов отмечали разницу в характерах Гагарина и Титова. Юрий был более уравновешенным, спокойным. Герман - более импульсивным и, по словам специалистов, "быстрым, сообразительным, принимал логичные решения, но иногда бывал резок, мог нечаянно обидеть человека. Осознав, что неправ, не стеснялся просить прощения".
Начальник главного испытательного центра имени Г. С. Титова в 1992-2001 годах Анатолий Западинский вспоминал: "…Раздосадованный в прошлом поступками своего подчиненного, генерал-полковник Каманин (руководитель отряда космонавтов - ред.) меняя гнев на милость, при встрече говорит Герману, что доволен его работой, но папаху полковника он все равно в ближайшее время не получит. Титов не выказывает по этому поводу особого огорчения, и генерал добавляет: "Будешь еще и полковником, и маршалом". Титов парирует: "Вот уж маршалом я никогда не буду, не тот у меня характер". Каманин после этой встречи скажет: "Герман прав, он иногда излишне прямолинеен и не всегда уживается с сослуживцами и старшими". Спустя много лет Западинский отметит, что лично он вместо слова "прямолинейность" по отношению к Титову употребил бы другое - "справедливость".
Уместно здесь обратиться и к воспоминаниям профессора Якова Сиробабы, работавшего вместе с Германом Степановичем в Центре командно-измерительного комплекса по управлению космическими аппаратами военного назначения. В них Яков Яковлевич пишет о том, что Титов "с готовностью пошел на отсрочку в представлении его к генеральскому званию, чтобы не переходить дорогу товарищу. Так же он поступил и в связи с представлением к государственной премии".
По воспоминаниям сослуживцев, Титов до фанатизма любил летать и делал это при малейшей возможности. Он освоил все виды советских реактивных самолетов, не раз во время испытаний находился на грани гибели, но при этом с лейтенантской юности особенно любил летать в "сложняке" - сложных погодных условиях. Любопытно, что свой последний полет Герман Степанович совершил во время частного визита в США - на планере.
Какой момент в полете Титова был самым сложным?
Константин Сомов: Никакие тренировки на земле не могли подготовить к тому, что ожидало его в космосе. Например, он не мог есть, приступы тошноты не позволяли даже думать о пище. На орбите майор Титов должен был отведать суп-пюре, мясной и печеночный паштеты, плавленый сыр, разные соки и, конечно, хлеб. Пища содержалась в мягких тубах. Но есть он не стал, а на Землю передал, что все очень вкусно. После полета на встрече с земляками в селе Полковниково Германа Титова спросят: "Была ли вкусной пища в космосе?". И он с улыбкой ответит: "По утверждению врачей - очень вкусная".
Но это будет потом, а в полете непрекращающиеся головокружения сводили его с ума. После пятого витка он должен был уйти в "глухую зону" - связь прерывалась. Титов должен был выбрать - если хочет вернуться, то достаточно произнести кодовое слово, означающее плохое самочувствие, и он мог бы совершить досрочную посадку. Но Герман Степанович не мог этого сделать - натура не позволяла. Он должен был стать первым, кто проведет в космосе целые сутки.
Вот что рассказывал об этом сам космонавт: "Ты сидишь в корабле, летишь и не знаешь, вернешься или нет. Главная мысль была - долететь, куда нужно, а вернуться... Господи, об этом я и не думал, главное долететь".
На седьмом витке Титову стало совсем плохо. В какой-то момент ответы космонавта на вопросы с Земли стали короткими - "да" или "нет". В центре управления заподозрили неладное. Товарищ Германа по отряду космонавтов Павел Попович вышел на связь и прямо спросил: "Как самочувствие? Скажи по-русски".
Герман коротко ответил: "Хреново". Но досрочно прекратить полет категорически отказался. "Мы попросили его закрыть глаза и лежать неподвижно. Он пролежал так один виток. После этого заговорил нормальным голосом: "Все хорошо, ребята".
25 лет было Герману Титову, когда он свершил свой знаменитый полет.