Праздник был похож на недожившего до него юбиляра - пронзительно-трогательный и самоиронично-насмешливый, он был лишен всякого пафоса и торжественной дури, неизбежно сопровождающей события подобного свойства. Первое слово было произнесено Александром Ширвиндтом, который вынужден был встать для этого на театральный помост, уставленный яствами и напитками. И хотя великий острослов нашего времени и начал с шутки, что он впервые говорит тост, стоя на столе, - его выступление было нежным и грустным. Он вспомнил свадебные столы в финале первого эфросовского спектакля в Театре имени Ленинского комсомола "В день свадьбы" по пьесе Виктора Розова, который был поставлен в 1964 году. Вспомнил Антонину Дитриеву, Льва Круглого ("Тошу", "Леву"...) и добавил: "И уже никого нет"...
На юбилейном вечере было не так уж много свидетелей, которые видели, а тем более играли в спектаклях Эфроса в Центральном детском театре, в Театре имени Ленинского комсомола, в Театре на Малой Бронной, во МХАТе или на Таганке (среди видевших, кроме Бородина, Райхельгауза, Урина, преобладали театральные критики моего возраста и старше). Эфроса чествовала "театральная молодежь", создающая сегодня летопись русского театра, - Сергей Женовач, Евгений Каменькович, Александр Боровский, наконец, сам Дима Крымов, сын выдающегося театрального литератора Натальи Крымовой и Анатолия Эфроса. ("Молодежи" тоже уже между 50-ю и 60-ю годами.) Для нас спектакли Эфроса - часть жизни, наверное, наиболее самоуглубленная. Для них (за исключением Крымова) - часть легенды о великом советском (русском) театре 50-80-х годов ХХ века, которая оказалась бесконечно правдивой и потому необходимой для потомков.
И для всех, кто собрался в этот вечер в театре на Сретенке, Эфрос, его творческая лаборатория и наследие, - это его книги. Изданные при его жизни и те, что вышли в свет, когда его не стало. Все они так или иначе связаны с именем Нонны Михайловны Скегиной, которая более двадцати лет была заведующей литературной частью в театрах, где служил Эфрос. В самые лучшие и в самые отчаянные годы она была рядом с Эфросом, что было совсем непросто. И по причинам постоянного на него давления со стороны властей, когда каждая его новая работа рассматривалась всей идеологической оптикой тех лет. И потому, что внутренняя жизнь в любом репертуарном театре-доме только кажется сахаром, а на самом деле полна и перца, и уксуса. А завлит был всегда в эпицентре любых театральных коллизий. И, наконец, немаловажным обстоятельством сложности ее бытия было то, что у Анатолия Васильевича дома был свой литературный советник, наверное, главный советник его театральной (и не только театральной) жизни, - Наталья Анатольевна Крымова. Замечательный художественный критик, пламенный театральный публицист, она всегда участвовала в том процессе, который важен для любого заведующего литературной частью театра, - в выборе пьесы для постановки.
Не берусь судить, как удавалось Нонне Скегиной находить свое место при всех этих хитросплетениях. Знаю только, что у нее всегда была своя особая роль в творческом процессе Эфроса, и она играла ее в высшей степени достойно. Даже те труднейшие для Скегиной семнадцать лет, когда Эфрос работал очередным режиссером в Театре на Малой Бронной, где главным режиссером был А. Л. Дунаев, а директором большую часть этого семнадцатилетия служил И. А. Коган, человек властный и хитроумный. Как говорится, к черту подробности (которые мне известны по ряду причин) - Нонна Скегина была важным и необходимым лицом в театре, где для поддержания уличного порядка на каждую эфрософскую премьеру вызывали конную милицию. (Справедливости ради надо отметить, что у крепкого профессионала А. Л. Дунаева были свои прорывы, - самым ярким из них стал "Лунин" по пьесе Эдварда Радзинского. Чтобы удержать такого автора, как Радзинский, нужна была цепкость завлита, Нонна Михайловна обладала не только умом, но и бойцовскими качествами.)
Но самое главное, что она не предала своего режиссера и после его ухода из жизни. Последние годы Анатолия Васильевича были полны явной драмы и скрытой трагедии, - он меньше трех лет проработал в Театре на Таганке, наверное, самые трудные годы в свое творческой биографии. К середине 80-х ему невыносимо было работать в Театре на Малой Бронной, он не мог уйти в другой театр из Театра на Таганке в 1987-м.
Он ушел из жизни 13 января 1987 года. 1 января 2003 года не стало Натальи Крымовой.
Нонна Скегина была назначена ответственным секретарем Комиссии по творческому наследию А. В. Эфроса и Н. А. Крымовой, созданной при Союзе театральных деятелей Российской Федерации во многом по ее инициативе. Книги, выпущенные ею вместе с Дмитрием Крымовым, - от трехтомника Натальи Крымовой до записей эфрософских репетиций "Чайки", "Трех сестер", "Месяца в деревне" - уже стали обязательным чтением каждого серьезного театрального практика и исследователя отечественного театра. Она по-прежнему - спустя почти три десятилетия после смерти Эфроса - остается его завлитом. И в этом звании сохранится в истории российского театра. При том, что у нее были должности куда как более бюрократически важные - в 90-е она была неизменным советником и помощником Евгения Сидорова в бытность его министром культуры России. В пору российской "бури и натиска", когда нужно было сохранить великую культуру в обновляющемся государстве, у которого не было денег даже на зарплату бюджетникам.