Ставить новую "Иоланту" позвали Сергея Женовача. Призывы режиссеров драмы в главный театр страны случались и раньше, но в последние сезоны тренд превратился в эпидемию. Режиссер с именем и художественный руководитель театра "Студия театрального искусства" на репетициях, по слухам, вел себя крайне почтительно по отношению к артистам, персоналу и замыслам Чайковского. Видимо, меньше всего ему хотелось повторить главную ошибку предшественников - прийти в оперу со своим уставом. Однако "Иоланта" осталась глуха к его чаяниям. Точнее, слепа.
"Иоланту" отличает краткость: еще при Чайковском в комплект к ней шли "Щелкунчик" в Мариинском и другая опера в Гамбурге. Но "Щелкунчик" сейчас полнометражный балет, так что создатели из почтения к автору решили исполнить только сюиту из музыки балета. И добро бы перед закрытым занавесом, но нет. Выстроенная Александром Боровским на сцене оранжерея разгорожена пополам на светлую и темную. Каждая половина уставлена пюпитрами и стульями. В темную на всю оперу поместили несчастную Иоланту, в светлую всех остальных, зрячих героев и хор. Так вот всю предваряющую оперу сюиту из восьми номеров Иоланта сидит на своей половине, порой скорбно пытаясь двигаться. В одиночку. Под сюиту. Одна на сцене. Не подпевая, что было бы смешно, но хотя бы логично для певицы, а двигаясь. Для какой великой цели режиссеру понадобилось так подставлять артистку, большой вопрос.
Режиссер очень хотел уйти от сиропа сюжета и сделать его понятным массам, но перестарался. Пока на темной половине сцены мается в речитативах и одиночестве Иоланта, на светлой одетые в дезабилье подруги и кормилица нежно блудят. У последней в отсутствие мужа персональный ухажер, а девушки рассажены на коленях музыкантов по две у каждого. При том поют они для своей госпожи ласковые слова, что делает обстановку во дворце отца Иоланты короля Рене крайне двусмысленной. У Чайковского об этом ни нотки. То есть для Иоланты единственный способ сохранить целомудрие - остаться слепой.
Дальше больше. Король и рыцари в бесформенном белоснежном трикотаже поют что положено, а режиссер пытается отстраниться от оперной непосредственности. Но что получается у Дмитрия Чернякова, у него не получается. Обожаемую баритонами арию "Кто может сравниться с Матильдой моей" рыцарь Роберт поет на авансцене, подчеркнуто раскланиваясь после аплодисментов, а свою главную арию влюбленный рыцарь Водемон исполняет взобравшись на стул, как пай-мальчик при гостях. Хор, однажды перебежав с одной стороны загона на другую, остальное время стоял солдатской шеренгой и дисциплинированно крутил головами направо-налево, следя за певцами. Да и с камерными лирическими мизансценами не сложилось: принцесса Иоланта достает для рыцарей бутылку вина из-под пюпитра, как оркестровый алкоголик, а Водемон затем с этой бутылкой в руках объясняется ей в любви.
Невыносимо устарел текст либретто, которое еще Чайковский подгонял под такт, реплика "Какой ответ произнесет его наука" не самая в нем страшная. Странный финал: на половину прозревшей Иоланты вваливается миманс - сугубо традиционными парами с намеком на семейные ценности.
Удачная мизансцена - прорыв рыцаря Водемона на темную половину Иоланты, когда открытая дверь выхватывает из мрака героиню, но не ясно, кого за нее благодарить, режиссера или художника по свету Дамира Исмагилова.
Общий итог - "Иоланте" не повезло. Дебютантка Екатерина Морозова, отвечающая русским представлениям XIX века о принцессе Южной Франции XV века, мавританский врач Эбн-Хакиа - Эльчин Азизов да и другие певцы могли бы рассчитывать на лучшие идеи. Сейчас же, как ни старался оркестр и молодой дирижер Антон Гришанин, усилия были бессмысленны. Если соберетесь на премьеру, обратите взор в оркестр: игра арфистки Аллы Королевой и виолончелиста Бориса Лифановского - тут просто засмотреться и заслушаться.