Об этом на Совете экспертов в "РГ" говорили ректор Первого Московского государственного медицинского университета имени Сеченова член-корреспондент РАН Петр Глыбочко, директор клиники пропедевтики внутренних болезней, гастроэнтерологии и гепатологии этого вуза академик Владимир Ивашкин, главный врач детской клинической больницы N 9 имени Сперанского профессор Анатолий Корсунский, директор гимназии N 1529 имени Грибоедова Марина Соловьева, проректор Первого Московского государственного медицинского университета имени Сеченова, генерал-полковник медицинской службы, профессор, член-корреспондент РАН Иван Чиж.
Университетские клиники сегодня в Европе и США - центры всего самого передового в лечении и профилактике, подготовке кадров. Когда-то такие клиники были и в России?
Петр Глыбочко: Были. Но, к сожалению, по разным причинам утратили свое предназначение. Сложилась парадоксальная ситуация: профессора, доценты и даже академики лишились права вести лечебный процесс. Поэтому три года назад по инициативе нашего университета принято решение: возродить университетские клиники. Чтобы лучшие представители врачевания имели право заниматься лечением пациентов. Изменения внесены в федеральные законы "Об основах охраны здоровья граждан в РФ" и "Об образовании в РФ". Это и возрождение традиции, и нечто совершенно новое.
Может, клиники "ушли" потому, что нередко возникали трения между главным врачом больницы - базы клиники - и руководителем вуза? Скажем, завкафедрой, сотрудники кафедры вели лечебный процесс. Однако зарплату им платил вуз. Как теперь?
Петр Глыбочко: В свое время представитель кафедры имел право заниматься лечебной работой, и никто ему не мог это запретить. Но потом были внесены изменения в законодательство. Преподаватель должен заниматься преподавательской работой, врач лечить, научный сотрудник заниматься наукой.
Вот такое "мудрое" разделение. В нашей специальности оно невозможно, оно губительно. И возрождение университетских клиник на базах городских больниц - это, если угодно, политическое решение, поддержанное министром здравоохранения РФ, мэром Москвы.
Директора клиник - наши заведующие кафедрами, или же наш ведущий профессор, который отвечает за лечебный процесс. Зарплату за учебную работу платит университет. За лечебную - Фонд обязательного медицинского страхования. Если человек участвует в работе по высоким технологиям, - то лечебное учреждение, в котором базируется клиника.
Не передерутся?
Петр Глыбочко: Исключено! Работают слаженно. Многие вчерашние проблемные вопросы ушли и не возникают. Профессорско-преподавательский состав занимается учебной и лечебной работой. А врачи больницы, имеющие степень и возможность преподавать, преподают на кафедрах. И мы им также платим зарплату.
Подразумевалось: если клиника университетская, то пациентов, на добровольной основе, привлекают для апробации новых методов лечения, применения новых препаратов. Это остается или этого теперь нет?
Петр Глыбочко: Остается. Но только по согласию пациента. После соответствующего договора. Это называется - клинические испытания или исследования. Сейчас немало претензий к качеству подготовки врачебных кадров. Они обоснованы. И мы очень надеемся, что создание университетских клиник изменит ситуацию в лучшую сторону. Ведь студентам открывается доступ к дорогостоящему оборудованию, которое есть в московских больницах, и на котором они учатся. И эти же студенты завтра придут работать в практическое здравоохранение. Мы добились, что за качество оказания медицинской помощи отвечает не только главный врач больницы, но и директор клиники, то есть наш заведующий кафедрой. Вот такой двойной контроль.
Сколько у вас сейчас университетских клиник?
Петр Глыбочко: На базах городских стационаров - в Первой Градской, 64-й, 23-й больницах, на базе 9-й детской имени Сперанского и других создано 25 университетских клиник. И еще 21 на базе своего клинического центра. В отличие от других вузов, у нас своя клиническая база.
В России только у 10 из 46 медицинских вузов есть свои клинические базы, свои клиники. Все остальные базируются на базах городских и областных больниц. А вот создание университетских клиник дает возможность тем вузам, у которых сегодня нет своей клинической базы, выйти на качественно новый уровень подготовки специалистов и оказания медицинской помощи.
Школа - вуз - клиника
Меняется сама идеология подготовки к врачеванию?
Петр Глыбочко: Этот процесс начинается со специальной программы в школах. Необходимо создать систему профильной, профессиональной подготовки для поступления в вуз. Мы этим вопросом стали заниматься с директорами школ с 2010 года. В Москве задействован пилотный проект: школа - вуз - клиника. Поначалу в проекте участвовало 10 школ столицы. Сегодня в нем 63 школы - это 103 медико-биологических класса. В 2010 году средний балл ЕГЭ поступающих к нам абитуриентов был 82. В 2015 году средний балл ЕГЭ - 91. Понимаете, каких ребят стали мы принимать? Необходимо было создать так называемый ресурсный центр "Предуниверсарий", куда будут отбираться лучшие из лучших ребят, которые хотят посвятить себя медицине.
Совет экспертов, посвященный проблеме создания университетских клиникЭто москвичи?
Марина Соловьева: Москвичи. Они получат, есть договоренность с департаментом здравоохранения Москвы, целевое направление на обучение в университете. Это дает им определенные льготы при поступлении, и в дальнейшем - после окончания университета - закрепление за тем или иным лечебным учреждением столицы.
Сразу в стационар? Или все-таки сперва в поликлинику?
Петр Глыбочко: В поликлинику. Часть поступит в ординатуру. С учетом того, что с 2017 года интернатуры уже не будет, только ординатура. Обучение в ней - от двух до пяти лет. Кто сколько будет учиться, пока Минздравом России не определено. Но думаю, в ближайшее время будет определено.
У Москвы особые льготы при поступлении в вуз. А как быть ребятам из других регионов?
Петр Глыбочко: Мы в год принимаем 3 тысячи человек. Полторы тысячи на бюджетную форму обучения, полторы тысячи на внебюджетную форму. Из них только 100 мест по целевому набору для москвичей. Остальные из других регионов, в том числе и москвичи, которые не по целевому набору.
Марина Соловьева: Профильные медико-биологические классы формируются на конкурсной основе после сдачи в 9-м классе единых экзаменов. В 103 медико-биологических классах учится по 30-40 человек в каждом. Всего выходит около 4000 человек.
Петр Глыбочко: Плюс 100 человек примет "Предуниверсарий". Конкурсный отбор в него уже начался. "Предуниверсарий" в структуре университета. У него есть лицензия на среднее образование. То есть подготовка идет по программам среднего образования плюс по дополнительной программе. В "Предуниверсарии" будут кафедры по уходу за больными, по обучению оказания первой помощи. Предусмотрено изучение истории медицины, латинского языка.
Ученики станут заниматься в "анатомичках", симуляционных центрах и так далее. То есть пройдут четкую профориентационную подготовку. Каждый для себя решит: готов он стать врачом или нет. Если не готов стать врачом, но он сдал ЕГЭ, значит, волен сам определить свой жизненный путь. Мы с вами такой возможности не имели. Нам, знаете, кто рекомендовал выбор профессии? Мама, папа, бабушка, соседка. В куклы играешь "во врача" - давай, будешь врачом. Мы хотим сделать так, чтобы ребята в старших классах определили свой жизненный путь. "Предуниверсария" в России нет ни у одного медицинского вуза. Пока при медвузах есть медико-биологические классы.
Если мама разрешит
Допустим, пришел заведующий кафедрой вуза в больницу. У него будет свой кабинет? Или он будет приезжать и уезжать?
Анатолий Корсунский: Согласно федеральному закону, каждая кафедра имеет свои площади на территории городской больницы. Вуз заключает договор с главным врачом больницы о том, что под учебный процесс вуз получает свои квадратные метры. На этих площадях предусмотрен кабинет заведующего кафедрой, учебные комнаты для студентов, ординаторов, интернов, аспирантов. Этот заведующий кафедрой по приказу ректора и по приказу руководителя департамента и главного врача назначается директором клиники. По лечебным вопросам ему подчиняются все: начиная от санитарки и заканчивая профессором.
Значит, он подчиняется главному врачу?
Петр Глыбочко: По лечебным вопросам и главному врачу. Потому что он получает зарплату у главного врача.
А по учебному процессу?
Петр Глыбочко: Ректору. Но и по лечебному тоже ректору. Ректор несет персональную ответственность за лечебный процесс.
Владимир Ивашкин: Я на разных больничных базах работал. И могу сказать: на 95 процентов взаимоотношения между кафедрой и больницей определяется заведующим кафедрой. Или лицом, ее представляющим. Если этот человек профессионально подготовлен, то проблем нет.
Анатолий Корсунский: Каждому сотруднику университетской клиники наша больница предоставила не только рабочее место, но и полное компьютерное обеспечение. Каждый профессор обеспечен кабинетом. На нашей базе, например, базируется пять кафедр Медуниверситета имени Пирогова. Они объединились в одну университетскую клинику. Это первый опыт, когда университетскую клинику образуют не одна, а пять кафедр.
Могу привести примерный график работы сотрудников университетской клиники. Те, у которых сегодня студенческие группы, лекции, практические занятия, работают со студентами. Те, у кого в данный момент студенческих групп нет, идут в отделения консультировать больных. Это такая внутрибольничная консультативная группа сотрудников кафедры. Они приняты на работу в больницу, как сотрудники университетской клиники. В это время студенты, которые должны заниматься с больными, идут в отделения. Там их курируют наши заведующие отделениями, принятые на кафедру в качестве ассистентов.
Лежит ребенок, часто с мамой в палате. Вдруг заходит целая толпа...
Анатолий Корсунский: Ни в коем случае! Вначале заходит преподаватель и спрашивает у мамы разрешение на то, чтобы ребенка посмотрели студенты. Индивидуальное разрешение обязательно. У нас клиническая больница, и в приемном покое при поступлении больного мы предупреждаем, что будут студенты.
Сегодня нередко говорится о том, что главный врач не должен быть врачом - должен быть менеджером.
Анатолий Корсунский: У нас особая специальность. Руководитель больницы обязан понимать, что делает хирург, что делает главный хирург, что делает ассистент, что делает ординатор, медсестра и так далее. Мое стопроцентное убеждение: организатором здравоохранения должен быть врач. А уже потом менеджер.
Владимир Ивашкин: Нельзя умолять позицию главного врача. Особенно при разборе врачебных ошибок. Если главврач допускает нарушения на разных этапах лечебно-диагностического процесса, ждите немедленных серьезнейших сбоев.
Петр Глыбочко: Университетские клиники расширяют возможности доступности высококвалифицированной медицинской помощи, благодаря тому, что сотрудники кафедры пришли работать в больницу. У нас за год проведено почти четыре с половиной тысячи консультаций сотрудниками только одной кафедры внутри больницы. Плюс 457 консилиумов самых тяжелых больных с участием профессоров крупнейших клиник. Наши профессора и доценты провели более 800 амбулаторных консультаций. Никаких денег дополнительно, кроме средств ОМС, мы за это не получали. Пациенты поступали по направлению поликлиник. Конечно, это самые сложные пациенты, а кафедра невелика - всего 12 человек.
Владимир Ивашкин: Мы задаемся вопросом: какие медицинские вузы пользовались и пользуются наибольшей востребованностью. Отвечаем просто: те, у которых собственные клиники. Выпускники этих вузов лучше подготовлены. Клиническое мышление формируется только у постели больного. Это основа основ подготовки врача. Потому мы и пришли к необходимости возрождения университетских клиник.
Во всем мире врачи - элита общества. Врачевание предполагает определенный уровень общей культуры, грамотность, широту мышления. Выпускники, которые пройдут через через университетские клиники будут соответствовать таким критериям?
Петр Глыбочко: Надеемся. Одна из задач профессорско-преподавательского состава университетской клиники - повышение общей культуры будущего врача.
Больше всего нобелевских лауреатов в области медицины было в университетских клиниках Германии. У нас есть надежда на подобное признание?
Петр Глыбочко: Про нобелевских лауреатов не скажу. Но результаты показывают: университетские клиники повышают качество медицинской помощи, научных исследований, подготовки специалистов. И это главное.