Их всего семеро, но именно благодаря этим людям в последние годы в Смоленске состоялось немало интересных выставок. Они были тематическими, включали в себя экспонаты из фондов музея-заповедника, и труд реставраторов, которым пришлось немало постараться, прежде чем поместить их в залитые светом витрины, оставался за кадром. Нынешняя выставка эту несправедливость исправила, и на церемонии ее открытия реставраторов не только назвали поименно, но и дали им слово.
С точки зрения истории, выставка получилась чрезвычайно эклектичной, но это выглядит, скорее, плюсом - именно такие экспозиции любят зрители. Как отметили в свое время еще Ильф и Петров, многим людям не очень важно, кто именно создал предметы искусства, зато интересно думать, чей дом украшала живопись, кто и что ел с фарфоровой посуды, заводил часы и заваривал чай в синем фарфоровом чайнике.
На выставке представлены самые разные исторические периоды, столь же разнообразны и экспонаты - иконы, живопись, посуда, вазы, статуэтки, гобелены, мебель, графика, женские украшения, даже агитационные плакаты советской эпохи, даже часы с кукушкой! Все это разнообразие, не складывающееся ни в какую общую картину, не только являет зрителям результат труда реставраторов, но, как ни странно, играет на руку самим экспонатам, некоторые из которых рисковали никогда не появиться на публике. Некогда они, возможно, совершенно чудесным и случайным образом оказались в собрании музея-заповедника, но насколько специфичны, что подыскать повод для включения их в одну из обычных тематических выставок просто невозможно. Взять хоть китайские миниатюры - ну, какую такую нужно устроить выставку в Смоленске, не связанном с Поднебесной никакими реальными узами, чтобы включить их в экспозицию? Выставка работ реставраторов позволила множеству удивительных экспонатов показаться публике.
Каждый из смоленских реставраторов специализируется на восстановлении каких-то определенных предметов искусства. Татьяна Путистина, например, - специалист по керамике, хотя художник, а не гончар. Ее восстановлением она занимается с 1980 года, и на данный момент говорит, что со "своей" частью коллекции музея-заповедника за минувшие годы практически справилась.
- В собрании было немало разбитых керамических изделий, и многие из них можно было просто склеить, - рассказывает она. - Конечно, для этого нельзя использовать тот клей, который продается в канцтоварах, нужен специальный, но это не самая трудная работа. Другое дело, когда предмет с утратами - например, керамическая ваза не просто разбита, но у нее и одна из ручек утеряна. А я же не знаю, какой она была, и не имею права вносить что-то свое… Хорошо, когда есть фотография, но часто приходится ориентироваться на аналоги. Конечно, я не пытаюсь создать фарфор XVIII века, и работаю с другими материалами. К тому же, реставрация должна быть обратимой, поскольку лаки и краски тускнеют, меняют оттенок, что-то может растрескаться, да и утерянная ручка, бывает, находится. И у реставратора, в руки которому попадет моя работа, должна быть возможность все безболезненно "расшить" и выполнить снова.
Татьяна Путистина показывает предмет своей гордости - великолепные расписные вазы с ажурными металлическими ручками, и фотографии, на которых они были запечатлены в своем первоначальном? непрезентабельном виде. В возможность такого восстановления не верится, но с фактами не поспоришь. Реставратор отчистила окислившийся за века металл, склеила все части, освежила и восполнила роспись и позолоту. К работе реставраторов, к методике их работы предъявляются достаточно жесткие требования, и следовать им даже не то, что трудно - дорого. Материалы, которые реставраторы используют в своей работе, недешевы, и музею-заповеднику с его скудным бюджетным финансированием нелегко обеспечить ими своих мастеров. Потому и работа идет медленно, и когда реставраторов спросили, когда они представят вторую выставку своих работ, они сказали, как отрезали: "Через пять лет".
Выставка, между тем, навела на мысль о соотношении труда реставраторов с ценностью восстанавливаемых ими предметов искусства. По словам Татьяны Путистиной, они никогда не оценивают свою работу стоимостью экспонатов. Каждый реставратор составляет план работы на год, реставрационный совет его утверждает, при этом подводить итоги своей работы путем подсчета рыночной стоимости восстановленных предметов искусства не принято. И оплата труда, в общем, от этого не зависит: оклад - пять тысяч рублей, плюс кое-какие доплаты. Занимался ли мастер дорогущими вазами или простенькими изразцами - неважно: и то, и другое для музея - экспонаты, что же их делить-то?
Художник-реставратор Жанна Смирнова - тот редкий человек, который может себе позволить роскошь утверждать, что выполнил дело всей своей жизни. Им стала для нее реставрация плащаницы, в 1561 году выполненной в мастерской Ефросиньи Старицкой, тетки царя Ивана Грозного. На выставке в историческом музее это уникальное произведение древнерусского шитья не представлено, но увидеть его даже проще - плащаница хранится в Свято-Успенском кафедральном соборе в Смоленске, причем не за семью печатями, а выставлена на всеобщее обозрение.
До наших дней в России сохранилось всего три плащаницы, выполненных в мастерской Старицких, но та, что в Смоленске - самая большая (примерно 1,75 на 2,8 метра) и лучше всего сохранившаяся. Предназначалась она для Московского кафедрального собора, долгое время там хранилась, в 1812 году была похищена французами, но отбита казачьим отрядом и передана в Успенский собор в Смоленске.
- Реставрация плащаницы была необходима уже потому, что в соборе она висела вертикально, и нити под собственной тяжестью вытянулись, - рассказывает Жанна Смирнова. - Плащаница - шедевр мирового искусства, и о необходимости ее реставрации митрополиту Смоленскому и Калининградскому Кириллу сообщили специалисты Всероссийского художественного научно-реставрационного центра имени Грабаря. Речь шла о перевозе святыни в Москву, но епархия с этим предложением категорически не согласилась и настояла на том, чтобы проводить работы в Смоленске. И поскольку я в то время, да и по сей день остаюсь единственным специалистом по реставрации тканей, это работа досталась мне, хотя московские специалисты мне помогали.
По словам реставратора, это была сложная и интересная работы: нужно было укрепить ткань, восполнить утраченные фрагменты ткани и отстающие нити, почистить.
- Было очень страшно от ответственности, которую я на себя взяла, - говорит Жанна Смирнова. - Но когда взялась за работу, эти мысли отошли на задний план, и стало важным добиться нужного результата. Для меня это было, конечно, как для Гагарина - полет в космос. Многим реставраторам до конца жизни не удается приложить руку к восстановлению произведения искусства такого уровня, а мне такая удача выпала практически в самом начале карьеры.
Реставрация памятников архитектуры и предметов искусства всегда была делом спорным и вызывала много нареканий - то специалисты не тот материал выбрали, то упустили уникальные детали, то еще что-то. В случае с выставкой "Искусство сохранять историю" придираться не хочется, поскольку видишь, в каком виде эти предметы пребывали то того, как попали в руки реставратора, и понимаешь - вряд ли тогда было, чем любоваться. Но мастер добился успеха, красивая вещь вернулась к жизни, она стала экспонатом и попала на выставку. Чего еще желать?