В этом году вузы получат около 500 тысяч мест на разных уровнях подготовки. Санкт-Петербургский университет примет около 5 тысяч студентов. Что нового в правилах приема?
Николай Кропачев: Уже несколько лет минимальные баллы ЕГЭ, необходимые для подачи документов, существенно превышают значения, установленные Рособрнадзором. В этом году мы снова повысили их на 2-5 баллов. Дополнительных профильных испытаний не будет. Уже много лет в нашем университете они проводятся только при приеме на творческие направления подготовки. За аттестат "с отличием", золотой значок ГТО будут начисляться 3 балла, за "отличный" диплом о среднем профессиональном образовании - 1 балл.
ЕГЭ открыл двери столичных вузов для ребят из глубинки. У вас таких почти 70 процентов. Но встал другой вопрос: вузам не хватает общежитий. Были ли проблемы у вас? А как сейчас?
Николай Кропачев: Сегодня в СПбГУ 22 общежития почти на 12 тысяч мест. В этом году планируем ввести в эксплуатацию еще одно - на 1000 мест. К сожалению, общежития и учебные корпуса находятся в разных концах города. А многие исторические здания университета вообще не приспособлены для современных исследований.
Кроме того, в центре Петербурга нет возможности для создания новых лабораторий. Мы обладаем уникальными электронными ресурсами, для научных исследований закуплено оборудование на более чем 6 миллиардов рублей. Университет готов разрешить использовать свои ресурсы хоть по ночам! Но как студент доберется до этих ресурсов? Решением вопроса может стать единый кампус для всего университета. Это предложение обсуждалось на всех уровнях и получило поддержку.
То есть Санкт-Петербургский университет готов переехать из знаменитого исторического здания Двенадцати коллегий, где находился почти 300 лет?
Николай Кропачев: Здание Двенадцати коллегий хотелось бы сохранить в любом случае.
Российские вузы живут сегодня в условиях жесткой конкуренции. Скажите, вы почувствовали на себе, что в повышение показателей в рейтингах надо вкладываться?
Николай Кропачев: Вкладывать средства необходимо в развитие вуза. Главным фактором, который влияет на успешность вуза, был и остается человеческий капитал.
По данным минобрнауки, 50 процентов юристов и экономистов не работают по специальности. Может, стоит сократить набор?
Николай Кропачев: Мало кто знает, что юридическое образование у нас в университете получили поэт Александр Блок, музыкант Игорь Стравинский, театральный деятель Сергей Дягилев, который успешно использовал свои юридические знания при организации зарубежных выступлений русских артистов, например, в рамках "Русских сезонов". Юриспруденцию у нас изучали Александр Бенуа, Василий Качалов, Михаил Зощенко, артист Сергей Юрский.
Председатель Высшего арбитражного суда Вениамин Федорович Яковлев как-то говорит мне: "У меня недавно на приеме был Юрский. Так профессионально обсуждал юридические вопросы! Я был восхищен. Где он получил такие знания? Может, в новую роль входил?". А Юрский три года изучал в нашем университете юриспруденцию, и уже потом ушел в театральный.
Вспомните нашего выпускника - художника, философа Николая Рериха, который выдвинул идею о необходимости принятия документа, направленного на защиту культурных ценностей как в мирное время, так и в условиях военных конфликтов. В 1935 году так называемый Пакт Рериха был принят 21 государством.
Всех этих людей объединяет то, что они получили очень хорошее образование и могли бы стать высококлассными юристами, но предпочли заниматься другим делом, где и преуспели. Разве это плохо?
Как вам идея отказаться от заочной формы обучения юристов и экономистов?
Николай Кропачев: У нас этот процесс начался давно. И мы видим, что отказаться от заочной формы обучения было правильным решением. Сейчас в России не больше 10 вузов готовят хороших юристов и экономистов. Выявить неэффективные вузы несложно, но закрыть их одномоментно просто нельзя. Это же студенты, преподаватели...
На мой взгляд, есть другое решение: следует изменить порядок допуска к профессии. Основаниями должны быть диплом и решение представителей профессионального сообщества. В нашем университете своеобразный допуск к профессии с этого года будут "давать" государственные экзаменационные комиссии, куда войдут только представители работодателей.
Правда, что в этом году в дипломе выпускника СПбГУ будут стоять фамилии всех лекторов и специальный код?
Николай Кропачев: В дипломы СПбГУ будет включена информация о преподавателях, представителях работодателей, согласовавших тему выпускной квалификационной работы, имена научных руководителей и другие данные. Кроме того, появится специальный QR-код, с помощью которого можно будет напрямую попасть в раздел нашего сайта для работодателей. Навел телефон на код и увидел, к примеру, были ли у выпускника выдающиеся успехи в учебной и внеучебной деятельности или, наоборот, проступки. Например, участвовал студент в конкурсе научных работ - плюс. Списывал, не вернул вовремя книги в библиотеку - минус.
Нет ли тут вмешательства в частную жизнь?
Николай Кропачев: Частной жизнью мы не интересуемся. Студент победил в олимпиаде, занимался волонтерской работой... Вот что важно.
Читатели "РГ" спрашивают: "В университете преподают Михаил Пиотровский, Валерий Гергиев, Алексей Кудрин. Что реально дают эти люди кроме пиара?"
Николай Кропачев: Директор бизнес-школы СПбГУ Андрей Костин, руководитель банка ВТБ, и его коллеги проанализировали стандарты дополнительных программ в области менеджмента. Раньше в год мы зарабатывали на этом примерно 30 миллионов рублей. После того как внесли изменения в программы допобразования, получили около 300 миллионов рублей. Если компетентный работодатель, который знает, например, как надо совершенствовать программы, находится за пределами университета, его надо уговаривать и убеждать принять участие в их разработке. А если он - сотрудник, то это полностью меняет дело.
Философу Ивану Ильину приписывают такие слова: "Свобода есть умение сочетать независимость с лояльностью". Ректор СПбГУ - свободный человек?
Николай Кропачев: Ни один человек не может быть свободен от своих поступков. А тем более руководитель. Нести ответственность за работу университета, в котором около 40 000 человек, - серьезное испытание.
Правда, что в вашем университете уже с 2013 года присуждают собственные ученые степени?
Николай Кропачев: Это так. Он стал первым университетом в России, который начал присуждать собственные ученые степени, восстановив традицию, существовавшую в Санкт-Петербургском университете до 1917 года. С 2010 года все защиты у нас начали сопровождаться аудиовидеозаписью, транслироваться в сети Интернет, архивироваться и выставляться на портале. А в 2014 году такое требование было зафиксировано как обязательное для всех диссертационных советов.
Чем требования СПбГУ отличаются от ВАКовских?
Николай Кропачев: Для каждой защиты на соискание собственной ученой степени СПбГУ утверждается свой состав диссертационного совета из 7 специалистов по теме диссертации. Сотрудниками нашего университета из них могут быть максимум три человека, включая председателя совета. Не менее двух специалистов должны быть из других российских вузов и не менее двух специалистов - из-за рубежа.
Материалы представляются на русском и английском языках и содержат опубликованные в рецензируемых журналах статьи соискателя. Все члены совета готовят письменные рецензии, которые публикуются на сайте СПбГУ, как и текст самой диссертации. Заседание транслируется в режиме онлайн, а решение совета и все материалы размещаются на портале вуза в свободном доступе и проходят трехмесячную общественную экспертизу. После того как изменилось законодательство, наши ученые степени, которые ранее признавались за рубежом, теперь и в России будут иметь статус государственных.
По данным исследования, проведенного в СПбГУ, выяснилось: язык, на котором написаны законы, понимают от силы 5 процентов россиян.
Этот вывод был сделан экспертами СПбГУ по результатам многомесячного анализа текстов десятков тысяч нормативных актов, изданных в Северо-Западном федеральном округе. Это более 35 тыс. нормативных актов и 185 млн страниц текстов. Как показала экспертиза, из-за несоблюдения конституционных требований к языку правовые акты могут быть непонятны гражданам, ущемлять их права, создавать условия для проявления коррупции. Оказывается, тысячи нормативных актов могут быть признаны недействующими, если граждане или прокурор обратится в суд.
Чтобы хоть как-то разобраться в сути документа, читатель должен иметь как минимум степень кандидата наук и быть готовым воспринимать сложный научный текст. Много ли таких среди россиян? Чтобы человек не терял смысл изложенного, в предложении должно быть не больше шести запятых. Однако встречаются акты, где предложение занимает не одну страницу, а запятых там не шесть, а шестьдесят шесть (и это не преувеличение)!
В правилах и нормах русского языка есть неопределенность. Например, значительная часть словарей и справочников русского языка была утверждена минобрнауки еще в 2009 году, а вот толковый словарь русского языка до сих пор не утвержден. И каждый применяет тот словарь, который ему по вкусу.
Есть сложности и в определении обязательных для официальной сферы правил грамматики русского языка. Чиновники ссылаются на Правила русской орфографии и пунктуации, изданные в 1956 году! Однако обнаружить официальный документ, которым утверждены эти Правила, не удалось. Значительное число споров юридического характера вызвано тем, что в образовательных программах нет задачи изучать государственный русский язык. Даже от кандидата на должность государственного или муниципального служащего не требуется знать обязательные языковые нормы.