Складывается впечатление, что с опозданием в век мы видим послание талантливых экспериментаторов, похожее по содержанию и ориентирам на выбранный ими прообраз из достославного прошлого "золотого века" культуры, который в каждом случае свой. В начале второго десятилетия века двадцатого Андрей Белый, одержимый "пирамидной болезнью", создал свой апоплексически-отчаянный модернистский "Петербург" как некий ответ-дополнение пушкинскому "Медному всаднику". То же самое практически точно век спустя (с поправкой на выразительные средства, контекст эпохи и гораздо более "легкое" содержание первоисточника) сделали с произведениями Артура Конана Дойля шоураннеры "Шерлока" Марк Гейтисс и Стивен Моффат.
За истекшие шесть лет прекрасный, умнейший, тончайший сериал превратился в достаточно субъективный самоцитатник, в котором куда больше, чем хотелось бы, проглядывают личности современных демиургов и синтез всего множества их творческих проектов (а также прогнозируемых ими якобы ожиданий "публики"), нежели очертания плеч тех фигур, на которых им, видимо, долго не удержаться.
Что касается характера главных героев, здесь есть повод и поплакать, и посмеяться. Посмеяться от души хочется вместе с самым эмоциональным и тонким агентом разведки миссис Хадсон. Похоже, только она и является той единственной цельной натурой, которая не задается вопросом "является ли забота достоинством" и какого рода "химический дефект" представляет собой любовь. Только в исполнении такого человека пируэты, достойные "Форсажа" уместны под бетховеновскую "Оду к радости".
Интересный момент - деволюция персонажа, известного как Джон Ватсон, лучшего друга и некогда социального компаса Шерлока. Обыватель, мелочный человек, сторонник насилия - да теперь еще и одновременно шизофреник - таким предстает некогда добрый доктор. Сразу на ум приходит череда не совсем дружеских тактильных контактов Джона с Шерлоком из предыдущих серий, выстраиваясь в пугающие образы тирана и жертвы. Вероятно, совсем не случайно злодей Магнуссен и маньяк Смит - оба личности, в полной мере владеющие информацией и умеющие ей манипулировать, не увлекаясь (в отличие от Шерлока), - испытывают к детективу уважение и чуть ли не приязнь. Но не к Ватсону. Один считает его невменяемым, а другой сразу ему заявляет, что он "никакой не доктор" - и события до и сразу после этого утверждения сполна это подтверждают. Что это: умелый трюк, сознательная игра на понижение или просто правда британского среднего класса, как она есть - пока что остается только гадать.
Шерлок, играя которого в этой серии, Камбербэтч неоднократно превзошел самого себя, тоже меняется. И дело не в пресловутом "очеловечивании" - его, кажется, нет и в помине. Наиболее "человечен" в бытовом смысле слова он был в первом сезоне, расчетливо эпатируя, раздражая, очаровывая и вызывая ненависть. И годы сделали свое дело: такая понятная окружающим "человечность" ушла. Там, где был строгий в своей абсурдности кодекс поведения лондонского денди, появилось сомнение, но и отчаяние средневекового рыцаря, отправляющегося, подобно изображаемому Шерлоком шекспировскому Генриху V в день святого Криспиана, в чрезвычайно рискованный поход со скудными силами. Через погружение в проблемы окружающих, до которых ему теперь больше дела, чем до себя, приходит осознание ценности своей жизни и пугающее нежелание ее потерять. И Шерлок, человек крайностей, внутренне отринув то, к чему прибился Ватсон, которым он так дорожит, ударился в другое - доведение себя до душевного предела вместо предела физического. Тело кровоточит, быть может, сильнее, а вот нутро болит стократ невыносимей. И наблюдать за этими самоистязаниями действительно непросто.
Что же касается сюжетной канвы - кажется, нас снова бросили в Зазеркалье, и соприкосновение с реальностью будет не таким приятным, как хотелось бы. У Шерлока обнаруживается самозваная сестра, носящая имя Эвр, пресловутого "восточного ветра". Помимо мимики в сцене разоблачения и фирменного "Miss me?", имя актрисы в реальности также не утешает: Шан Брук - словно бы родственница того самого Ричарда Брука, искаженного Рейхенбаха, известного как Мориарти. Но вот беда, Шерлок по каким-то причинам в ней сестру не признал, а "Шерринфорд" - нечто, что продолжает склоняться в русском дубляже как мужское имя или на худой конец как название организации, объяснения также пока не получило.
Количество версий, которые можно построить о непредсказуемом прошлом, настоящем и будущем героев сериала, бесконечно. Можно привести первые слова Джона в беседе с Майком Стэмфордом, что он "уже не тот Джон Ватсон", вспомнить слова Шерлока о том, что Майкрофт - один из опаснейших людей, в свете рассуждений Шерлока об информационных технологиях и цифрового образа его мыслительного процесса в целом - на ум услужливо придет сгоряча брошенное Джоном обвинение: "Ты - машина!". А трость у женского персонажа, вызывающая спазмы в руке Шерлока - точь-в-точь как у Джона все в том же первом эпизоде, - заставляет призадуматься еще больше.
Наркотический трип в самолете времен "Безобразной невесты", как оказывается, не был вызван сильнодействующими веществами, но с какой именно целью Шерлок себя доводил впоследствии и что из его встречи с сестрой/дочерью Смита было реальностью - тоже непонятно. Или это все - проекции искаженных, вольно склеенных воображением кусочков реальности, от которых кто-то не может избавиться в кошмарных сновидениях? Вдруг - это созвездие личностей (Mycroft, Irene, Sherlock, Sherrinford, Moriarty, Eurus) - тоже проект, наподобие H.O.U.N.D или A.G.R.A.? Как бы то ни было, в нем нет места не-Мэри и Джону. Одна - видимо все-таки предстанет с рыжими волосами как у ирландского сеттера, а другой - будет где-то обреченно стоять на дне колодца. Посмотрим. Лео Блуму и вовсе был отведен один день.