Почему вас вдруг заинтересовала "одежда в искусстве" - и как отбирали экспонаты?
Михаил Шемякин: Мы собрали более 350 изображений одежды, больше в наше помещение не удалось вместить. Платья из фарфора, из бифштексов, бумаги... Одежда из снега, бронзы, цемента...Словом, философский взгляд художника на костюм, платье, белье. Такую одежду носить не приходится. У нас демонстрируются работы российских художников, прошедших конкурсный отбор на тему "Одежды в искусстве", а также размещены исследовательские материалы на эту же тему, привезенные из Франции, где находятся мои научная лаборатория и библиотека, занимающие несколько тысяч квадратных метров, где хранятся миллионы различных имиджей. Это книги, репродукции, гравюры, фотографии, видеоматериалы... Ведется свыше семисот сравнительных исследований в изобразительном искусстве. В этой необычной лаборатории отсутствуют понятия "нравится не нравится", "хорошо или плохо", присутствует только "это было", "это сегодня есть" и "это схоже". Здесь нет Шемякина, который любит или не любит определенных мастеров, определенные работы, я анализирую схожесть в работах мастеров живописи, скульптуры, графики и фотографии, разделенных иногда десятками лет, иногда веками, а то и тысячелетиями.
Хотя многие материалы на тематические экспозиции я не привожу из Франции, на выставках они не присутствуют. Подвергать "непонятные" изоматериалы риску быть уничтоженными или облитыми чем-нибудь "борцами с порнографией" я не решаюсь.
Ну да, в Петербурге обливали краской мемориальные доски, срывали спектакли, вернисажи, какие-то выставки требовали закрыть, а руководство - уволить. Почему, во-вашему, люди стали агрессивными?
Михаил Шемякин: Петербуржцы всегда считались изысканной частью российского общества: Петербург - культурная столица, мы - аристократы духа. Куда девались наши хваленые аристократизм, образованность, воспитанность? Меня озадачивает серость и убогость мышления людей, когда они, скажем, обрушивают "праведный" гнев на голову образованнейшего и культурнейшего человека - директора Эрмитажа Михаила Пиотровского. Современное искусство - сложнейшая вещь. Если ты хочешь его понимать, сначала почитай литературу, а не показывай свою нетерпимость и глупость.
А вандализм - очень тревожный симптом. Митинги, акции протеста... Я жил в эпоху исступленного патриотизма: портреты вождей, добровольно-принудительные демонстрации. Слова "делец", "деляга" были оскорбительными кличками. Мы презирали деньги, плевали в сторону Запада. У нас самые светлые идеалы, секса вообще не было, детей находили в капусте. Бескорыстные, честнейшие, лучшие люди, почти что ангелы, 70 лет воспитывались в таком ключе. Куда же все делось?
Вы живете во Франции, много ездите. Какое место занимает современное российское искусство в мире?
Михаил Шемякин: К стыду нашему - довольно скромное. Если анализировать, что такое современное искусство, серьезное, большое - западноевропейское и американское - то все оно вышло из русского авангарда. А мы, прямые наследники, не всегда умеем этим пользоваться. Достижения есть, но мы их не демонстрируем. И в результате кто нас знает? Взять, к примеру, ХVIII век в искусстве. Весь цивилизованный мир знаком с портретами работы английских и французских художников Гейнсборо, Рейнольдса, Фрагонара, Грёза, Буше. А кто знает прекраснейшие полотна русских художников Рокотова, Боровиковского, Вишнякова, Аргунова и многих других больших мастеров, составляющих нашу отечественную гордость? Много ли мы делаем для того, чтобы их узнали во всем мире? Сегодня мы больше озабочены достижениями спортсменов, а некоторых "звездных" даже перекупаем у заграницы! Безусловно, спорт - это большое и значимое для каждой страны и эпохи, в Древней Греции спорту придавалось большое значение, но и искусство в Элладе играло одну из ведущих ролей. И уцелевшие от рук вандалов обломки этой прекраснейшей из цивилизаций свидетельствуют об этом.
Американское искусство знает весь мир. А кто знает Шемякина, Рабина, Целкова? Узкий круг. Возьмите китайцев. Сегодня китайские художники на слуху у всех, цены на их работы зашкаливают, они постоянно на крупнейших аукционах. Там прежде всего на самых высоких властных уровнях создают имидж художников, покупают их работы, цены на глазах растут, и коллекционеры начинают приобретать их. Вот такая работа. С одной стороны, примитивная, с другой - необходимая, если мы хотим занять достойное место в большом торге, который охватил весь мир. Пожалуй, важнее всего создать большие площадки в Париже, Лондоне, Нью-Йорке, где можно постоянно выставлять российских художников, скульпторов и графиков.
Мы обладаем колоссальными талантами. Я сталкиваюсь, например, с молодыми художниками Сибири. Сколько неоткрытых талантов, которые можно вытянуть на международную арену. А мы только кричим, что к нам плохо относятся. Но часто мы сами к себе относимся не совсем хорошо.
Пытаюсь что-то делать, вкладываю свои деньги. Помещение на Садовой, где расположен Фонд Шемякина, Путин подарил мне для моей мастерской, а я понял, что самое главное здесь - заниматься образовательной программой. Поэтому, когда мы с женой Сарой приезжаем в Петербург, то живем в другой квартире, а в этом большом помещении проводим научные выставки.
Вы все время говорите: образование, образование, - неужто все так плохо?
Михаил Шемякин: Ко мне во Францию приезжают заниматься молодые студенты, педагоги из разных городов России, чаще всего это "белые листы бумаги", которые надо заполнять. Поэтому организуем для студентов еще и литературные, поэтические, музыкальные программы. В кругу интеллигентных людей стыдно не знать мастеров Возрождения, создателей атональной музыки... Поэтому я все время и говорю про образование. Художник необразованный - это еще полхудожника. Можно быть очень талантливым, но если вы не образованы, - будете изобретать велосипед, который давно изобретен.
Педагогика не отнимает много времени?
Михаил Шемякин: Времени отнимает много. Но, как говорил Бисмарк, "русские долго запрягают, но быстро едут". У меня учатся талантливые ребята, которых я перевел из Воронежской академии художеств, где преподавал, в петербургскую Академию Штиглица благодаря замечательному ректору Василию Николаевичу Кичеджи. За три года мои студенты сильно продвинулись, это уже другие люди.
Многим знакомы ваши памятники Петру Первому в Петропавловской крепости и "Жертвам политических репрессий" на Воскресенской набережной в Санкт-Петербурге. Но у вас был еще, например, проект "Памятник инакомыслию" в Эльфийском садике...
Михаил Шемякин: В этом сквере в 60-80-е годы собирались поэты, музыканты, среди них и Бродский, Довлатов, Курехин. Ко мне во Францию приезжали люди, которые хотели поставить памятник советскому андеграунду, диссидентам. Я сделал интересный рельеф, никого не оскорбляющий. Но денег на него не нашлось, и он остался на бумаге.
В витрине Елисеевского магазина в Петербурге выставлены движущиеся механические фигурки - ваши сказочные персонажи из "Щелкунчика". Их рассматривают, фотографируют. Нет желания сделать памятник еще каким-то литературным героям?
Михаил Шемякин: У меня готов в гипсе небольшой памятник для Петербурга - гоголевским "Носу" и "Невскому проспекту". Говорили, кивали, но денег нет, как обычно...
Тем не менее вы продолжаете над чем-то работать беспрерывно...
Михаил Шемякин: Вот, например, готовим выставку, посвященную забинтованным, обмотанным фигурам и предметам в искусстве. Многие художники, скульпторы покрывали, заматывали разными материалами людей, велосипеды, мотоциклы, букеты цветов... Прелюбопытнейший ход в изобразительном искусстве. Вспомним хотя бы болгарского художника Кристо, обмотавшего тканью новое здание Рейхстага.
Брат моей жены Сары - американский сценарист Колман де Кэй - работает вместе со мной над либретто для мюзикла, который надеемся показывать на Бродвее в Нью-Йорке. Это будет веселый спектакль для детей и взрослых, музыку пишет американский композитор.
Работаю над иллюстрациями к произведениям Гофмана. Иллюстрирую русские загадки - это колоссальная работа, их почти две тысячи. Лет 40 назад приобрел в Париже книгу Дмитрия Садовникова "Загадки русского народа". Этот человек объездил буквально всю Россию, записывал загадки в разных губерниях, деревушках, разделил их на темы: крестьянский быт, обрядовые, шутливые, не очень приличные... Проект показывает необычайность мышления нашего народа, воскрешает быт и язык, забытые слова, ушедшие из употребления. Величие русского духа, наконец. Считаю это важным российским проектом, хотя, увы, культурное ведомство мне в помощи отказало.
Вас вечно спрашивают - как все и всюду успеваете?
Михаил Шемякин: Верно. Во всем мире. Отвечаю, как всегда: прибавляю ночь ко дню.