Что такое Крымский мост? Это шампанское. Мост кажется летучим, шипит пузырями, а голову кружит. Говорят, нельзя построить, ни у кого не получалось - а он строится, рекордный для Европы. Вот и выходит: мост - как те 10 тысяч бутылок пино-нуар пятнадцатого года, что заложены в тоннель завода "Новый свет": их так и назвали: "Крымский мост". Выпить пока нельзя - но предвкушать!
Мост вызревает. От берега Таманского по узкой Тузле (островку) - и навстречу, от Керчи. Под разговоры, пересуды, под чьи-то восторги и даже под чьи-то угрозы - растет уже два года. Свая к свае, опора к опоре, рельсы-рельсы, шпалы-шпалы. В нем будет 19 километров, даже если в сущности размер и не принципиален.
Как там сейчас, на мосту?
***
Естественно, приблизиться к мосту сейчас непросто: система безопасности, заявки, допуск, документы, рамки КПП и прочее. Но любопытство все-таки сильнее: "Российская газета" - в компании сообщества журналистов России и Беларуси "Друзья-сябры" - отправилась на Крымский мост и с чувством поэтическим, и с целью, скажем так, метафизической.
Кому-то может показаться: формулировка несколько туманна. Но если вдуматься, она точна и неслучайна: если иметь в виду тот факт, что в литературе русской все мосты - всегда магниты тайных смыслов и пылкой страсти. В них еще нужно вникнуть. То Маяковский смотрит, "как в поезд глядит эскимос": "Бруклинский мост - да... Это вещь!". То уже в Париже "Лили Брик на мосту лежит" (запечатленная художником) - у Вознесенского. И это им еще не довелось увидеть Крымский мост.
К мосту мы едем от ухоженной Анапы, через Тамань: здесь проезжающих меланхолически осматривает сам Михаил Юрьевич.
***
Это лишь кажется, что памятник Лермонтову (рядом дом-музей) глядит куда-то в морскую прозрачность, - необъяснимо, но вот тут, в Тамани, у Михаила Юрьевича, мы получаем ключ ко всей поездке. Печорин, как мы помним, был Таманью недоволен - но чем он был доволен вообще? До стройки от поэта час езды. Пока не показался мост, листаем Лермонтова.
Вот, скажем, "Монго" - поэма 22-летнего поэта была пикантна, опубликовать смогли лишь после его гибели, и то с купюрами. Нехитрый вроде бы сюжет - в поэме два повесы, Маёшка и Монго (прозвища юного поэта времен Школы юнкеров и его двоюродного дяди, приятеля, почти ровесника Алексея Столыпина - в будущем, кстати, секунданта на роковой дуэли Лермонтова). Так вот, повесы мчат галопом на дачу к даме сердца. Дама, между прочим, замужем (балерина Екатерина Пименова). Муж свалится на голову некстати - повесы спасутся бегством.
Нам же важно вот что: юнкерам, летящим к даме, мешали мосты - довольно хлипкие: "уж эти мне мосты! Дрожат и смотрят так лукаво". Им бы мост подобротнее. В финале повесы поутру припоминают приключение - а Лермонтов вдруг сворачивает к Пушкину: "И право, Пушкин наш не врет,/ Сказав, что день беды пройдет,/ А что пройдет, то будет мило"...
Итак, безделица-поэма дает четыре слова - ключевых для нас сейчас: Лермонтов. Мост. Страсть. Пушкин.
Что даст нам этот шифр? Где Лермонтов - понятно, в Тамани. Где тут Пушкин? Отделен проливом. Там, в Крыму, по Воронцовскому дворцу блуждает его тень. (И не забудем про Бахчисарай с Гурзуфом.)
Поэты связаны друг с другом - как электрической дугой. А мост через пролив естественен и справедлив, как воплощенная метафора. Куда ведет мост? А от Лермонтова к Пушкину и обратно.
***
Хотя имен связующих тут море.
"Мост, ты как страсть:/ Условность: сплошное между". Это уже Цветаева Марина, еще один голос с крымского берега, еще одна боготворившая Пушкина. Для нее мосты - вехи любовных "брожений". А для страсти вечно главнее то, что "между".
И про Александра Сергеевича заметим: он ведь тоже волновался. Мол, "лет чрез пятьсот" (тут он потомков недооценил) - "шоссе Россию здесь и тут,/ соединив, пересекут./ Мосты чугунные чрез воды/ шагнут широкою дугой". (Дальше у поэта мелькнула мысль о множестве грядущих трактиров - неужто тоже думал о шампанском?)
А впрочем, вот и мост (хотя и не чугунный). Нас ждет Кайрат Турсунбеков.
***
Проходим КПП. А где тут обитает рыжий кот по кличке Мостик? Он, говорят, строителям как талисман. На сайте Крымского моста объявляли даже поиски невесты для кота-любимца - может, нашел свое счастье?
Едем над волнами - по временной рабочей трассе, идущей параллельно стройке. Справа в окнах - будущий мост автомобильный, слева - железнодорожный. Тянут их с двух берегов. Отсюда, с таманского, крыло длиннее: отрезает Азовское море от Черного, как взлетная полоса. Представьте: проезжаем километров 10 беспрерывной стройки. Пучками "эйфелевы башни" - краны. Рогами - сваи (призматические, буронабивные, трубчатые): их вколачивают в грунт до сотни метров. Тяжелые машины взад-вперед: зеваки им мешают. Работа круглосуточная, без выходных и праздников.
Доехали впритык к фарватеру, к самым важным опорам: на них поставят центральные пролеты моста (их собирают отдельно в Керчи): тут дорога поднимется на 35 метров над морем. Баржи проплывут легко - они и сейчас ходят, стройка им не помеха.
Осматриваемся: на стройке лица молодые, со всей России. Но и матерые встречаются - есть и легендарные строители БАМа (знающие люди понимающе кивают, услышав имя Василия Харланова: четверть века возводил мосты от Таксимо до Тынды).
***
Бумс-бумс: у самого фарватера вколачивают. Бесперебойность стройки кажется эпической. Наверняка о ней еще споет "всяк сущий в ней язык". Но у строителей уже есть хит своего производства: питерский гидростроитель Константин Хоменко сложил и спел - "Работают здесь все, а я забиваю. Я забиваю сваю, я сваю забиваю". Бумс-бумс.
Прежде, чем стройка началась, территорию разминировали - отголоски Великой Отечественной. Вот только что, в начале мая, кстати, подняли со дна советский истребитель времен освобождения Крыма от фашистов. Здесь же постоянно отряды археологов. Шутка ли: за два года - 60 тысяч находок. Серебро испанское, керамика античная, амулет из черепа древней зверушки в медной оправе. И с мыса Ак-Бурун - терракотовая голова, пятый век до нашей эры.
Строительство Крымского мостаГолова теперь в Керчи, на выставке "Крымский мост. Фантастическая реальность"... Почти что по Максимилиану Волошину, писавшему про "слепки древних душ". Или опять же по Цветаевой: про мост - "промежуток прозрения".
***
Тем временем на полотне автомобильного моста, уже готового к асфальту, Кайрат Турсунбеков, замначальника управления федеральных автодорог "Тамань", объясняет в подробностях, на что тут идут 227,92 млрд рублей (общая стоимость проекта); как движение автомобилей (две полосы туда и две обратно) откроется в декабре 2018-го; как еще через год введут во временную эксплуатацию железнодорожную линию.
С моста видны дельфины - рассекают стаями. Как в кино. Об экологии, спасенных сусликах и прочих краснокнижниках тут заслушаешься. Но про бегущих по волнам, про паруса - скорее к Александру Грину: "Вода светится на три аршина, а рыбы летают по воздуху на манер галок!" А к Грину - на тот берег. По той же поэтической дуге.
Тот берег светится на солнце, как хрустящий чебурек. Будет мост - десять минут, и надкусим. Но пока в Порт-Кавказ, на паром. Очередь на паром вполне сносная. Хотя, судя по толкотне, в сезон покурортнее здесь будет жарко. Но переплыли, в общем, скоро - уплетая на пароме, в буфете, пломбиры донецкого производства.
***
И мы уже в Керчи. Дороги, обещают, станут лучше, а пока несемся, как можем, по Крыму. По бугоркам любви. Да-да, как у Аксенова Василия - по "бугоркам любви, над которыми висели прозрачные стрекозы". Тут указатели дорожные - пальцы веером. Налево - к архитектору Алексею Бекетову, двоюродному дяде поэта Александра Блока. Чуть в сторону - к мечтательному Александру Грину. Туда - Судак и крепость генуэзцев (где Храм с аркадой укрывал то мусульман, то лютеран, армян и православных). Сюда - к Чехову, Паустовскому. На Феодосию - к Цветаевым. На Коктебель - к Максимилиану Волошину, поэту и акварелисту.
Есть у Волошина, к слову, эссе об архитекторе Роберте де-ла-Сизеране, певце мостов: "Старый мост осторожно, шаг за шагом, как слон, переходил через реку; новый переносится одним прыжком, как скаковая лошадь!" Чем не про Крымский мост?
Еще одно - про электрические связи: "Письмо", которое адресовал Волошин будущей жене, Маргарите Сабашниковой. Это не лермонтовский "Монго", но здесь опять - и "страсть", и те же ключевые точки. Вот Пушкин ("И замыкаю в четкий стих/ Мое далекое послание./ Пусть будет он как вечер тих,/ Как стих "Онегина" прозрачен"). Вот опять - мосты ("... Когда у Лувра на мосту/ В рассветной дымке мы стояли").
Все сходится, дорога верная.
Кто больше ждет открытия моста, на каком берегу? - Вопрос вроде бы риторический. Но кто-то его задал. Ждут равно тут и там - хотя подтекст вопроса очевиден.
***
На берегу таманском, у памятника черноморским морякам-десантникам "Пушка Лендера", тетка с кошелкой топала на мужа: "Да ты пэйзаж сымай, шо ты мою харю сымаешь - завтра, если шо, эти (рукой куда-то вдаль) по харе найдут". И непереводимое, как пули у виска. Страстная женщина.
На берегу крымском, у входа в "Новый свет", завод шампанского, на скамейку к приезжим садится мужчина пожилой, приличный с виду - явно терзаемый вопросом: "Вот странно мне, неужто правда среди россиян немало недовольных тем, что мы объединились?" - "Да нет, - в ответ ему, - таких с гулькин нос". Успокоился вроде.
Случайный попутчик в Ливадии, слегка навеселе, - спросили, как пройти туда-то, - а он про свое: нет, вы вот мне скажите, как могли "они" бесчеловечно обрубить нам воду и свет - думали, не справимся без "них"?
В Симферополе на рынке добрая торговка, узнав, откуда: "Раз вы из Москвы - продам дешевле. Только для вас". Следом подходят "сябры". И, также подмигнув: "Раз вы из Белоруссии..."
Здесь нет, увы, музеев, посвященных шестидесятникам и их "таинственным страстям". Хотя - читали, не читали - все вечно вспоминают как раз аксеновский "Остров Крым", хотя бы и просто как привычный слоган. В "Острове Крым" герой Аксенова в отчаянии спрашивает про Евангелие: "Почему сказано, что соблазны надобны Ему, но горе тем, через кого пройдет соблазн? Как бежать нам этих тупиков?" В его же "Вольтерьянцах и вольтерьянках", уже на острове Оттец, ответ про "пресловутый корень благоденствия" дает Вольтер: "Банковский вексель - это и есть философский камень нашего века, мой Ксено!"
Но мы-то ищем мост другой, разве не так? Мы про мост - от Лермонтова к Пушкину? Разве "нашим всем" уже бесповоротно стал не Пушкин, а "банковский вексель"?
Тот самый Пушкин, которому писала жена новороссийского генерал-губернатора Михаила Воронцова, шифруя анаграммой "Вобюлиманс" - "С нами любовь". И мы как раз у Воронцовского дворца, того роскошного, в Алупке, у горы Ай-Петри. У мраморного бюста Воронцовой напоминают: есть 30 рисунков Пушкина, изображающих ее. В "онегинской" Татьяне и ее черты. Ей посвящались и "Сожженное письмо", и "Талисман"... Она его просила письма уничтожить. И Пушкин жег и плакал: "Прощай, письмо любви, прощай! Она велела..."
Какие страсти, согласитесь. Тут всякому терпению конец. Скорей шампанского, шампанского! Пино-нуар пятнадцатого года! Даешь нам Крымский мост! Даешь, туда-сюда, все 19 километров! Куда же нам без ключевых сцеплений, которые у нас в крови: и Лермонтов, и страсти, и мосты, и Пушкин?!
Как там у Михаила Юрьевича: "И право, Пушкин наш не врет".