В то, что Саакашвили будет лишен украинского паспорта, торжественно дарованного ему кумом и благодетелем Порошенко два года назад, многие на Украине, включая самого экс-президента и экс-губернатора, не верили до последнего. Саакашвили умело эксплуатировал эту тему в рамках противостояния с украинским президентом, рассчитывая, что тот не решится на публичный разрыв союза "молодых реформаторов", скрепленный Вашингтоном. Однако его незначительная роль в украинской политике (уровень поддержки после отставки с поста губернатора Одесской области не превышал двух процентов) настолько не соответствовали уровню шума, им производимого, и озвучиваемым президентским и премьерским амбициям, что в администрации Порошенко все-таки нашли лазейку в законодательстве, позволяющую аннулировать безотзывное, согласно конституции, гражданство.
Сделано это было демонстративно - в тот момент, когда Саакашвили находился в США, и обосновано причинами самым неприглядными: ложь в анкете, сокрытие уголовного прошлого и настоящего. Теперь пострадавший обещает во что бы то ни стало вернуться на Украину, аттестует себя коренным украинцем, начиная с 2000 года, и грозит через океан возмездием бывшему однокашнику по Киевскому государственному университету. Сомнительно, что его угрозы реализуемы: оспаривание решения Порошенко в судах, контролируемых Порошенко, - занятие увлекательное, но бессмысленное, особенно когда истцу грозит экстрадиция на малую родину, от которой он публично отказался, и отчет о проведенных реформах и их побочных эффектах перед следователями.
Саакашвили и его группа поддержки назвали произошедшее подлостью, наступлением диктатуры и едва ли не концом света в отдельно взятой молодой европейской демократии. По-своему они правы: на всемирном чемпионате подлости и предательства сборная украинских политиков будет вне конкуренции. Против них бессильны дипломы Колумбийского университета, Академии международного права в Гааге, Международного университета прав человека в Страсбурге и Университета Джорджа Вашингтона, где Саакашвили получал азы лидерства и осваивал инструменты "цветных революций". Символично и то, что падению политика, пришедшего к власти в Грузии на волне национализма и русофобии, громче всех аплодируют украинские националисты, господствующие сегодня в Киеве. И это немудрено: внутривидовая конкуренция - самая беспощадная.
Сильной стороной Саакашвили, его оружием нападения и обороны, всегда была импульсивность, мало отличимая от клоунады - всерьез ненавидеть клоуна, право слово, глупо. Комические сцены с его участием, окружающие его молодые "реформаторши", масштабные, но пустопорожние пиар-акции, заставляли публику забыть о том, что на его совести кровь жителей Цхинвала, российских миротворцев и жителей Тбилиси, погибших в ходе антипрезидентских демонстраций. Но этот, казалось бы, неисчерпаемый ресурс больше не работает, и перед зеркалом истории теперь стоит расхристанный, испуганный и асоциальный психопат.
Саакашвили есть чего пугаться и отчего нервничать. Обширные связи в американском истеблишменте не гарантировали ему обеспеченную пенсию после изгнания из Грузии, а неудачный опыт губернаторства и оппозиционной деятельности на Украине заставили прилететь на инаугурацию нового президента США бизнес-классом и топтаться в знаменательный день в полутора километрах от Капитолия. У него есть фотография с Дональдом Трампом, сделанная в эпоху его, Саакашвили, президентства, которой он полгода назад бахвалился в социальных сетях. Но есть и такие же свидетельства его нежной дружбы с Бараком Обамой, сенатором Маккейном, финансистом Соросом и другими людьми, поминать которых всуе при нынешнем главе Белого дома не стоит.
Понадобится ли еще раз Вашингтону этот "наш сукин сын" покажет ближайшее время. Возможно, его еще раз пошлют в какую-нибудь бесхозную, по логике американских глобалистов и неоконсерваторов, страну, где Саакашвили будет прививать аборигенному населению "правильную" демократию, и построит недорогую ширму из стекла и бетона, прикрывающую нищету и трущобы. Не факт, что он вернется оттуда живым - динамика его биографии позволяет строить трагические предположения. Но вряд ли это заботит его учителей и хозяев, в принципе не считающих человеческие жизни.