Как уберечь заповедники в России от произвола и некомпетентности

Давайте для разминки поговорим о том, что такое музей. Какова его миссия и роль в нашей динамичной жизни?

Владимир Толстой: Музей, если коротко, это хранилище овеществленной человеческой памяти. Так же как архивы. Но архивы свои сокровища хранят тихо, а музей делает их достоянием большого числа людей. Архивы - для исследователей, библиотеки - для читателей, а музеи - для всех. Они призваны делать историю ближе и понятней всем нам, причем хороший музей решает эту задачу увлекательно, научно, точно, красиво, умно.

И надо, чтобы музей обязательно был живым...

Владимир Толстой: Конечно. Собственно, это одна из главных задач любого музея - быть живым.

Правильно ли я понимаю, что среди тысяч музеев особое место у нас занимают музеи-заповедники? По-моему, это чуть ли не наше национальное достояние, нигде в мире таких нет.

Владимир Толстой: Да, в том виде, в котором они существуют у нас, можно сказать, что это уникальное явление. В России более ста музеев-заповедников. Это всегда уникальное сочетание памятников и пространства. Вместе они сохраняют образ и дух минувших времен - археологические, архитектурные, связанные с жизнью великих художников, композиторов, со значимыми историческими событиями. Например, Куликово поле, Бородино, Прохоровка...

Нечто подобное есть в английской провинции. Существуют дома писателей во Франции. Но все же российские заповедники выгодно отличаются от них , в первую очередь, усадебные, те, которые донесли до нашего времени живой быт XIX века.

Особенно это относится к литературным музеям-заповедникам. Их много: Тарханы, Спасское-Лутовиново, Михайловское, Ясная Поляна, Вешенская... Музей в Вешенской, может быть, лучше других сохранил предельную подлинность, потому что Михаил Александрович Шолохов ушел из жизни не так давно. До последнего времени директором там был внук писателя, один из моих близких друзей, сейчас он депутат Государственной Думы.

Как живется этим литературным музеям-заповедникам? Кто ими руководит? Кто помогает?

Владимир Толстой: В целом живут они неплохо. Те, что я назвал, - федерального значения, подведомственны министерству культуры. Государство даже в самые сложные периоды уделяло им внимание, оказывало финансовую поддержку.

Важно, что на протяжении двух последних десятилетий стабилен директорский корпус, это редкость для нашего времени, когда со сменой московского начальства меняют всех руководителей на местах. Почему это важно? Потому что сохраняются традиции, а для мест мемориальных всякие реформы, как это ни странно, хуже некоторой стагнации. Хотя и стагнация им противопоказана. Надо, чтобы было хорошее сочетание здорового консерватизма с фантазией, креативом, с бесконечным придумыванием чего-то интересного в границах музея-заповедника и в границах здравого смысла.

При этом все они развиваются по-разному, у каждого свои особенности, своя специфика. Например, Лермонтовские Тарханы, там директор Тамара Михайловна Мельникова: не так давно получила Государственную премию из рук президента. Она содержит свое хозяйство в идеальнейшем состоянии. Когда бы ты ни приехал, там всегда хорошо. Директор сочетает в себе мягкость, радушие и в то же время строга, держит всех в узде. Чем-то напоминает саму хозяйку Тархан - Елизавету Алексеевну Арсеньеву. Устраивает для сотрудников курсы бальных танцев и настоящие балы, как в старые времена.

Конечно, она блестяще знает поэзию Лермонтова. И требует такого же знания от персонала, у нее каждый экскурсовод может с любого места начать цитировать Лермонтова. Такой абсолютный культ Михаила Юрьевича.

А я вспоминаю другого музейщика и тоже лауреата Госпремии, Георгия Николаевича Василевича, который руководит Пушкинским музеем-заповедником. Кстати, по поводу лауреатства - по всему выходит, что наше государство не забывает отмечать самыми высокими наградами таких подвижников?

Владимир Толстой: Верно. А как иначе? Это все - сакральные места для России. Есть чеховские Мелихово, Таганрог, там тоже музеи-заповедники. Есть Старая Русса Достоевского. И люди, которые туда поставлены на служение, настоящие подвижники.

Василевич успешно почти четверть века возглавляет замечательный музей. Будучи совсем молодым директором, блестяще справился с празднованием 200-летия поэта. Это было грандиозно - как тогда, в 1999 году, отмечали юбилей Пушкина.

Георгий Николаевич очень уважительно, бережно отнесся к тому, что делал его предшественник легендарный Семен Степанович Гейченко, но не стал слепо его копировать (а повторить Гейченко невозможно), он принялся развивать заповедник в соответствии с требованиями нашего времени. Бережно отреставрированы все усадьбы - Михайловское, Петровское, Тригорское. Сохранен пушкинский ландшафт. Вокруг музейного комплекса появилась современная инфраструктура: отели, кафе, другие объекты, интересные для туристов, например старая почта, водяная мельница... Еще важно то, что Пушкинские Горы по-прежнему притягивают к себе самых разных ярких людей, там сложилось сообщество писателей, художников, журналистов, предпринимателей, которые преданы и Пушкину, и музею, каждый из них в меру своих сил помогает дирекции. Они и есть главные ангелы-хранители Пушкиногорья.

И наша газета тоже в числе этих, как вы говорите, ангелов-хранителей. Мы, к примеру, много раз вступались за музей, когда на него наезжали местные разбойники, желавшие вопреки закону изуродовать сказочный ландшафт своими виллами или коттеджами. Ведь, если я правильно понимаю, сам русский пейзаж, не испорченный трубами, линиями электропередач и новоделами, это и есть главная ценность подобных заповедников?

Владимир Толстой: Вы совершенно правы. Попытки посягнуть на эту ценность делались не только в Псковской области. Ведь что такое территория музея-заповедника? Это и самая красивая природа в регионе, а вдобавок - еще и развитая инфраструктура: дороги, коммуникации, торговля, свет, газ. У многих появляется желание попользоваться, отрезать и себе лакомый кусочек. Такие попытки, насколько я знаю, предпринимались и в Спасском-Лутовинове, и в Ясной Поляне. Однако сейчас все крупные музеи-заповедники, о которых мы говорили, сумели законодательно защитить свои территории. Утверждены охранные зоны, законом строго определено, что можно строить, а что нельзя.

Еще одна проблема, на которую обращают внимание музейщики, связана с системой оценки их работы. Якобы чиновники из Москвы требуют: обеспечьте посещаемость, условно говоря, в сто тысяч человек. При этом не учитывают ни местных условий, ни специфики работы музея.

Владимир Толстой: К огромному сожалению, показатели деятельности музеев все больше уходят в цифровую плоскость. Руководящие инстанции следят за тем, сколько было посетителей, какой доход они принесли музею. Да, в условиях рыночной экономики деньги играют существенную роль, но все сводить только к этому значит не понимать сущности самого музейного дела.

Посетитель посетителю - рознь. Одно дело, когда привезли школьников, и они, не вынимая наушников, бездумно ходят по усадьбе, "галочка" поставлена, "мероприятие" проведено, и совсем другое, когда, допустим, ведется индивидуальная работа с маленькой детской группой. Или даже с семьей. Три человека, пять, десять, но зато они погрузились в мир Пушкина, Толстого, Чехова, в мир русской живописи или в мир импрессионизма, у них это останется в памяти на всю жизнь и даже - как это ни высокопарно звучит - сделает их жизнь лучше.

При оценке деятельности таких учреждений культуры надо обязательно учитывать логистику. Одно дело музей в столице или недалеко от нее и совсем другое - музей в далекой провинции, как те же Тарханы или Пушкиногорье. Не каждый сегодня отважится поехать туда на машине, а про билеты на транспорт я не говорю, цены кусаются. Чтобы москвичу встретиться с Пушкиным, надо доехать поездом до Пскова, затем еще два часа автобусом добираться до заповедника. Дороги скверные. Никаких скидок для туристов нет. Глупо рассчитывать на то, что одними призывами можно привлечь туда какие-то массовые потоки людей.

Я последние два года возглавлял Оргкомитет по подготовке праздника Пушкинской поэзии. Проводили совещания с участием губернатора, представителями федеральных ведомств, ломали головы над тем, как сделать праздник массовым. Да, одноразово можно напрячь все силы, мобилизовать местные ресурсы, пустить дополнительные автобусы, но делать это на регулярной основе, увы, нереально. Значит, предъявлять претензии заповеднику относительно малой посещаемости могут только те люди, которые не владеют ситуацией.

Есть и второй момент. Некорректно сравнивать посещаемость Ясной Поляны и Пушкинских Гор. Толстовский заповедник находится в двухстах километрах от Москвы и фактически примыкает к Туле. Там другая проблема: уже несколько лет назад усадьба достигла пика с точки зрения посещаемости, она просто не в состоянии принимать больше людей, а учредитель требует ежегодно поднимать планку по посетителям и доходам еще выше. Между тем, предельные величины для музеев-заповедников научно определены еще в советское время, через дом должны проходить не более тридцати организованных групп в день.

Иначе говоря, нельзя всех стричь под одну гребенку, так?

Владимир Толстой: Именно так. Если говорить об учреждениях культуры, то управлять ими универсальными административными методами невозможно. Везде своя специфика, свои нюансы, и если их не учитывать, то неизбежны конфликты, недоразумения. Вернемся к нашим музеям-заповедникам. Как можно всем установить одинаковый штат? Или одинаковые должности по штатному расписанию? У одних есть фонтаны, значит, им требуются специалисты по их обслуживанию. Другие содержат лошадей, значит, должны иметь берейторов. У третьих огромные парки, а чтобы их содержать, не обойтись без садовников, лесников. Нужно окашивать луга, постоянно реставрировать усадьбы, поддерживать в рабочем состоянии здания и строения... Я уже не говорю про экскурсионные и другие службы. Иными словами, дайте возможность директорам самим устанавливать, какие должности им необходимы в рамках существующего фонда заработной платы.

Мы давно говорим о необходимости стереть, ликвидировать тот гигантский разрыв между столичными городами и регионами. В этом деле музеи-заповедники, как мне кажется, тоже могут играть свою роль...

Владимир Толстой: Они ее и играют. Те же Пушкинские Горы выглядят островком благополучия в регионе, скажем так, со сложной судьбой. Вокруг десятки брошенных деревень, невозделанные поля, ухабистые дороги. А тут огромное пространство с безупречными коммуникациями, предприятия малого бизнеса, отели, рестораны, сувенирные лавки. Музей дает работу сотням людей, он и есть тот центр развития, который при умелой поддержке региональных властей способен вытянуть и значительную часть Псковской области.

Точно такими же центрами развития являются Вешенская на Дону, Тарханы в Пензенской области, Ясная Поляна под Тулой, Новгородский музей-заповедник. Без них окружающие территории сегодня выглядели бы совершенно иначе. Это мощные локомотивы развития. И здесь важно соблюдать баланс: с одной стороны, не гнаться за длинным рублем, не устанавливать заведомо нереальных цифр посещаемости, а с другой - все время что-то придумывать, фонтанировать свежими идеями. Здоровый консерватизм и поиск нового.

В той же Ясной Поляне, где я директорствовал восемнадцать лет, сейчас постоянно проходят какие-то фестивали, писательские встречи, научные конференции, там без конца гостят кинематографисты, переводчики, историки, литературоведы. Строятся фондохранилище, центр по приему посетителей, большой фестивальный комплекс.

Чему наши специалисты могут поучиться у своих зарубежных коллег?

Владимир Толстой: Как только в 90-е годы стало возможным выезжать за границу, мы использовали это для того, чтобы открыть для себя музейный мир, воспользоваться накопленным опытом. Безусловно, многие интересные наработки стали использовать в своей практике. Но при этом поняли: нам тоже есть чем гордиться. И нас давно не считают за аутсайдеров, именно поэтому одну из самых сильных структур в Международном совете музеев - Комитет литературных музеев - возглавляет сейчас сотрудница Ясной Поляны Галина Алексеева. Теперь уже к нам охотно приезжают зарубежные гости, чтобы чему-то поучиться.

У меня есть одна заветная мечта. Однажды я узнал, что в Штатах существует традиция: каждая американская семья считает своим долгом обязательно привезти в Вашингтон своих детей, чтобы они увидели главные памятники Америки и затем пронесли это через всю жизнь. Мне же кажется, что каждая российская семья просто обязана хотя бы раз привезти своих детей на Савкину Горку в Пушкиногорье или на могилу Льва Николаевича в Ясную Поляну, ведь такой визит не сравнить по силе воздействия ни с какими уроками и учебниками, это останется в памяти и душе навсегда...

Владимир Толстой: Это правильная мечта. Но без государственной поддержки явью она не станет. Необходимо содействие минтранспорта, министерства образования, ростуризма и других федеральных ведомств.

Догадываюсь, что нам на это ответят: денег нет, потерпите. Но знаете, что вполне по силам сделать уже сейчас, причем без всяких затрат, но зато с очевидной пользой для дела? Обязать самых высоких чиновников федерального уровня хотя бы раз в год навещать музеи-заповедники.

Владимир Толстой: Кстати, российский президент был в лермонтовских Тарханах. Прилетал туда специально. И в Ясной Поляне был. Не раз ставился вопрос о возможном посещении главой государства Пушкинских Гор, но пока по разным причинам такой визит откладывался, хотя, я думаю, он обязательно состоится.

Что же касается чиновников федерального уровня, то эта идея неплохая, я обещаю довести до них такое пожелание. Делу будет польза.