В ожидании допроса
Спустя год, в ноябре 2016-го, истек предельный срок содержания обвиняемой под стражей, который закон отводит на время предварительного расследования. Тут есть два варианта - либо передавать дело в суд, либо отпускать человека на свободу. Ольгу Дедову освободили из СИЗО, прошел еще год, а дело по-прежнему расследуется. Женщину, которая считает себя невиновной, за все это время допросили всего дважды. Один раз в самом начале, при предъявлении обвинения в ноябре 2015 года, коротко и формально. А второй раз - в сентябре 2017-го, после того, как "РГ" направила запрос на имя руководителя УФСБ РФ по Новосибирской области.
- Время идет, ничего не происходит, - описывает ситуацию обвиняемая. - Я обратилась к следователю Владимиру Лысенко с ходатайством о дополнительном допросе еще в августе 2016 года. Через месяц он это ходатайство удовлетворил, но на допрос в течение года меня так и не вызвал.
Получается, следствию не очень интересны сведения, которыми хочет поделиться с ним бывший старший инспектор отдела виз, приглашений и регистрации иностранных граждан областного УФМС. Очевидно, и без того забот хватает. И все же: почему банальное, в общем-то, дело о незаконной миграции, в котором фигурируют несколько граждан КНР, расследуется так долго, в чем его исключительность? И, главное, зачем нужно было сажать в СИЗО Ольгу, которая до возбуждения уголовного дела уже несколько месяцев как уволилась из органов? Чем была подтверждена необходимость избрания настолько жесткой меры пресечения? Все эти вопросы мы адресовали регионального начальнику управления ФСБ. В ответ получили ссылки на статьи закона: "данные предварительного расследования не разглашаются; следователь принимает решения самостоятельно".
Аргументы без фактов
В сентябре 2016 года (к этому моменту Ольга Дедова сидела в СИЗО уже десять месяцев, и каждые два месяца суд продлевал ей срок содержания под стражей) в Новосибирск приезжал председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев. Он говорил с судьями о многом, в том числе и о недопустимости формального подхода, когда речь идет о лишении человека свободы.
- Для заключения под стражу недостаточно формально перечислить основания, которые указаны в законе. Недопустимо просто указать, что может сделать обвиняемый - скрыться, совершить новое преступление, повлиять на ход следствия. Эти обстоятельства должны быть доказаны. Если этих фактов нет, суд не имеет права применять такую жесткую меру, - сказал тогда Вячеслав Лебедев.
Эта позиция Верховного суда закреплена и в соответствующем постановлении пленума. В реальности тех доказательств, о которых говорит Верховный суд, почти никогда нет (об убийцах и вооруженных бандитах речь не идет). "Доказательством" того, что человек может скрыться, часто служит копия его загранпаспорта. Что он сможет повлиять на ход следствия - всего лишь фраза об его якобы авторитетности. Или еще что-нибудь столь же эфемерное.
Один из показательных примеров - заключение под стражу полковника минобороны Виктора Романова. В декабре 2015-го доцента кафедры военной академии задержали в Санкт-Петербурге по подозрению в крупных хищениях на новосибирском оборонном предприятии, которым он руководил до февраля 2013 года. Как рассказала "РГ" адвокат Светлана Тарасюк, следствие ходатайствовало о его аресте, утверждая, в частности, следующее: Романов зарегистрирован по одному адресу, а живет совсем в другом месте. А значит, скроется, если его отпустить.
Суду таких "доказательств" не хватило, и тогда появилось новое. На следующий же день двое обвиняемых по делу заявили следствию, что у них "есть основания полагать, что они могут опасаться Романова". Именно так - предположительно, без конкретных фактов угроз. И, конечно, опасного полковника отправили в СИЗО. И он провел в изоляции почти полтора года, причем последний месяц - в лечебно-исправительном учреждении. В СИЗО он едва не погиб - спасли сокамерники, поднявшие шум, когда Романов, у которого случился аппендицит, уже не мог двигаться. Полковника прооперировали, но у него началось воспаление легких. Выйдя в таком состоянии из "больнички" под домашний арест в июле 2017 года, Романов тут же попал в госпиталь.
Но основанием для изменения меры пресечения послужила не болезнь полковника. Просто двое обвиняемых, которые раньше заявили об опасениях, решились наконец рассказать об обстоятельствах появления в деле их заявлений (благо, следователь, в чьем производстве на тот момент находилось уголовное дело, уже больше года как ушла в отставку) и заявили суду о том, что "опасались" они Романова исключительно под давлением следователя. Таким образом, их вынужденные фантазии стоили человеку полутора лет свободы. Да и жизнь его висела на волоске.
Вопрос жизни и смерти
В ноябре 2016 года погиб новосибирский общественник Павел Подъячев - он провел в СИЗО год и девять месяцев, из камеры его с инсультом увезли в реанимацию, а в больнице он впал в кому и умер. Подъячева обвиняли в вымогательстве у депутата новосибирского заксобрания Николая Похиленко. Суд над Подъячевым к моменту его гибели продолжался уже полгода. Защита неоднократно ходатайствовала о том, чтобы изменить обвиняемому меру пресечения, в том числе из-за плачевного состояния его здоровья, но безрезультатно. За смерть арестанта дисциплинарно наказали врача СИЗО, а судья, раз за разом продлявшая Подъячеву сроки содержания под стражей, добровольно ушла в отставку.
Но это, говорят защитники, никак не повлияло на практику "формальных арестов". Она настолько укоренилась, что сломать ее не могут ни указания "сверху", в том числе Верховного суда, ни гибель людей. Берут под стражу даже тех, кого Верховный суд уже прямо не рекомендует арестовывать - обвиняемых по уголовным делам в сфере предпринимательства. У следствия свои аргументы - это не предприниматели, говорят они, а жулики какие-то. То есть банальные уголовники, воры, а не бизнесмены. Сажать их - не пересажать. И сажают. Дошло до того, что в нынешнем году уполномоченный по правам предпринимателей в РФ и адвокатское сообщество организовали акцию "Стоп Арест", в один день подав десятки ходатайств в суды об освобождении предпринимателей.
Александр Полковников, адвокат:
- Как правило, в ходатайстве следствия о заключении под стражу нет никаких фактов, доказывающих обоснованность выбора этой меры пресечения. И следственные органы, и районные суды настолько "сжились" с такими формальными ходатайствами, что другого и представить себе не могут. В судах не будут требовать никаких доказательств - иначе они просто не смогут кого-либо арестовать, система перестанет работать. К сожалению, многие адвокаты с этим мирятся - вот в чем проблема. Если бы за соблюдение закона боролся каждый защитник, а не единицы - ситуация медленно, но менялась бы. А пока заседание о выборе меры пресечения в среднем длится 15 минут. И "средний" защитник молчит.
Виктор Вязовых, уполномоченный по защите прав предпринимателей по Новосибирской области:
- Обвиняемых в преступлениях в сфере предпринимательской деятельности как продолжали, так и продолжают заключать в СИЗО. Хотя норма, запрещающая это делать, была введена в Уголовно-процессуальный кодекс еще в 2010 году. Это наносит вред не только здоровью и иногда жизни самих предпринимателей, но и экономике региона, бюджету, сотрудникам возглавляемых ими организаций, ведь фирма зачастую закрывается, если ее руководителя арестовывают.
В результате плотной работы с адвокатами, занимающими активную позицию, в отдельных случаях с привлечением уполномоченного при президенте РФ по защите прав предпринимателей, нам удалось добиться прогресса в указанной сфере: девять предпринимателей уже освобождены из следственных изоляторов. Совсем недавно трем обвиняемым по одному уголовному делу, непосредственно связанному с коммерческой деятельностью фирм, с учетом нашего заключения мера пресечения была изменена на домашний арест.
Но пока мы не добьемся осознания ценности предпринимательства, не исключим формальное отношение к определению и продлению мер пресечения, практика заключения бизнесменов под стражу будет сохраняться.