Рисует Нина, сколько себя помнит. Когда мамина подруга подарила ей карандаш малинового цвета, четырехлетняя Нина раскрашивала поля на газете, где не было букв: "Просто цвет радовал". Другим доступным и малоудобным инструментом для рисования был химический карандаш, про который сейчас мало кто помнит: его приходилось мусолить, чтоб получить кривую чернильную линию.
- Искра любви к красоте у нас в семейном характере, - рассказывает Нина Васильевна. - Мои родители из казаков, у которых особая культура быта. Какие красивые мама вышивала платья, ковры, кружевные занавески! Вот посмотрите: окна сейчас скучные, а мама клала вату между рамами, а на нее - яркие гроздья рябины…
Нинин отец в 19 лет подался в Свердловск на строительство Уралмашзавода - бежал из колхоза от голода, без паспорта, с одной справкой о трудоднях. Парня взяли на завод, где он проработал всю жизнь станочником. В войну делал поворотные механизмы для танковых башен, месяцами не бывал дома, ночевал в цехе. Мама трудилась в швейной мастерской - чинила гимнастерки, вязала варежки.
- Все-все отдавали фронту, а мы росли сами по себе, родителей не видели, - вспоминает художница.
Из-за войны в 1942-м школа на Уралмаше первоклассников не принимала, и учиться Нина пошла на год позже. В изостудию Дома культуры ее, как она говорит, "примагнитило". Подружка потянула записываться в хор, но стеснительная, угловатая Нина не смогла даже рта раскрыть, чтобы голос показать, - покраснела и убежала. А в соседнем кабинете в приоткрытую дверь увидела, как парни (!) лепят из глины. Ей, ученице женской школы, это показалось захватывающим.
- "Меня все любили, вот я и выросла", - говорится в "Денискиных рассказах" Драгунского. И со мной так же, потому что искусством движет любовь, - считает Нина Васильевна. - Признаюсь, я была влюблена в парня из изостудии. До сих пор помню, как стояла на табуретке, закрывала шпингалет, а он эту табуретку придерживал. Я глянула сверху - и пропала. Удивительно, какая "химия" между нами появилась! Десять лет я была в таком плену.
Вместе с мальчишками - хорошими друзьями - она ходила на этюды в лес на окраине Уралмаша. Как-то ребят настигла гроза.
- Мы спрятались от дождя в стог сена, и один начал так занимательно рассказывать о Левитане, что я была потрясена. И окончательно решила стать художником, - говорит Костина.
После седьмого класса они все вместе поступили в художественное училище, где так и держались "группой с Уралмаша". Нина Васильевна до сих пор помнит: как-то преподаватель назвала ее "ленивицей":
- Ох, как обидно было! Всю жизнь доказываю, что я не такая.
Училище она окончила с отличием и поехала поступать в Суриковский институт.
Коллеги называют ее "трудягой". Ее кредо: "Везет - не везет, все равно работай, работай, признание будет потом". Малиновый цвет до сих пор остается ее любимым, и на вернисаж Нина Васильевна пришла в красивом малиновом пиджаке. На юбилейной выставке она представила 110 картин, в том числе только что законченную "Сборную России по волейболу".
- Реалистическая - основная школа живописи, лучшая в мире, - уверена Нина Костина. - В других странах она уже утрачена, поэтому такой интерес к нашей школе проявляют китайцы, японцы, американцы, французы. Я много путешествовала по странам Азии и Европы, и везде поклоняются реалистическому искусству. В Китае даже есть посвященный мне музей. На родине о таком и мечтать не смею.
Справка "РГ"
Заслуженный художник РФ, почетный член Российской академии художеств Нина Костина окончила МГХИ имени Сурикова, вернулась в Свердловск. Первой ее картиной после вуза стало полотно производственной тематики "Лаборантки" - своего рода репортаж с завода, где делали новое тогда лекарство эритромицин. За эту картину ее сразу приняли в члены Союза художников СССР, без прохождения двухлетнего кандидатского стажа. 50 лет преподает в Уральском архитектурном университете на кафедре станковой живописи, выпустила более пяти тысяч учеников. Ее полотна хранятся во многих музеях России и за рубежом, в частных коллекциях.