Андрей Ильич, раньше недовольные ученики прогуливали уроки, стирали лезвием двойки и подкладывали кнопки соседям по парте. Сегодня уровень агрессии подростков просто пугает. Может ли учитель распознать потенциально опасного ученика?
Андрей Подольский: Может. Я считаю, что надо вообще специальную брошюрку для учителей выпустить, на что обращать внимание в подростковом возрасте учеников. Прежде всего, это неадекватность отношений со сверстниками - или их нет, или этого ученика другие отторгают. Важный показатель - поведение на уроке. Многие учителя считают в порядке вещей, если ученик не может усидеть на месте.
Это теперь называют гиперактивностью.
Андрей Подольский: В 7-8 лет гиперактивность - куда ни шло. Но в 14 лет это уже нездоровая штука. Важно, какие отношения у ребенка в семье. Тревожный симптом, когда человек вместо реальных жизненных задач и целей начинает ставить что-то вымышленное. Все эти фанатизации ни к чему хорошему не приводят, так как человек живет не своей жизнью, а чужой. У подростков есть общая слабость. Подростку кажется, что он особый и единственный, а на самом деле эта особость заполняется стереотипами: герои одни и те же, тряпки одни и те же, манера поведения одна и та же. Наступает момент, когда подросток теряется в этом. Не случайно в юношеском возрасте на первое место выходит фигура наставника - человека, который не поучает, а открыт для помощи тебе. Им может быть кто угодно, от бандита до мамы с папой.
Хорошо, педагог видит, что с учеником что-то не в порядке. Что дальше делать? Вести его к психологу? В милицию?
Андрей Подольский: В нашей огромной стране в каждую из 43 тысяч школ психолога не посадишь. Хотя бы потому, что вузы должным образом не готовят такого количества специалистов. По крайней мере, должны быть консультационные центры, укомплектованные высокопрофессиональными специалистами, куда учитель может прийти и посоветоваться. Взрослые должны быть включены в реальное взаимодействие с подростками. Только что мы проводили в двух депрессивнейших районах Башкортостана эксперимент. Опросили девятиклассников, хотят ли они уехать из своего района? Почти 90 процентов сказали "да". Почти все родители поддержали их. Начинаем выяснять: почему хотят уехать? Потому что здесь грязно, плохо, мы тут никому не нужны… Говорим, давайте попробуем сделать так, чтобы стало чисто, чтобы вы стали нужны и предложили им четыре проекта. Одной группе подростков, которая тяготела к помощи людям, дали для патронажа совершенно гибнущий дом престарелых, другой - дом ребенка, третьей поручили следить за чистотой в райцентре… С одним условием - чтобы их оценивали, как взрослых. Глава районной администрации стал председателем жюри. И это сработало. Настроение у ребят совершенно изменилось. Кризис подросткового возраста возникает по очень простой причине: подросток хочет быть взрослым, а взрослые его в эту жизнь не берут.
Какой возраст в школе самый сложный?
Андрей Подольский: 6, 7, 8 классы. К 9-му ребята обычно "созревают" для того, чтобы что-то сделать. В 10-м и 11-м уже понимают, как устроено общество, кому на Руси жить хорошо.
Если 24 родителя из 25-ти говорят: мы не хотим, чтобы наши дети учились с этим ребенком, он опасен, может ударить или убить, должна ли школа прислушаться?
Андрей Подольский: Обязательно. Но надо взвешенно и спокойно на все посмотреть и понимать, что люди субъективны. К сожалению, при большом количестве пьяных зачатий, плохой экологии, мы даже не знаем, сколько у нас рождается умственно-неполноценных детей. А они могут быть агрессивными и опасными. Думаю, на каждые 100 обычных школ нужно иметь хотя бы одну для умственно-отсталых детей.
Нет ли у вас ощущения, что мы заигрались с инклюзией? В обычных школах стало больше не только слабовидящих и слабослышащих, но и детей, которые могут быть опасны для окружающих?
Андрей Подольский: Моя студентка провела интересное исследование среди детей, которые учились в обычной и инклюзивной школах. Обычные ученики инклюзивных школ не стали добрее, не стали лучше принимать особенных детей. Они просто стали чуть лучше их понимать потому, что в школу пришли психологи и терпеливо им объяснили кое-что про особенных детей.
А как вы относитесь к спецшколам? Может, место для агрессивных, неакдекватных учеников там?
Андрей Подольский: В специализированные учебно-воспитательные учреждения попадают с 13 лет те, кто уже что-то совершил, но не сел в тюрьму. Мы делали большое исследование по этой теме. Дети обычно попадают в эти учреждения в том возрасте, когда они должны найти ответы на вопросы "кто я, какой я?". У них самосознание фактически затормозилось, а потребность все равно есть. Они отданы на откуп внешней среды. Если это опытные уголовники, бессмысленно отправлять детей за решетку. Этим мы только увеличиваем криминалитет. Но ученика, который взял в руки топор или нож, нельзя потом оставлять учиться в этом классе.
Куда же, по-вашему, девать тех, кто с топорами, ножами и ружьями в школу приходит?
Андрей Подольский: Надо поставить точный диагноз и лечить медикаментами, хорошим отношением. Опыт показывает, в тех спецучилищах, где есть толковые мастера, педагоги- мужчины, положительный результат почти всегда есть. Потенциально агрессивных подростков примерно 20-25 процентов. Но это, к сожалению, не только мальчики.
Призывы в соцсетях, жестокие компьютерные игры могут спровоцировать приступ агрессии?
Андрей Подольский: Они оказывают влияние не напрямую. Они отбивают охоту входить в реальную жизнь и развиваться в ней. Это зависимость, со всеми вытекающими. Но родителям таких детей ни в коем случае нельзя отключать интернет. Надо делать то, что они не сделали раньше - завоевывать доверие, аккуратно втягивать его во взрослую жизнь, где его будут ценить, с ним будут считаться, где он сможет достичь того, что позволит ему смотреть на себя, как на достойного человека.
Но есть и очень опасная сеть. Она не виртуальная. Силовики об этом знают. Существуют группы зависимости от криминала. То есть сидят авторитеты и через ключевых агентов на свободе создают сети, которые направлены, прежде всего, на добывание денег. Учителям об этом надо рассказывать и учить их азам медиации, давать знания по азам переговоров. Например, с учеником, который стоит на 10-м этаже и собирается прыгать. Это очень трудная задача.
Ранее мы проводили исследование по студентам педвузов и выяснили поразительную вещь: третий - четвертый курс по уровню психологического развития - почти подростки. Наверное, они очень нескоро перейдут в следующий жизненный класс.
За границей педагоги другие?
Андрей Подольский: Как ни удивительно, такая же ситуация и в Европе. Но причины такого инфантилизма у нас разные. В России это гиперопека со стороны родителей, общества, школы и потеря в последние десятилетия нравственных ценностей. На западе, наоборот, проблемы от либерализма, потому что он не формирует точек ответственности: делай, что хочешь, вчера ты мужчина, сегодня стал женщиной. В 27 лет там можно все еще учиться в школе.
Психиатры говорят, если человек совершил попытку самоубийства, он к ней вернется. А если взял в руки нож, то снова потом может напасть на кого-то?
Андрей Подольский: У подростков все немного иначе. У них есть базовая потребность понять, утвердить себя, определить свое место. Из какой бы семьи он не был, эта потребность проявится. Если у ребенка было нормальное развитие, он прошел все жизненные классы более-менее благополучно, у него есть определенный уровень интеллектуального развития. Это один вариант. И есть другой: у мамы начинаются жизненные сложности, когда он еще совсем маленький. Нет возможности уделять ему достаточно времени, тепла. Это тормозит его развитие с года до трех лет. Он становится дошкольником, но до этого возраста он не дорос. Ему 7 лет, и какой бы он ни был, он идет в школу. Не в элитную, а в обычную, где сразу становится изгоем, потому что ничего не умеет. Он получает двойки, его ругают учителя, а дома порет отец… Он доживает до подросткового возраста и начинает искать свое место в жизни. Как искать? Конечно, не конструктивно. А деструктивно - пожалуйста! Особенно, если он еще и физически здоровый и топор ему в руки попал.
Раньше все-таки ученики за топоры не хватались.
Андрей Подольский: А мы знали? Не знали.
Как отправить агрессивного ребенка в спецшколу
На обеспечение комплексной безопасности 90 тысяч зданий российских школ и детских садов не хватает 5 млрд рублей. Эти цифры прозвучали на заседании комитета Госдумы по образованию и науке. Самое удивительное, что если вдруг деньги на это и найдутся, направить их напрямую из бюджета нельзя.
Школы и сады принадлежат муниципалитетам. А там свои бюджеты.
- Нужна система субвенций на эти цели, - считает председатель комитета Вячеслав Никонов. Причем думать надо не только о камерах и охране, но и поддержке психологов и социальных педагогов. - В системе образования должна быть создана полноценная психологическая служба.
17 процентов школ охраняют частные фирмы. Многие из них финансируются за счет родителей. Может быть, есть смысл вернуться к прежней схеме, когда в этом были задействованы сотрудники правоохранительных органов?
По данным опросов, примерно 40 процентов детей считают себя одинокими. Как повысить их самооценку и помочь проявить себя? Один из вариантов - переход на школу полного дня с большим количество внеурочки, так, чтобы дети не были брошены во второй половине дня.
- Я бы все-таки рискнула говорить о снижении урочной нагрузки учителей при сохранении достойной заработной платы, - высказала мнение депутат Любовь Духанина.
К сожалению, сегодня ученика, который может быть опасным, агрессивным, нельзя отправить в спецшколу без согласия родителей.
Эксперты предложили внести изменения в нормативные акты и давать возможность без согласия родителей направлять некоторых детей на психолого-медико-педагогическую комиссию, которая дает заключение: в какой школе лучше всего учиться ребенку. То же самое может касаться в том числе и обследования, связанного с употреблением наркотиков, пока оно тоже проводится только с согласия родителей.
Важно вернуть в школу воспитание. Сегодня все слишком увлеклись попаданием в топ-50, топ-100, и учителя больше нацелены на количественные результаты, чем на качественные. Но по большому счету именно от того, что творится в душе ребенка, зависит его благополучие.
Фоторепортаж: Поножовщина в пермской школе