Вы были художественным руководителем и главным дирижером выдающихся оркестров мира - в Европе, в США, в Канаде, сотрудничали со многими российскими оркестрами . У всех этих оркестров больше общего или отличий?
Кент Нагано: Человечеству очень повезло жить в богатом разнообразии культур: будь все одинаковы, каким скучным был бы этот мир! Но классические музыканты, независимо от их стран, очень похожи, потому что эта профессия требует усердной работы с раннего возраста. С 4-5 лет надо каждый день заниматься по много часов. Когда я был юным, я наивно полагал, что, повзрослев, мне не придется столько работать и заниматься. Но происходит все наоборот - с возрастом приходится работать еще больше. Мой друг Вадим Репин тоже очень много работает и занимается ежедневно. В этом смысле мы все, музыканты, похожи и все говорим на одном языке. И даже, если я не говорю по-русски и, работая с русскими музыкантами, не могу поддержать обычную беседу, мы все равно музыкально превосходно понимаем друг друга. Музыка - это общий для всех международный язык.
Что вам интересно играть с российскими оркестрами?
Кент Нагано: Обычно я привожу немецкий репертуар, потому что я живу в Германии. Конечно, работа с российскими оркестрами отличается от сотрудничества с европейскими музыкантами, да и сами российские оркестры очень отличаются. Например, в хорошем исполнении Новосибирского оркестра вы слышите саму основу романтизма - энергию природы. Когда я слышу игру этого оркестра, я буквально вижу огромные просторы сибирской природы! Пять лет назад, когда я впервые приехал в Сибирь на первый фестиваль Вадима Репина, я был сильнейшим образом впечатлен гигантскими масштабами и силой сибирской природы. Было очень холодно. Звучавшая в этом году в моей программе Фантазия Бетховена заканчивается текстом, главную идею которого можно сформулировать так: если мы сможем найти гармоничный способ для совместного труда, наградой нам станет радость. Для меня эти слова - метафора Транссибирского фестиваля.
В прошлом году Вы получили награду Эхо Классик и звание "Дирижер года" за запись "Альпийской симфонии" Рихарда Штрауса. Что вам так близко в музыке Штрауса?
Кент Нагано: Я исполняю музыку Штрауса многие годы: впервые начал его дирижировать еще в США, уже потом переехал в Баварию, на родину композитора. Мне предстояло выучить баварский диалект, традиции, проникнуться баварской культурой и затем изучать музыку Штрауса изнутри контекста, в котором она создавалась. Я был генеральным директором Баварской государственной оперы, и моим предшественником на этом посту был сам Рихард Штраус: многие его премьеры проходили с этим же оркестром. Мне повезло: я подружился с Вольфгангом Заваллишем, который был близок к Рихарду Штраусу, и Ричардом Тримборном - известным вокальным коучем и репетитором, работавшим со всеми исполнителями музыки Штрауса. Я подружился и с семьей композитора: его внук и правнук живут в Гамбурге, и я встречался с ними на прошлой неделе. Я бывал в доме Штрауса, смотрел на ту самую гору, которая вдохновила его на написание "Альпийской симфонии", любовался баварской природой, так сильно отличающейся от природы Новосибирска или природы Калифорнии, откуда я родом.
Перед вами встал серьезный вопрос: идти ли вглубь баварского контекста в исполнении Штрауса или же оставаться на интернациональной интерпретаторской позиции?
Кент Нагано: Я сделал выбор в пользу первого. За 20 лет моей работы с Баварской оперой я впитал эту культуру и язык. Возможно, это слышно в записях. Для меня было большой честью получить наград за исполнение музыки Рихарда Штрауса - ведь это именно немецкая награда.
Какими сегодня вы видите современных музыкантов?
Кент Нагано: Мы живем в XXI веке, уровень образованности и технической подготовки оркестров сегодня выше, чем когда либо ранее, молодые музыканты невероятно одарены в техническом плане. Но обладание великолепной исполнительской техникой еще не значит, что музыканту есть что сказать. Это как новый iPhone: обладание этим фантастическим гаджетом для коммуникации не сделает вас интересным собеседником, если вам нечего сказать миру. Одна из великих тайн музыки - ее содержание - не меняется на протяжении веков. Суть ее - человеческий дух. Техника же лишь помогает в донесении этого смысла. В этом я вижу свою задачу как дирижер: я должен наметить путь, чтобы максимально приблизиться к высочайшему качеству. А высокое качество - это то, на что откликаются все люди. Даже дети.