Объявлено, что цифра - наше все. Она не только кардинально изменит лицо многих промышленных отраслей, но и преобразит работу практически всех сфер жизни. Судя по некоторым отчетам, Россия уже сейчас живет в цифровой эре: первое место в Европе по числу пользователей интернета и шестое в мире, смартфоны имеют 60 процентов населения, десятки миллионов пользуются различными порталами государственных и муниципальных услуг. И это только начало, ведь планы, прямо скажем, очень масштабны.
Владимир Бетелин: Действительно, цифровые услуги стали доступны для большей части населения. И это очень позитивно. Но надо иметь в виду, что есть и другие показатели. Скажем, на 10 тысяч работающих у нас в 23 раза меньше промышленных роботов, чем в среднем по миру, а доля станков с числовым программным управлением около 10 процентов, в то время в США и Германии более 70 процентов, в Китае около 30.
Но даже если наша страна постепенно будет сокращать отставание в различных "цифровых" сферах, остается самый главный и самый "больной" вопрос: на какой элементной базе это будет создаваться. А тут ситуация критическая. Ведь зависимость нашего ИТ-оборудования от импорта сегодня составляет от 80 до 100 процентов, а программного обеспечения - около 75 процентов. Лидеры именно в этих сферах являются и лидерами цифровой экономики. Иного не дано.
И тут фавориты, конечно, американцы?
Владимир Бетелин: Да, они контролируют около 50 процентов мирового рынка полупроводников, за ними следуют Корея - 17 процентов, Япония - 11, Европа - 9, Тайвань - 6, Китай - 4. Причем полупроводники занимают в экспорте США третье место, уступая только самолетам и автомобилям. Важно особо подчеркнуть, что эту электронику выпускают гигантские корпорации с годовыми оборотами десятки миллиардов долларов и числом работающих до 100 тыс. человек. А само производство - это полностью автоматизированные фабрики площадью в десятки, а то и сотни тысяч квадратных метров, выпускающие десятки и сотни миллионов полупроводников в год. Причем полупроводниковая отрасль - это не просто одна из многих сфер экономики США, на самом деле именно она породила особую модель мировой экономики. Речь идет о наукоемких короткоживущих товарах массового спроса, основанных на стратегии "двойного сокращения". Суть в следующем. Сокращается не только срок разработки самого изделия, но и срок его жизни. В итоге потребителя фактически принуждают приобретать все новые товары, постоянно гоняться за новинками.
Эта, родившаяся в сфере выпуска полупроводников модель "заразила" сначала производителей радиоэлектроники, затем бытовой техники, автомобилестроение, где применяется большое количество электронных приборов. Вспомните, ведь еще недавно тот же "Мерседес" считался практически вечной машиной, а сегодня это фактически короткоживущий товар.
В настоящее время катализатором проникновения этой идеологии принуждения к погоне за новинками в новые области является быстро набирающий силу "интернет вещей". Прогнозируется, что уже к 2020 году к нему будет подключено 50 миллиардов устройств, в числе которых автомобили, бытовые приборы, промышленное оборудование и т.д. Для чего потребуется произвести миллиарды полупроводников и электронных устройств на триллионы долларов.
Словом, цифровой маховик стремительно раскручивается. Как нам за ним угнаться?
Владимир Бетелин: Прежде всего надо честно осознать наше нынешнее место в этой гонке. И затем решить, какую выбрать стратегию развития. Об очень серьезном отставании в сфере выпуска микроэлектроники я уже сказал. Но это общая картина, важны детали, ведь именно в них кроется дьявол. Так вот, из 100 ведущих российских ИТ-компаний более половины сегодня занимаются различными услугами, дистрибьюцией, но сами практически ничего не производят. А производством полупроводников и электроники занимаются всего около 10 компаний. Их оборот примерно 27 миллиардов рублей (450 миллионов долларов), число сотрудников менее 4 тысяч человек. Программное обеспечение разрабатывают около 20 компаний с суммарным оборотом 3 миллиарда долларов общей численностью 26 тысяч сотрудников.
Каков результат их деятельности? Выручка этих 100 компаний составила в 2016 году около 20 миллиардов долларов при общей численности около 130 тыс. человек. Причем неизвестно, сколько денег потрачено на приобретение зарубежной техники и программного обеспечения, то есть ушло за рубеж. Для сравнения, оборот таких монстров, как Интел и Майкрософт, составлял за год соответственно 55 и 86 миллиардов долларов, а численность персонала каждого - более 100 тыс. человек. На фоне таких гигантов становится очевидна наша неконкурентоспособность. Надо признать, что в России нет предприятий по выпуску полупроводников, которые соответствовали бы самой сути термина "цифровая экономика".
Почему так произошло?
Владимир Бетелин: Причин много, но есть одна, на мой взгляд, главная. У нас ИТ-отрасль сформирована в экономических и правовых условиях, которые благоприятны для малых и средних предприятий. Более того, они ориентированы прежде всего на зарабатывание денег, а не на создание и развитие новых технологий.
В последнее время у нас утверждена Стратегия научно-технологического развития РФ, начала действовать Национальная технологическая инициатива (НТИ). Их авторы декларировали, что одной из главных целей является уход от импортозависимости, и прежде всего в сфере электроники.
Владимир Бетелин: Еще раз повторю: сегодня выпуск российских полупроводников и радиоэлектронных изделий - это лишь мизерная доля на фоне импорта. Нам нужно многократно увеличивать собственное производство, но такой четко поставленной цели в Стратегии нет. Там вновь говорится о создании условий для разработки новых технологий. Что касается НТИ, то ее идеологи вообще заявили, что России нет смысла соперничать с уже развитыми устоявшимися рынками, так как у нас нет шансов на них пробиться. А потому нужно бросить силы на еще не оформившиеся рынки, на рынки будущего. Но авторы не смогли привести весомые аргументы своей позиции.
А самое главное, не смогли ответить на принципиальный вопрос: на какой электронике они собираются прорываться на будущие рынки? Получается, что опять на импортной. Реально ли это в условиях санкций? Но даже если реально, то нам доступны лишь технологии и техника, которые устарели на 2 и более поколений. То есть в них уже заложено отставание. Кроме того, такая зависимость несет очевидную угрозу национальной безопасности страны, может вызвать рост кибератак.
Какой вы предлагаете выход из этой ситуации?
Владимир Бетелин: Нам необходимо создать как минимум одну мощную компанию, сравнимую по масштабам с ведущими в мире производителями полупроводников. С учетом нашей экономической и правовой реальности такое предприятие может появиться и жить только по законам прямого действия, аналогичного, например, закону о Сколково. Кроме того, вступая на этот путь, мы не должны копировать зарубежный опыт. Нам надо отказаться от стратегии "двойного сокращения", перейти от короткоживущей наукоемкой продукции к долгоживущей. Принципиально важно, что Россия владеет подобными технологиями, в отличие от зарубежных "двойного сокращения". Такая модель реализовывалась в советской оборонке и гражданских отраслях при изготовлении самолетов, автомобилей, бытовой техники и т.д. Главным требованием были высокая надежность и длительный срок службы. Эти параметры закладывались на этапе проектирования, а затем в технологиях изготовления. Реализуя свой подход, мы можем стать лидерами на рынках долгоживущей продукции, что наверняка найдет своих потребителей.