Уже 60 дней посажен на них в Рижском централе 64-летний профессор Александр Гапоненко. Условия содержания этого политического узника, по информации местного информационного портала Baltnews, "резко ухудшились в последнее время: он уже месяц безвылазно находится в тесной камере с уголовниками". Активист сидит в тюрьме, содержание заключенных в которой бывшая президент ЛР Вике-Фрейберга не захотела даже сравнивать с положением животных в зоопарке.
Как сообщают участники Международной группы поддержки лидера Конгресса неграждан и активиста штаба защиты школ национальных меньшинств, сегодня, 19 июня, во многих зарубежных странах перед посольствами Латвийской Республики пройдут пикеты в защиту Гапоненко.
А в суде Видземского предместья в этот же день состоится рассмотрение уголовного дела, возбужденного спецслужбами еще в прошлом году по его обвинению в разжигании межэтнической розни. Вина возмутителя спокойствия заключалась в его публикации в Facebook, на котором он посмел высказать собственный прогноз милитаризации этой прибалтийской страны, связанный с прибытием в Ригу американских танков.
Какие конкретно действия вменяются в вину на этот раз Александру Гапоненко, пока непонятно: официальные лица об этом говорят весьма уклончиво, ссылаясь на государственную тайну.
Впрочем, как можно понять из слов адвоката Гапоненко Иммы Янсоне, ни о какой секретности упоминаний в деле нет. Свободу слова, закрепленную в Конституции Латвии, никто не отменял, подчеркнула юрист. Примененную к Гапоненко жесткую меру пресечения адвокат считает абсолютно неадекватной. Янсоне несколько раз настаивала на ее изменении, очередное слушание по мере пресечения должно состояться в ближайшие дни.
А накануне сегодняшнего заседания суда политзаключенный прислал письмо защитнику русских школ Латвии, публицисту Алле Березовской, в котором сообщает, что слышал о приезде в Латвию представителей ОБСЕ, которые интересовались законностью его ареста и применением к нему пыток. Сам активист напоминает, что еще при аресте Полиция безопасности в течение 11 часов держала его в наручниках, лишала еды и питья, а от наручников на запястьях образовались гематомы.
В связи с резким расстройством нервной системы Гапоненко был вынужден обратиться за помощью к тюремному врачу, но помощи не получил. И на просьбу заключенного перевести его в одиночную камеру тюремное начальство ответило отказом. Не разрешили передать ему в тюрьму и наушники, чтобы хоть как-то отвлечься от шума в камере. В таких условиях ему с каждым днем становится все труднее переносить свое заключение, а уж тем более работать над новой книгой, от чего, впрочем, он не отказался, несмотря на все издевательства.
"Это настоящая пытка, - пишет профессор по поводу условий своего содержания. - Сейчас я понял, что предположение друзей о том, что все это делается по специальной методике, не лишено оснований. На фоне моего больного сердца и инсультов и до летального исхода недалеко…"
Беспрерывный шум в камере от двух включенных по 16 часов телевизоров, - не единственная неприятность, отравляющая повседневную жизнь человека, попавшего в заключение за инакомыслие. Он находится здесь под неусыпным и самым пристальным вниманием спецслужб, тщательно проверяющих его переписку. В одном из частных писем другу и журналисту Юрию Алексееву Гапоненко рассказал, что хотя и похудел почти на 10 килограммов, но все же пытается держать себя в физической форме. И даже иногда играл на прогулке в футбол.
Сможет ли латвийская и, прежде всего, латышская интеллигенция противостоять новой волне юдофобии и русофобии, задается вопросом правозащитник. И отвечает: "Когда я читаю высказывания депутатов сейма Кирштейнса и Шноре о "хитрых евреях, которых надо лишить гражданства и выслать из Латвии" или о том, что "русские - это вши", то мне кажется, что мы погрузились во тьму Средневековья. Ведь никто из представителей творческой интеллигенции титульной нации не возражает депутатам, молчаливо соглашаясь с ними…"
Александр Гапоненко просит передать всем, кто за него переживает, благодарность за поддержку, которая помогает ему выжить в тюремных казематах.