"Он был очень ярким сенатором, ведь он был в высшей степени идеологизированным политиком. Идеологизированным - но не идейным", - отметил Косачев, пояснив, что Маккейн мог диаметрально противоположно относиться к одной и той же идее, в зависимости от того, кого она касалась.
"Идея защиты территориальной целостности Грузии ничем не лучше идеи защиты территориальной целостности Сербии. Идея защиты суверенитета Украины ничем не лучше идеи защиты суверенитета Ирака, Ливии и Сирии", - пояснил он, добавив, что для Маккейна единственной идеологией на самом деле было "защищай своих и бей чужих". "Где единственным мерилом были лояльность Америке и американские же интересы, а не соответствие критериям мира, добра и справедливости", - добавил Косачев.
"И в этом смысле Маккейн оказался зеркалом эпохи, в которой он вырос и сформировался как политик. Эпохи деления мира на "своих" и "чужих". Эпохи "холодной войны", где главным врагом была и так и осталась для него наша страна", - отметил глава международного комитета СФ. "Не сумев найти себя по новому в новой эпохе, Маккейн старался обрести свое место под политическим солнцем старыми апробированными методами отстаивания богообразной исключительности Америки перед всем остальным миром", - добавил он.
Политическая негибкость покойного политика может вызывать лишь сожаление, продолжил Косачев, ведь Маккейн "был очень сильным сенатором и он мог бы сделать гораздо больше и для своей страны, и для всего мира".
"И он как немногие мог изменить мир к лучшему. Но если он как-то на него и повлиял, то, увы, в противоположном направлении", - заключил он.