Как случилось, что из 345 миллионов рублей, которые выделяет бюджет области на лекарства диабетикам, не хватило денег, чтобы спасти Олю, разбираются прокуроры и следователи. Впрочем, и они опоздали: уголовное дело по факту непредоставления Ольге льготных препаратов возбудили в день ее смерти...
Пять месяцев врачи 20-й поликлиники не выписывали лекарство Ольге. Не инсулин, конечно, но жизненно необходимый препарат железа эпоэтин. Причем делали это на основании негласных распоряжений областного минздрава. Копнув чуть поглубже, прокуроры выяснили, что в регионе задержались с закупками лекарств. Аукцион, который должен был пройти в мае, состоялся через месяц, а госконтракт на поставки заключили только в августе. Сейчас идет следствие, которое пытается выяснить, есть ли связь всех этих "упущений" со смертью девушки.
"Никто меня не слышит!"
"В поликлинике по месту жительства никто меня не слышит, не обеспечивает льготными лекарствами. К ним дойти сама не могу, к ним на прием ходят мои родители. В течение трех лет обращения не приносят никаких результатов", - писала Оля в своем первом письме местному омбудсмену Татьяне Журик за три месяца до смерти. Она на пределе, но держится. Два года назад из-за осложнений диабета ей ампутировали голень. Развивается почечная недостаточность. Страшно представить, что она чувствует в своем счастливом возрасте, если вместо свиданий и дискотек ей приходится вести подобную переписку. Рассказывает, что болеет уже 15 лет, имеет инвалидность первой группы. Обвиняет лечащего врача в бездушии ("подобные врачи приносят людям горе"). "В поликлинике новый эндокринолог выписал мне новый инсулин, не пришла ко мне, не рассказала, как пользоваться, по какой схеме колоться..."
Уполномоченный звонит в региональный минздрав, параллельно направляет туда обращение для рассмотрения. Приходит формальный ответ: осмотрена врачом, обеспечена препаратом базисной терапии, предложена госпитализация... А потом другой, еще более казенный: "В ходе расследования факт отказа в медицинской помощи не подтвердился, обеспечение лекарственными препаратами по конкретным торговым наименованиям не установлено". Читай: все соответствует стандартам.
25 июля - второе обращение к Журик. Пишет, что с ходом расследования минздрава не согласна, что с августа 2017 года эпоэтин (назначают при осложнениях диабета на почки. - Прим. ред.) ей выдавали лишь три раза... "В получении лекарств мы не расписываемся", - это о "кухне" экономии в поликлинике, и добавляет, что три раза звонила на "горячую линию" ведомства. А там удостоили неопределенным "лекарство в закупке".
"Сегодня, 25 июля, выдали две упаковки актовегина, а надо четыре. Все остальное, что мне выписали, не выдали. Мне непонятно, когда я могу получить лекарства, которые мне назначают сами врачи, без которых я не могу существовать?"
Журик пишет прокурору. Пока правоохранительная система набирает обороты, Ольга оказывается в реанимации, впадает в кому и 14 сентября умирает. За месяц - 17 процедур гемодиализа. Но этот "щедрый" дар местной медицины уже оказывается пресловутой "припаркой".
Мы стоим у дома на улице Весенней. Такая вот ирония топонимики. Обшарпанная панельная девятиэтажка. Уродливые "совковые" качели, трэш-арт из старого хлама, чтобы как-то очеловечить подъезд. Перед встречей с Олиными родителями кажется, что боль и тоска затаились даже в дружелюбных глазах облезлого уличного пса.
Перекрестившись, звоним в нужную дверь, понимая, насколько ничтожны будут путаные объяснения про "вы могли бы помочь другим", "виноватых нужно наказать". Открывает мама, глаза, как окна разрушенного дома. Внимательно слушает, глядя внутрь себя, а потом вежливо отвечает: "Спасибо, нам ничего не нужно", - и закрывает дверь...
Ближайшие соседки единодушны в молчании. Обойдя несколько этажей, наконец понимаем, что стальные двери современных квартир не пропускают чужую боль, которая близко. Старики, которые ходили друг к другу за солью, умерли, а их дети почти не общаются между собой. Пытается спасти положение Людмила, которая рассказывает о семье Богаевых:
- Горем они сейчас связаны, молчат... Девочка была тихая, ничего плохого о ней сказать не могу. Мама, по-моему, в торговле работает, папа, кажется, таксистом, постоянно на машине. Но я больше с дедушкой и бабушкой общалась, прекрасные были люди, отзывчивые. Никогда не отказывались помочь по-соседски. У Маши (мама Ольги. - Прим. ред.) несчастье за несчастьем. Друг за другом родители ушли, теперь - дочка. А разговаривать они не хотят, так у них обида на нашу медицину, - вы там из Москвы повнимательнее к ней приглядитесь!
- Тут выяснилось, что им пришлось несколько месяцев на свои деньги лекарства покупать...
- Они нормально живут, как мы все, не нищие. Но и лекарства сейчас дорогие... Ужасно жалко Ольгу, мы с дочерью телевизор включили, она и говорит: "Ой, мам, в Саратове, смотри, что случилось. И девочку показали. Очень симпатичная. Но мы не узнали ее, если честно, нет.
Рядом с домом на Весенней - школа. Перешел дорогу и на месте. Но Ольга, уже инвалид первой группы, ездила в поселок Юбилейный в 107-й лицей. Новый, престижный, с углубленной биологией и физикой. О любви к природе, животным, особенно лошадям, вспомнят потом ее однокурсники по академии... Добавят, что знали ее как жизнелюбивого, компанейского человека, "ни секунды без улыбки". Училась на юридическом по специальности, связанной с документационным обеспечением управления. Преподаватели - в один голос: с учебой справлялась, звезд с неба не хватала, но успевала по всем предметам, несмотря на тяжелую болезнь. В прокуратуре удивлялись потом, как профессионально были составлены все письма-жалобы...
Все эти мелочи и детали не имеют отношения к поиску ответа на главный вопрос: кто виноват в смерти Ольги? Не совсем так. В первый визит в прокуратуру нам рассказали, что в городе есть, скажем так, заинтересованные в ситуации лица, которые пытаются запустить фейк про то, что погибшая девушка "из неблагополучной семьи, была наркоманкой, вела асоциальный образ жизни так же, как и ее родители". Логика понятна: свалить вину на родственников и саму Ольгу.
- До меня эти разговоры тоже дошли. Могу сказать: это не правда! - так начался наш разговор с прокурором Саратовской области Сергеем Филипенко.
Жалобы на лекарственное обеспечение к нему приходят не только от Уполномоченного по правам человека, но и напрямую. Сейчас в области идет прокурорская проверка с привлечением специалистов Росздравнадзора. Предварительные выводы: министерство здравоохранения "ненадлежащим образом исполняет возложенные на него полномочия, формально осуществляя ведомственный контроль, создает мнимую картину благополучия".
Так сказано в справке, полученной корреспондентами "РГ" в прокуратуре. В ней же есть и говорящая статистика. За 2018, еще не закончившийся год в саратовский отдел Росздравнадзора поступило 330 жалоб на необеспечение льготными лекарствами - на 60 процентов больше, чем в прошлом году. Прокуратура внесла 13 представлений в адрес главных врачей поликлиник и больниц. В сам минздрав поступило 1179 жалоб, 1003 из них признаны обоснованными, но виновные не наказаны.
Но вопрос: кто эти виновные? Только ли "стрелочники"-врачи, которым велели не назначать лекарства, которых нет? В случае с Ольгой Богаевой нарушений было множество. Врачи 20-й поликлиники не считали нужным направлять ее на врачебную комиссию, где ей могли назначить более эффективные препараты. Тот, кто навещал Ольгу дома, рецепты не выписывал, а просто рекомендовал, что купить. В лучшем случае записав названия на бумажке. Трое медиков были привлечены к дисциплинарной ответственности, еще трое уволились.
- В общем, наше предположение, что у врачей был негласный инструктаж не выписывать дорогие препараты, - резюмирует прокурор, - подтвердилось.
Почему нужных лекарств не было и своевременно ли проводились аукционы, проверяют сейчас прокуратура и сотрудники Управления Федеральной антимонопольной службы по Саратовской области.
Это сложная работа. Пресловутым 44-м Федеральным законом о госзакупках установлена серьезная многоэтапная процедура, которая тем не менее не исключает "человеческий фактор", считает юрист "Маркелов Групп" Павел Непомнящий, который консультирует Саратовское отделение Лиги защиты пациентов. Закон не может исключить и злоупотреблений типа "купить у той фирмы, которая даст более жирный откат".
- Цены на закупаемую продукцию должна регулировать Федеральная антимонопольная служба, но она не в состоянии проверить всех. Кому-то такую схему зарежут, остальные будут работать по откатам, - размышляет юрист. Впрочем, по его мнению, в сфере закупки именно лекарств сделать это очень сложно.
Берите что есть
Удивительное дело, когда история Ольги Богаевой была предана огласке, саратовским диабетикам стали звонить из поликлиник и предлагать забрать лекарства, которых еще две недели назад категорически не было. Но это к слову.
Таких, как Ольга, "сладких людей" в Саратовской области 82 тысячи человек. Деньги на бесплатные лекарства выделяет федеральный бюджет, закупки проводит местный минздрав. Каждый год больницы и поликлиники должны направлять ему заявки на необходимые больным препараты. Министерство определяет общую потребность и запрашивает финансирование на очередной год. Аукционы же на приобретение лекарств на основании заявок министерства проводит Государственное агентство по централизации закупок. Купили лекарства и развезли по аптекам: приходи с рецептом и получай.
Это в идеале... А на деле вот так. Прокуратура и Росздравнадзор пришли к выводу: региональный минздрав выделял из своего бюджета недостаточно средств. Вот только один пример, а их выявлено множество. Саратовская городская клиническая больница N 5 на 2018 год для своих больных сахарным диабетом просила 1440 упаковок метформина 1000 миллиграммов, а получила 173. Метформина 850 мг нужно было 608 упаковок, а поставлено 232. Делали заявку на тест-полоски в количестве 290 штук, а поставлено всего 95...
У корреспондента местного информагентсва Ани Мухиной четырехлетняя дочка заболела диабетом. Стала худеть, много пить, в общем, сахар 25 и реанимация. Теперь о ситуации с лекарствами в области Аня знает все. Рассказывает, что лет пять назад больным перестали выдавать зарубежные более качественные инсулины. Да и с отечественными все непросто. Ни для кого не секрет, что препараты эти индивидуальные: кому-то подходит один вид гормона, кому-то другой. Но в последнее время в саратовских поликлиниках часто говорят: "Какой есть, такой и берите". Приходится скакать с препарата на препарат.
"Сладкие люди" - это особый мир. Болезнь перекраивает всю жизнь, меняет характер, кого-то дисциплинирует и объединяет.
Биохакинг по-саратовски
Лариса Васильева - самая продвинутая в Саратове больная диабетом. Она периодически посматривает на часы, куда передаются показатели уровня сахара в крови с чудо-прибора, висящего у нее на поясе. Это компьютер. К нему подключена помпа - резервуар с инсулином, который подается под кожу мини-дозами. Встроена прямо в живот.
Легкая походка, джинсы-кроссовки, стильная стрижка и энергия через край. Программирует свою помпу не хуже профессионального системщика. Активная жизненная позиция. Знает, куда писать, если нарушают ее право на нормальную, человеческую жизнь.
Кто-то из близких недавно пошутил: "Найди депутата с диабетом, тогда, может, чего-то и добьешься". Но Лариса и без депутата - о-го-го! Помогает другим: недавно бросила клич по друзьям: искали лекарства для человека с Украины, у которого нет страховки.
Сложностей с инсулином или другими препаратами у нее нет. Шутит, что не первый год болеет и в поликлинике (к слову, той самой, которая "прославилась" после смерти Ольги Богаевой) ее знают в лицо. И, да, согласна: тот, кто не имеет такой "хватки", часто остается без бесплатных лекарств.
Сейчас она борется за расходные материалы к помпе. Инвалидам ее ставят за счет федерального бюджета, а вот расходники должен оплачивать региональный. Но мало ли кто и кому что должен.
"Раз в три дня нужно менять всю систему. Стоит она 700 рублей. Два раза в месяц - резервуар. Он тоже одноразовый и стоит порядка 200 рублей. Итого в месяц получается около восьми тысяч рублей. Это моя пенсия по инвалидности с учетом доплаты за ребенка-иждивенца. Я-то как-то кручусь, но знаю семьи у нас в Саратове, где двое детей и папа - диабетики. Вот как они тянут все это - ума не приложу?" - скороговоркой, слегка нервничая, говорит Лариса. Смотрит на мяукнувшие часы и лезет в сумку за конфеткой - сахар упал.
Она написала жалобу главному врачу поликлиники, в областной минздрав, в Росздравнадзор. Отовсюду получила отказ, то есть ответ, что федеральным бюджетом расходы на расходники не предусмотрены, а в региональном нет денег. После этого отнесла документы в прокуратуру.
Кто-то, наверное, сейчас подумал: "Вот ведь молодежь, можно было бы обойтись без высокотехнологичной помпы, по старинке, шприц-ручками". Наверное, да. Так же, например, как можно прожить без ноутбука, хорошего умного телефона или удобной машины. Но разве же это жизнь!
"Я считаю, что для меня помпа жизненно необходима. Это ненавороченный и необязательный гаджет, - объясняет Лариса про изменившееся качество своей жизни. - Помпа предупредит, что нужно принять определенное количество углеводов. Сама вводит инсулин: разное количество в зависимости от времени суток. Да, можно и шприцем, но представьте, что вы делаете себе уколы изо дня в день, из года в год. Ночами в очередь с мужем измеряете сахар... А утром - работа, ребенок..."
Тайна следствия
Уголовное дело по факту непредоставления Ольге льготных лекарств завели в день ее смерти.
- Хотите верьте, хотите нет, - хмуро встречает нас Иван Иванов - полковник юстиции, заместитель начальника отдела по особо важным делам следственного управления СК по Саратовской области. Цепким внимательным взглядом изучает нашу реакцию на это странное совпадение. - На тот момент информации о смерти у нас еще не было. Дело возбуждалось в следственном отделе по Волжскому району города Саратова, они с 14 сентября его расследовали. Нам его передали позднее.
В отдел по расследованию особо важных дел уголовное дело по статье 238 ч.1 УК России передали 11 октября. Создали следственную группу из самых въедливых следователей Саратова. Иванов - во главе.
"Впереди еще куча работы. Мы ежедневно допрашиваем массу свидетелей. Назначаются соответствующие экспертизы, - следователь по понятным причинам очень скуп в конкретике. - Все это очень непростой, трудоемкий и длительный процесс, дело неординарное. Допрашиваем все стороны, а их несколько. Это и потерпевшие, и лечебное учреждение, которое непосредственно проводило лечение. Есть вопросы и к минздраву, государственным органам, отвечающим за вопросы закупок и поставок лекарственных средств. И проверке будут подлежать действия всех, оценка дана всесторонняя".
Полковник избегает вопросов о личности Ольги. Отвечает очень кратко: "Да, родители сотрудничают со следствием. Им смысла нет что-то скрывать. Нет, сведениями о том, что девушка употребляла наркотики, следствие не располагает..."
Обвинение на момент подписания номера пока никому не предъявлялось.
К концу командировки у нас накопилось много вопросов к министру здравоохранения Саратовской области Наталье Мазиной.
Были ли негласные указания врачам от министерства не выписывать лекарства?
Наталья Мазина: Что значит "не выписывать"? Препарат назначается. Назначается по показаниям. Закупки лекарственных препаратов осуществляются круглогодично. Конечно, основн ой акцент закупок приходится на конец года. Со второго квартала 2017 года у нас изменился порядок закупок. Были объединены поставка и отпуск. То есть поставщик сам развозил препараты по аптекам и осуществлялся отпуск. Мы не являлись владельцами товара до тех пор, пока этот препарат не был отпущен по рецепту. Потом мы оплачиваем стоимость указанного в рецепте препарата.
Сейчас у нас появилась возможность создавать определенные запасы лекарственных препаратов на те бюджетные средства, которые у нас по программным мероприятиям определены законом об областном бюджете. На конец года мы разыгрываем до 50 процентов денежных средств на приобретение препаратов. В 2017 году у нас состоялись аукционы, в том числе и на эпоэтины. Дальше эти препараты распределяются по медицинским организациям и по аптекам, которые заключили с нами договор. Медицинская организация получает разнарядку на лекарственные препараты и осуществляет выписку рецептов по назначению врачей. То есть препараты есть уже в начале года. В январе до нас доходят лимиты федеральных бюджетных обязательств. Эти деньги вводятся в закон о бюджете области. И мы начинаем осуществлять закупку: подавать заявку на проведение аукциона и так далее.
Если система так четко работает, почему тогда аукцион был перенесен на месяц?
Наталья Мазина: Аукцион может не состояться, только если на него не вышел ни один поставщик либо не устроила его цена препарата. Сейчас других никаких оснований для отмены аукциона нет. Возможно, не был заключен контракт у поставщика. И мы вынуждены были повторно объявлять аукцион. Но у нас было восемь аукционов по эпоэтину прошлого года. То есть в наличии препарат был. Не скажу, что через край, но острая потребность могла быть закрыта.
Но прокуратура связывает перенос аукциона с ухудшением состояния Ольги...
Наталья Мазина: Мы предоставили им информацию в полном объеме. Унас изъяли контракты, которые были заключены как раз на эпоэтин.