Хотя сорокалетний возраст для оркестров - это молодость, в сравнении с вековыми традициями европейских "филармоников" и старейших коллективов России, но камерная Musica Viva за четыре десятилетия достигла результатов, не менее впечатляющих, чем именитые коллеги. Никогда не разменивавшиеся на "сувенирный" репертуар, что так часто случается среди камерных составов, рудинские музыканты набрали колоссальную афишу, включающую сотни партитур, в том числе, впервые сыгранных для российской публики: сочинения Генделя, Чимарозы, Триклира, Фолькмана, Диттерсдорфа, Дюссека, Козловского, Фомина, Дегтярева, Вильегорского, Алябьева, мировые премьеры Артемова, Пярта, Саллинена, Сильвестрова и другие. О Musica Viva не случайно говорят в параметрах универсализма: этот камерный оркестр играет все - от барокко до новейшей музыки, симфонии, оратории, оперы, создает экспериментальные и фестивальные проекты, абонементные программы. В свой сороковой сезон коллектив Александра Рудина будет выступать во всех ведущих залах Москвы: в Концертном зале Чайковского и в Филармонии-2, в Большом зале консерватории, в "Зарядье", в Доме музыки. А первый концерт Misica Viva посвятили своему филармоническому абонементу "Шедевры и премьеры", которому в этом году исполнилось уже 20 лет.
На этот раз в зале Чайковского прозвучала "Испанская рапсодия" Ференца Листа, специально оркестрованная и вступившая в диалог с партитурой, написанной на тот же загадочный средневековый мотив: "26 вариаций на тему Испанской фолии" Антонио Сальери. Вышло эффектно, с "историей", с отражением, как в амальгаме, разных времен и стилей: листовского романтизма в современной оркестровке и канонической "ученой" венской классики, со всеми хрестоматийными вариационными приемами, искусными, как сама суть "сальеризма". В пандан - два знаменитых инструментальных концерта в исполнении Александра Рудина (Концерт для виолончели си-минор Антонина Дворжака) и Томаса Цетмайра (Концерт для скрипки с оркестром ре-мажор Йоганнеса Брамса), прозвучавших в прямом смысле в ранге исполнительских шедевров. У Цетмайра - прозрачность скрипичной ткани, тончайшие ритмические артикуляции, у Рудина - стройность формы, глубина, меланхолическая красота звука.
О том, что предстоит еще услышать в сороковом сезоне Камерного оркестра Musica Viva Александр Рудин рассказал обозревателю "РГ”:
В юбилейном сезоне вы играете много венской классики: абонемент Гайдна, монографические программы Моцарта, Бетховена. В чем интрига такого традиционализма?
Александр Рудин: Мы решили, чтобы наш юбилейный сезон был привлекательным для широкой публики, сделать исключение: играть известную музыку. Это только кажется, что венскую классику исполняют много. Бетховена еще как-то играют. Моцарта - реже, Гайдна вообще избегают: всем кажется, что его музыка слишком прозрачна и мало интересна. Венская классика сегодня отдана на откуп проектам: барочным, аутентичным. Нам Дом музыки предложил взять абонемент "Парижские симфонии Гайдна". Я люблю играть Гайдна. Он действительно умиротворяет, но, если эту музыку играть со смыслом, то в ней есть и углы, и страсти, и восторг.
Вы один из немногих музыкантов, которые могут работать и с современными, и с историческими инструментами, в разных исполнительских стилях. Между тем, в предстоящем проекте "Орфей" в зале Чайковского вы выбрали не барочную партитуру Монтеверди, а оперу Глюка?
Александр Рудин: Я не берусь за раннюю музыку: в таких нотах не написано точно, кто, как играет, какие инструменты. Надо делать исполнительскую редакцию и очень хорошо разбираться в этом. Я позволяю себе иметь дело с музыкой с конца 18 века. "Орфей" Глюка, безусловно, величайшее сочинение. Мы его никогда не играли. На сцене у нас будет оркестр, хор, балетные солисты: Орфей, Эвридика и Амур, и все это будет связано сценическим хореографическим действием в постановке Марианны Рыжкиной. Пока у нас все упирается в бюджет, но даже, если мы денег не найдем, все равно что-то сделаем, пусть и скромнее.
Musica Viva не включается в концертный конвейер, который потребовал бы от вас совершенно другой репертуар. Стратегию на раритетную музыку вы определили сразу, как пришли в оркестр тридцать лет назад?
Александр Рудин: Мы сразу начали играть редкую музыку. Но это направление было и при скрипаче Викторе Корначеве, создавшим этот оркестр: они играли много переложений старой русской музыки - отрывки из опер и водевилей Бортнянского, Фомина, Пашкевича, инструментованные под их состав. И мне этот интерес к старой русской музыке импонировал. Мне вообще всегда было интересно посмотреть, что в музыке находится за пределами нашего обычного среднего знания: школьного, слушательского, найти что-то новое. С Интернетом все стало проще: открыты многие архивы, библиотеки, есть сайт по старинной музыке. И молодые музыканты сейчас стали более открытые, свободно комбинрующие тематические и культурологические программы.
Штатный состав Musica Viva - всего 25 человек, остальных приходится приглашать. Как вам удается достигать своих художественных целей?
Александр Рудин: Наш костяк состоит из классных исполнителей, и он меняется мало. Для нас важно, чтобы люди, которые приходят к нам играть, знали наши традиции, наш стиль, язык, на котором мы общаемся. И уже сложился определенный круг людей, которых мы приглашаем. Это люди, которые быстро схватывают, быстро реагируют, могут качественно играть в разных составах. И даже те музыканты, которые работают в лучших симфонических оркестрах, с удовольствием приходят к нам поиграть. Они не деньги у нас зарабатывают, а получают какую-то отдушину: им нравится& наша атмосфера, наши требования.
Известный факт, что Musica Viva существует в скромных финансовых условиях и многое делает на энтузиазме. Система грантов, получается, не слишком эффективно работает?
Александр Рудин: Да, у нас эта система поддержки музыкантов и коллективов несовершенна. У нас много коллективов, десятки оркестров, и хорошо, что организовываются новые. Но необходимо, чтобы проводилась независимая профессиональная экспертиза того, кто, что и как делает. Без скромности скажу: мы действительно делаем то, что не делает никто или мало кто. И при этом грант у нас самый маленький из всех камерных оркестров. Но когда мы начинаем говорить об этом, нам отвечают: получили и будьте довольны, не рыпайтесь... Я считаю, нужна независимая экспертиза, чтобы коллективы оценивали не за прошлые заслуги, не за близость к каким-то людям, а за реальные результаты.
Теперь у Musica Viva есть хорошая студия для репетиций на Бауманской?
Александр Рудин: Да, это очень хорошее помещение для репетиций, для библиотеки, для административных нужд. Но это не наш дом! Мы это помещение снимаем и сами платим за него из тех денег, которые зарабатываем. А это очень дорогое удовольствие. Только потому, что у нас в оркестре собрались музыканты не меркантильные и для всех нас важно дело, которым мы занимаемся, этот вопрос не обсуждается. И я хочу поблагодарить своих музыкантов за их лояльность, за их открытость, за удовольствие, с которым мы играем. И, надеюсь, еще какое-то время будем играть.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"