05.11.2018 22:21
Культура

Большой театр представил на Новой сцене "Севильского цирюльника"

Большой театр представил на Новой сцене "Севильского цирюльника"
Текст:  Мария Бабалова
Российская газета - Федеральный выпуск: №248 (7711)
Удивительно, но факт: в репертуаре главного театра страны "Севильского цирюльника" не было почти четверть века. Хотя в России слава Россини долгие десятилетия была тождественна исключительно этому оперному названию.
Читать на сайте RG.RU

Гедонистический гений итальянца так завораживающе описал жизнерадостные похождения беззаботного брадобрея, что эта опера была обречена стать хитом всех времен и народов. Работу над "Севильским цирюльником" доверили тому, кто уже смог совладать с бурным нравом главного героя знаменитой пьесы Бомарше на Новой сцене Большого. Худрук Московского драматического театра им. А.С. Пушкина Евгений Писарев в 2015 году поставил в Большом оперу Моцарта "Свадьба Фигаро"; это был яркий, запоминающийся спектакль со многими очень удачными актерскими образами солистов.

Объявлена конкурсная программа "Золотой маски"

Как и три с половиной года назад соавтором Евгения Писарева в качестве сценографа выступил Зиновий Марголин, а костюмы создала Ольга Шаишмелашвили (дебют в Большом). Музыкальный руководитель постановки - итальянец Пьер Джорджо Моранди - также впервые вышел на подмостки Большого театра. "Вышел" в прямом смысле слова: режиссер на сцене представляет не только "Севильского цирюльника", но и театральное закулисье. А следовательно, и дирижеру досталась маленькая мимическая роль.

В шутку Евгений Писарев называет себя "агентом Фигаро" (в своем театре он также постарался устроить личную жизнь веселого цирюльника в интерпретации поп-исполнителя Сергея Лазарева). Но то ли режиссер устал от проделок своего "протеже", то ли самому Фигаро не по нраву такая плотная "опека", но нынешняя в Большом театре оказалась на удивление банальной и скучной.

Уже набивший оскомину прием "театра в театре" мало что дает, кроме примитивной суеты на сцене и тривиального намека на то, что артисты тоже люди со своими слабостями и комплексами. Сопрано перед спектаклем не прочь выкурить сигаретку, бас помешан на своем голосе, меццо-сопрано каждую свободную минуту что-то ищет в своей дамской сумочке, а между ними без толку носится ребенок... Зал, впрочем, умиляется. Но из всех этих бытовых зарисовок не создается ни характеров героев, ни сквозного действия между "закулисьем" и "сценой". Только те, кто знают не артистические лица Большого театра, могут уловить робкую попытку посмеяться над собой. Но "капустник" - это жанр для "внутреннего пользования".

Елизавета Боярская - о театре и кино, актерских страхах и Льве Додине

Поэтому публике, купившей билеты, остается радоваться лишь старым-старым шуткам, таким, как выдранные пряди волос из парика, беготня героев в исподнем или их падение со стула. А "перчинкой" этого спектакля можно счесть разве что появление среди толпы, пародирующей персонажей комедии dell arte, "бородатой женщины" - уже также обыгранной всеми, кому не лень. Например, без этой особы не обошелся "Севильский цирюльник" и в Михайловском театре. И зал неизменно хохочет только тогда, когда солисты с пения на итальянском неожиданно переходят на разговорный русский - считают до шести и выкрикивают "Шаляпин" или "очи черные".

В целом впечатление, будто спектакль создавался из "подбора": и по костюмам с напудренными париками, и по декорациям, основу которых на первом этаже и составляют шесть гримерных столов, а на втором - огромная клетка, напоминающая стандартную летнюю беседку. А самое главное, и по мысли. Ощущение, что режиссер впопыхах "нашинковал" спектакль всеми своими предыдущими находками. На заднике, сделанном по принципу киноэкрана, хаотично то проплывают облака, то пролетают птицы или парикмахерская утварь, а ближе к финалу символично в тартарары отправляется и портрет Россини.

С музыкой дело обстоит еще печальнее. Вопреки концепции репертуарного театра, которую так отстаивает Большой, премьерный состав исполнителей полностью гостевой, и это касается всех ключевых партий. На роль Розины была приглашена узбечка, получившая вокальное образование в Германии, Хулькар Сабирова - обладательница красивого сопрано, но не владеющая россиниевским стилем пения. Поэтому она просто "завалила" знаменитую каватину, погубив ее фальшью и сорванной кульминацией.

Свердловская музкомедия показала уникальные костюмы из спектаклей

Румынский тенор Богдан Михай, которому досталась труднейшая партия графа Альмавивы, каждую ноту будто штангу брал - по отдельности, не создавая никакой вокальной линии. Польский баритон Анджей Филончик старался петь аккуратно, но необходимым для партии Фигаро умением петь фальцетом он не обладает, как, впрочем, и харизмой, без которой в этой роли никак.

И всем троим катастрофически не хватало виртуозной мелкой техники вокала, без которой не следует браться за Россини, так как иначе все ансамбли рассыпаются, а остается лишь ощущение, что певцы просто "давятся" своими партиями.

Лучшими среди коллег оказались басы - итальянец Джованни Ромео (Бартоло) и особенно Дмитрий Ульянов, выписанный из музыкального театра имени К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко на роль Базилио.

Он блистательно исполнил главный хит оперы арию "О клевете" и был единственный, кто сорвал овацию. Но оркестр звучал чрезмерно громоздко, однообразно и громко.

Ощущение, что режиссер впопыхах "нашинковал" спектакль всеми своими предыдущими находками

Казалось, перед синьором Моранди стояла лишь одна задача - всеми силами заретушировать пение солистов.

Жаль, что вышла явная промашка с исполнительским составом. Ведь среди штатных (ныне и в недавнем прошлом) солистов Большого есть певцы, кому Россини впору. Достаточно было вспомнить Ольгу Кульчинскую, Анну Аглатову или Андрея Жилиховского, чтобы у этой постановки оперы, которая очень любима публикой, все же появился шанс на счастливую сценическую судьбу.

Справка "РГ"

"Севильский цирюльник" (итал. Il Barbiere di Siviglia) - опера итальянского композитора Джоаккино Россини в двух действиях. Оперное либретто за авторством Чезаре Стербини создано на основе одноименной комедии французского драматурга Пьера Бомарше, написанной в 1773 году.

Музыкальный театр