У Зои Николаевны и Александра Георгиевича была большая и по-настоящему счастливая семья. Ее главное украшение и гордость - два сына. Разница между мальчишками четыре года. Но братья Сергей и Евгений были удивительно дружными - друг за друга горой. И оба обожали мать - она для них была главным человеком на земле. Отца уважали, а мать просто боготворили. Ребята росли крепкими и веселыми мальчишками. Хорошо окончили местную школу.
Зоя Николаевна про военную специальность Сергея ничего не знала, но все два года службы места себе не находила, так боялась за сына. Сердцем догадывалась, что от пуль ее мальчик не бегал и за спинами друзей не прятался. Только молилась, чтобы вернулся живым. Может, поэтому о своем ранении Сергей ей даже не заикнулся. Хирурги в госпитале у Сергея смогли извлечь лишь часть осколков, остальные остались.
В служебной характеристике на представление к ордену Мужества бойца диверсионной роты спецназа Сергея Александровича Смирнова есть только сухие рубленые фразы, что "находился в зоне чрезвычайного конфликта", что "зарекомендовал себя смелым, грамотным специалистом, владел приемами минно-подрывного дела" и что имел черный пояс по карате.
Но какое это было счастье для отца и матери, когда сын вернулся домой после службы. Зоя Николаевна тогда руководила сельским клубом. В те времена сельские клубы массово закрывались, разрушались или мутно переходили под разные коммерческие нужды. А клуб в деревне Угоры, построенный в старом советском стиле, с колоннами и бархатным занавесом в зрительном зале, жил полной жизнью, то есть с обязательными киносеансами и танцами по вечерам. Оба сына пошли служить и дальше. Сергей - в милицию подмосковного Одинцова, а Евгений - в милицию Костромы. Служба была обоим по душе, и братьев там до сих пор помнят. Говорят, что это были настоящие правоохранители, справедливые и честные.
Потом у Зои Николаевны и Александра Георгиевича родилась внучка. Ждали еще прибавления семейства Смирновых.
Был у братьев обычай - накануне Нового года младший с женой приезжал к старшему в столицу. Молодые семьи выбирали родителям подарки вместе, вместе любовались на праздничную Москву и ехали за 700 километров в родную деревню, чтобы с родителями встретить Новый год. Так было и 30 декабря 2004 года...
В стоящую на светофоре машину, в которой сидели Сергей с женой и маленькой дочкой, Евгений с женой на последнем месяце беременности влетел огромный джип. Молодой водитель джипа не тормозил, он ехал из ночного клуба, где весело провел время. Хозяином этого заведения был его отец.
В "жигуленке", в который он врезался, погибли сразу все молодые Смирновы - братья с женами и маленькая девочка. Водитель джипа не пострадал.
В деревню Угоры Смирновым-старшим доставили на новогодние праздники пять гробов - четыре взрослых и один маленький. Зоя Николаевна долго не могла ни стоять, ни говорить и "скорая" сутками дежурила у дома. А Александр Георгиевич попробовал пить, но однажды пришел в сознание, увидел, в каком состоянии жена, и как сам говорит, понял, что сейчас потеряет и ее. Стал поить ее с ложки, образно говоря, вытаскивать с того света. Вытащил и ее, и себя. Так старшие Смирновы остались одни.
Потом было следствие и суд над тем, кто сидел за рулем джипа.
Известно, что уголовная статья для водителей, по вине которых погиб человек, предполагает возможность "откупиться". То есть за деньги договориться с родными жертв аварии, и они снимут претензии, а виновник не сядет. С родителями погибших невесток адвокатам водителя договориться удалось, со Смирновыми - нет.
Суд был в Москве. Судья спросила у Зои Николаевны, почему она отказалась от предложения водителя. "Я своими сыновьями не торгую", - ответила мать. Больше ее судья ни о чем не спрашивала и дала водителю максимальный срок - чуть больше одного года за каждого погибшего Смирнова. И присудила родителям денежную выплату - небольшую. Но даже ее осужденный платить не стал.
"Российская газета" о горе Смирновых узнала через несколько лет после того суда. Зоя Николаевна рассказала, что через два месяца мажор-водитель выходит условно-досрочно, так и не выплатив ничего осиротевшей семье.
Редакция нашла то подразделение приставов, которое должно было выполнить решение суда, и поинтересовалась, что с исполнительным производством. Оказалось, что оно было списано в архив почти сразу после суда.
Пока шел суд, из собственности водителя исчезло все - квартиры, машины, участки и деньги со счетов. Причем все было сделано так грубо, что махинации видны невооруженным глазом. Видимо, расчет был на то, что убитые горем родители из далекой деревни ничего не смогут найти из имущества и доказать его неправомерный переход к другим собственникам. Итог - к моменту приговора осужденный был нищ как церковная крыса.
Потом у нас был неприятный разговор с руководителем этих приставов. Дословно его пересказывать не стоит, так как выражения были далеки от русского литературного языка. Начальник промолчал в ответ на наш вопрос, почему исполнительный лист не отправился в колонию за должником, а тихо "умер" своей смертью. Вопрос с исполнительным листом был важным - заключенный уходит досрочно на волю только если у него нет непогашенных долгов.
Мы успели - исполнительный лист пришел в колонию за две недели до обещанной свободы.
Зоя Николаевна после смерти детей ушла с должности заведующей клубом. Объяснила, что ей тяжело смотреть на молодых. Пошла в сельсовет и стала отвечать за пенсионеров. Помогала старикам - так становилось легче. А главное, она и Александр Георгиевич учились жить одни. Получалось трудно. А тут еще у Смирнова-старшего нашли онкологию, сделали операцию. Сейчас ему дали группу инвалидности. Зою Николаевну в прошлом году отправили на пенсию - объединили два сельсовета, и рабочих мест стало меньше.
Старая машина Смирновых выработала свой ресурс и глохнет на лесных дорогах в самое неподходящее время. Смирновы зарабатывали к пенсии сбором и сдачей ягод. Нынче на клюкву не поехали - машина не тянет, а пешком на холодные болота уже не дойти.
Редакция, зная о ситуации в этой семье, обратилась в Мантуровский военкомат - все-таки орден Мужества и корочки ветерана боевых действий что-то да стоят. Но в военкомате развели руками - Сергей из армии пошел в милицию.
Мы понимали, братья Смирновы погибли не при исполнении служебных обязанностей и формально их родителям ничего "по потере кормильца" не положено. Да и столько лет прошло после аварии. Но совсем тяжко Смирновым-старшим стало именно сейчас, когда Зоя Николаевна ушла на пенсию, а Александр Георгиевич получил инвалидность по болезни. До этого они как-то сами держались.
"Российская газета" стала наводить справки, что можно сделать. Нам дали координаты Национального благотворительного фонда. Туда мы отправили запрос, можно ли помочь Смирновым. Директор фонда Владимир Носов ответил быстро - рассказал, что их общественное объединение занимается благотворительностью за счет добровольных пожертвований и помогает семьям военных, погибших в борьбе с терроризмом. Но делает это по официальным ходатайствам ведомств, в которых погибшие служили. Поэтому наше письмо фонд отправил в МВД России.
Реакция министерства внутренних дел оказалась быстрой и приятно неожиданной. Из Москвы запрос пошел в Костромское УВД, оттуда в Мантуровское. К Смирновым в деревню приехал кадровик из районного подразделения полиции Владислав Серов. Расспросил, проверил бумаги. Сказал, чтобы Смирновы всегда обращались к ним, если нужна помощь. Редакции Владислав Серов рассказал, что Смирновы удивительно скромные люди и заслужили помощи от коллег их погибших сыновей. И эту помощь они получили.
На днях Зоя Николаевна позвонила в "Российскую газету" и только и смогла спросить: как им сказать спасибо МВД, в котором ее сыновья так и не дослужили до пенсии, и Национальному благотворительному фонду.
Мы пообещали, что сделаем это сами от их имени и от имени редакции:
Большое спасибо и низкий поклон всем, кто принимал участие в судьбе Смирновых из деревни Угоры.