После обмолота зяби
Посудите сами: прихожу на фестиваль, обещают фильмы и интернет-проекты "о людях труда". Дело хорошее, важное, надо везде успеть, обо всем рассказать читателям. Так… На "обсуждение актуальных трендов" успею, на питчинг загляну, не пропустить бы форсайт-сессию, потом презентация тематических кейсов и спич-сессия, где спикеры обсудят "вопросы контакта между российским киноконтентом и зрителем" (то есть ходит ли народ в кино, а если нет, то почему). А вот на кинохакатон мне надо или нет?
- Ребята, подскажите, кинохакатон - это что? - спрашиваю у мальчиков и девочек, которые выдают бейджи.
Они осторожно улыбаются, потом понимают, что я не шучу, и кто-то убегает узнавать. Пока гонец добывает информацию, задаю тот же вопрос трем знакомым дамам: доктору филологических наук, профессору культурологии и новоиспеченной выпускнице ВГИКа. Ждем вчетвером, они тоже заинтригованы. Прибегает запыхавшийся молодой человек, докладывает: это "брейнсторм для айтишников"! Все выдыхают.
… Сижу на заседании комиссии по выделению грантов некоммерческим организациям. Эксперты оживают, когда просят денег на оборудование столярно-слесарной мастерской или поддержку семей с трудными подростками. И впадают в анабиоз, когда заявители горохом сыплют слова, желая получить грант на "брендинг территории", "проведение фасилитационной сессии", создание "медианетворкинговой площадки", на воркшоп, воркаут или коворкинг, обещая в перспективе "развитие собственных трендов", "формирование копинг-стратегий" и "включение в региональное комьюнити". Таким средства выделяют неохотно, ибо непонятно, а оттого подозрительно. Как не вспомнить образованного попугая Иннокентия из старого мультика с его столь же осмысленным: "Сколько тонн клевера от одной несушки будет засыпано в закрома после обмолота зяби?"
Ели суши, пили смузи
И ладно бы только профессиональный жаргон разлетался, как саранча, так нет, никогда не знаешь, в какой момент окажешься дурачком. Нет, понятно, что если уж вляпался в соцсети, то изволь чекинить, репостить, френдить и расфенживать, учиться излагать факты "в рандомном порядке". При случае можно хайпануть, устроить знатную склоку вокруг холиварного поста, лайкнуть чьи-то лакшери лофты, понять, нужен ли ребенку валкер, и обогатиться парой-тройкой других лайфхаков.
Но в реальной жизни теряешься, если люди спрашивают, почему в продолжении мультика сестру Дяди Федора зовут Вера Павловна, а их папу Дмитрием, и продюсер отвечает: это баг. Дочь лейтенанта, спасавшего сокровища Дрезденской картинной галереи, говорит, что для ее отца это был "челлендж". Детишки в рекламе "прокачивают" велосипед, телеведущие "прокачивают" беременных, а "люксовые бренды, вставшие на путь кастомизации", "прокачивают" брендовые сумки. Честное слово, боюсь не вовремя включить телевизор и случайно узнать, в чем суть этого всеохватывающего процесса.
Да что далеко ходить? Хорошая новость для екатеринбуржцев: дореволюционному особняку, расположенному на пересечении улиц Малышева и Московской, предстоит масштабная реконструкция. Бывшая земская школа превратится в коворкинг-центр, о чем сообщают в экспертизе Управления госохраны объектов культурного наследия Свердловской области. А народ реагирует странно и уточняет в ехидных комментариях: "Русскоязычное название этого места имеется? А то можно ведь и что-то неприличное подумать". "Вообще достало это замещение русских слов на англоязычное подобие... А говорят про культурное наследие".
А еще песенку я минувшим летом в парке подслушивала, мама малыша укачивала и напевала: "Жили у бабуси два веселых гуся, ели суши, пили смузи, господи Исусе…". Магазин "Сушишоп" им в помощь...
Даже далекий от нетворкинга народ от такого филологического раздрая и полного отсутствия нормативов шалеет и пускается во все тяжкие. В прошлом году провели социологическое исследование с целью выяснить, жители каких крупных городов России чаще других выражают свои мысли нецензурно. Екатеринбург оказался на двенадцатом месте из тридцати, Челябинск его обошел и занял шестое. По мнению социологов, заметно больше стало сквернословить молодое поколение- результат влияния отечественных музыкальных групп, использующих мат в песнях, а также соцсетей, где контент зачастую содержит ненормативную лексику и никак не модерируется (в переводе - цензуры на словоизлияния нет).
"Карандашники" в офисе
Может быть, ничего страшного? Русский язык, как мы помним, велик, могуч, переживет и не такое. В конце концов, слов "панталоны", "фрак" и "жилет" по-русски тоже когда-то не было, а теперь мы примеряем слипоны, свитшоты, лонгсливы и парки. Но нет, ощущение такое, что на нас сходит сель - грязевой поток, сметающий все живое на своем пути и засыхающий тоннами мертвой грязи и мусора. Из положительных языковых впечатлений последнего времени - лишь прелестная кондитерская с названием "Не тортЫ, а тОрты" и смешное слово "карандашники" взамен обидного "офисного планктона". Это все... То есть счет разгромный. И я была бы счастлива ошибиться.
От кого ждать помощи? Кто послужит маяком, буйком, хотя бы маломальским ориентиром? Министерство образования? Моя дочь и ее одноклассница, в прошлом году сдававшие ОГЭ по русскому языку, были весьма удивлены, когда им попалось тестовое задание, требовавшее проанализировать прозу современного писателя Олега Резепкина.
Из переписки в классном чате:
"Люди, помогите с поиском ответа на вопрос, с которым я теперь пристаю ко всем: почему Резепкин на экзамене?! У нас что, классики закончились? Или другая причина? Какая?"
"Надо этот вопрос в министерство образования отправить. Должно же у них быть заготовлено какое-то официальное объяснение…
Кстати, да, интересно узнать".
А другие светочи русской словесности? Но им настолько лень подбирать русские слова даже для себя, любимых, что конкурс на лучшую книгу года на русском языке называется "Национальный бестселлер", а номинанты бьются за попадание в лонг- и шорт-листы. Аннотация на обложке очередного "бестселлера" заманивает конфликтом "пожилого писателя и молодого стартапера". Журналисты недрогнувшим пером выводят: "Оптимально максимально диверсифицировать опыт, чтобы быть в тренде".
Утопающие, как водится, спасаются сами, овладевая новым русским с онлайн-словарем.
- О бездумном, механическом использовании иностранных слов говорят много, - рассуждает бывший учитель русского языка, а ныне блогер Наталия Панасенко, отстаивающая в Сети чистоту русского языка. - Кому-то это доставляет "мильён" филологических страданий, а кому-то - энивей (anyway). Да простят меня знатоки импортных слов, но я думаю так: либо пиши все по-английски, либо все - по-русски. А так ерунда какая-то получается!
Наталья задала своим собеседникам вопрос: на самом ли деле сегодня без "импортных" слов никак не обойтись, потому что - примета времени. Вот ответы:
"Из происходящего вокруг вывод: с такими заморскими словами извилины будто выпрямляются в мозгах человека русского".
"Сама диву даюсь, это как люди не любят родной язык, что его в помойку превращают. Мало нам, что ли, импортных несъедобных продуктов завозят, так еще и неудобоваримые слова впаривают со всех сторон. Стыдно порой за русских!"
Вот и мне отчего-то кажется, что при таком положении дел русский язык, не выученный в школе, заляпанный публично терпимым матом, обнищавший и обескровленный, съеживающийся под агрессивным натиском англоязычных уродцев, впору заносить в Красную книгу и демонстративно, как амурского тигра, защищать. Иначе спохватимся - тигры есть, а слова такого нету.
Предложи слово в словарь
Интерес к языку, особенно никем, уж извините, не отмодерированному, в народе не угасает. Далекие от филологии уроженцы Екатеринбурга Иван Золотухин и Ольга Паниковская создали "Современный словарь уральского языка". Иван теперь живет в Москве, Ольга в Санкт-Петербурге, и знакомые с детства слова многие из их нового окружения просто не понимали.
- Первое время это немного смущало, но со временем гордость за Урал только росла, поэтому каждый раз, приезжая в Екатеринбург, привозил какие-то слова, - рассказывает Иван. - В прошлом году я подумал, что пришло время собрать все вместе. Создали сайт, сделали кнопку "Предложить слово" и в первый же день получили четыреста писем и восемь тысяч посетителей.