Можно ли считать испанские выборы "моделью" политических симпатий жителей ЕС, в соответствии с которой по итогам предстоящего в мае голосования будут распределены места в Европарламенте? Или ситуация с парламентскими выборами в Испании не показательна для Европы?
Александр Рар: В чем-то выборы в Испании очень похожи на общую картину, которую мы наблюдаем в Европе. А в чем-то есть своя специфика. Естественно во всей Европе, абсолютно во всех странах чувствуется евроскептизм. Он основывается на том, что растущему числу жителей ЕС становится некомфортно жить в нынешнем европейском доме. Может быть, несколько лет тому назад такие протестные мнения привели бы к тому, что голоса недовольных на выборах отдавались бы левым партиям, которые предлагали социальную левую альтернативу. Однако сейчас многие недовольные люди голосуют за правых. В этом отношении, я думаю, результат, полученный "Вокс" в Испании, - это фактически победа правых. Испанцы повторяют путь, который проходит Германия.
Тем не менее на результат голосования повлияла еще сохранившаяся в Испании "прививка" против правых тенденций. В стране помнят о преступлениях режима Франко, боятся военного путча. Поэтому протестный электорат голосовал в большинстве своем за Социал-демократическую партию, которая резко выступает против правого крена. Поэтому правые партии в Испании не могут набрать на родине такого количества голосов, как, может быть, они набрали, если бы этого эффекта исторической памяти не было.
С другой стороны, многие испанцы голосовали за правых, потому что боятся развала страны. Они считают, что только правые в состоянии остановить уход Каталонии, против которого выступает вся остальная Испания.
Конечно, выборы на Пиренеях имеют свою национальную специфику. Но они тоже демонстрируют тенденцию, которую мы будем наблюдать по возрастающей на выборах в других частях Европы и которая заключается в укреплении позиций правых партий.
Немецкая партия "Альтернатива для Германии", ее в чем-то можно считать идеологической родственницей испанской партии "Вокс", ранее уже попала в парламент ФРГ. Насколько слышен ее голос и способны ли в принципе правые, национально ориентированные партии, быть заметными на политической сцене?
Александр Рар: Я думаю, "Альтернатива для Германии" еще до своего потолка не доросла. Тенденции явно говорят о том, что эта партия будет получать в дальнейшем все большую и большую поддержку, несмотря на то, что, быть может, проблема беженцев временно уходит на второй план. Сейчас уже нет таких громадных потоков мигрантов в Европу, как в 2015 году. Партия "Альтернатива для Германии" быстро набирает вес в протестном электорате на востоке Германии. В то время, как на западе ФРГ скорее тенденция говорит против дальнейшего электорального роста "Альтернативы для Германии", хотя там она по-прежнему стабильно держит свои 10 процентов поддержки населения. А вот на востоке Германии число ее сторонников достигает 20 процентов, а в некоторых землях и выше 20 процентов. Например, в Саксонии выборы в местный парламент пройдут в октябре, и по всем нынешним опросам общественного мнения "Альтернатива для Германии" может стать самой сильной партией в законодательном органе. Это будет означать, что без "Альтернативы для Германии" окажется почти невозможным создать будущее правительство на местном уровне. Таким образом, эти выборы могут оказаться новым рубежом в немецкой истории, когда "Альтернатива для Германии" попадет в правительство, хотя и местное. Это будет свидетельствовать о дальнейшем влиянии партии. Если же она второй раз пройдет в Бундестаг, то получит деньги на создание своего собственного фонда. К этой тенденции нужно присматриваться, и тут, опять-таки, Германия ничем особо не отличается от других соседних европейских государств.
Но если проблема беженцев отходит на второй план, то что становится драйвером роста для таких национальных партий, как "Вокс" или "Альтернатива для Германии"?
Александр Рар: Драйвером становится то, чего больше всего боятся партии, выступающие за усиление единой Европы. Сейчас стоит очень важный вопрос, который может разделить европейцев на две части. В то время, как одна часть жителей Старого Света продолжает верить в возможность построения Соединенных Штатов Европы, то есть в максимально объединенную Европу, другая выступает за сохранение национальной составляющей и, если хотите, национальной идентичности своих государств.
Эти тенденции отразятся на результатах предстоящих в мае выборов в Европарламент?
Александр Рар: Мнения в Европе разделены. С одной стороны это идея Европы объединенной, шагающей дальше к светлому будущему в Соединенные Штаты Европы, как это фактически хотели реализовать политики после падения Варшавского договора и развала Советского Союза. Но спустя 30 лет после того, как Европа объединилась, после падения Берлинской стены возник и принципиально иной взгляд на будущее Старого Света. По-видимому, растущее число европейцев очень трудно убедить в необходимости Соединенных Штатов Европы в том, что их создание - правильный путь. Противников этого пути в европейских либеральных СМИ называют традиционалистами, отсталыми, националистами, которые не понимают современного духа. Но таких людей все больше и больше. Они хотят жить в традиционной Европе, со своими традиционными ценностями, без мигрантов, заполняющих эти страны. И они доверяют преимущественно своим правительствам, хотят, чтобы их странами управляли их соотечественники, а не какие-то бюрократы в Брюсселе. Это точка зрения, которую называют популистской. Насколько она действительно популистская и популярная, покажут выборы. Сторонников таких популистских взглядов особенно много на востоке и юге Европы.
Помимо этого, сейчас происходит то, чего раньше не наблюдалось - появляется четкая альтернатива немецко-французскому мотору внутри Евросоюза. Прежде это был бесспорный и бессменный мотор, который вел Европу всегда вперед. Германия и Франция уговаривали всегда всех других европейских соседей быть вместе. Но теперь появился альтернативный "поезд". Его создает министр внутренних дел Италии, который сейчас пытается сформировать альтернативные оси для противостояния и Брюсселю, и немецко-французской коалиции. Рим очень серьезно этим занимается. Ведет переговоры с венграми, поляками, другими недовольными странами. Поэтому очень многие приверженцы курса общей Европы боятся, что в случае изменения состава европейского парламента и прихода в него значительного числа правых сил вопрос о том, кто будет руководить Европой и кто станет в дальнейшем ее негласным лидером, окажется в повестке дня. Вопрос о том, какой будет будущая ось - по-прежнему Париж - Берлин или, может быть, Рим и Варшава, или Рим непонятно с кем-то еще, выглядит особенно злободневным. Поэтому все будут смотреть, какой результат правые партии получат на выборах в Европарламент. В европейских газетах уже не могут преуменьшать их значение и пишут, что они могут получить четвертое место как фракция. В этой связи не ясно, смогут ли они, может быть, создать общую коалицию с другими консервативными силами в европейском парламенте, которые там тоже есть. Пока те в одну упряжку с популистами идти не хотят, но все может поменяться. И тогда в Еврокомиссии появятся совсем другие комиссары с совсем иными биографиями, другими настроениями и убеждениями.
На днях президент Франции предложил радикальный способ для борьбы с оппозиционерами-евроскептиками - изгнать их из Шенгенской зоны. Насколько это реально?
Александр Рар: Мне кажется, это какое-то отчаяние. Мы наблюдаем попытку французского президента, которого негласно в Европе провозгласили новым Шарлем де Голлем и осыпали комплиментами до того, как он вообще что-либо сделал, придать новый импульс единой Европе. Можно сказать, что Макрон предложил план "Б", который всегда существовал в Германии и во Франции. Он был предназначен для ответа на вопрос, что делать, если вдруг Европа окажется перед расколом и не сможет двигаться дальше в сторону заветной цели, к созданию политического союза государств. Тогда и будет задействован "план Б". Он уже старый, ему 25 лет, его придумали немцы еще в 90-е годы на случай, если вдруг какие-то страны откажутся от движения вперед. Согласно этому плану в такой ситуации следует создавать коренную Европу, может быть, из тех государств, которые были основателями Европейского союза. Этим странам суждено двигаться дальше к созданию европейского политического союза. А когда государства, которые окажутся за бортом этой коренной группы, увидят, как хорошо живет усовершенствованный союз и как комфортно будет людям в коренной Европе, то они туда сразу опять захотят. Это понятный прием. Он рассматривается как запасной вариант для дальнейшего развития Европейского союза, если ситуация с точки зрения "евроцентристов" зайдет на нынешнем этапе в тупик.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"