Ольга Петровна, одиночество в толпе - примета времени. Есть рецепты от этой болезни общества?
Ольга Рублева: Как ни парадоксально, но в век интернета и соцсетей глубоко одиноких людей становится все больше. Речь, в частности, о представителях старшего поколения. Нам звонят люди пенсионного возраста и жалуются на то, что они выпали из общения в собственной семье. Типичный пример: пенсионерка живет вместе с дочерью, зятем и двумя внуками. Вечером они возвращаются с работы и из школы, расходятся по комнатам и "сидят" в телефонах, планшетах и ноутбуках.
Формально близкие люди в жизни бабушки присутствуют, а по сути их нет. Это еще страшнее, чем жить одной. Потому что в последнем случае ты ни на кого не рассчитываешь. А тут - невольно ждешь, когда же, наконец, все соберутся на кухне поговорить и обсудить новости. Но вместо этого каждый просит бабушку принести чай в его комнату. И так происходит из вечера в вечер.
В таком случае мы говорим, что не стоит полностью растворяться в родственниках и ставить крест на своей жизни, чтобы раз в пятилетку - на праздновании очередного юбилея - услышать слова благодарности. Мое предложение: "Приготовьте обед и идите по своим делам, запишитесь в библиотеку, в хор, в кружок рисования или вышивания бисером, в клуб для тех, кому за...", сначала вызвало удивление. Однако более детальное обсуждение помогло к концу разговора изменить депрессивный настрой собеседницы на оптимистичный.
Не пользуются пристальным вниманием родственников и инвалиды, особенно страдающие неизлечимыми заболеваниями. В течение пяти лет нам звонил мужчина с прогрессирующим рассеянным склерозом. Жена - на двух работах, дети учатся, и он целый день предоставлен сам себе. "Вы можете не говорить со мной, я просто почитаю вам стихи, пока еще не разучился разговаривать", - просил он. Так постепенно он прочитал консультантам телефона доверия наизусть чуть ли не всего Лермонтова. С каждым разом его речь становилась все невнятнее, но мы терпеливо слушали. А однажды признался, что хотел свести счеты с жизнью, считая себя обузой для близких.
Очень сложно найти смысл в жизни таких людей. В этом конкретном случае консультанты, обменявшись мнениями, решили сделать акцент вот на чем: "Сыновья, глядя на вас, учатся достойно, по-мужски преодолевать любые сложности. У младшего сына есть ежедневная обязанность о вас заботиться, и это учит его ответственности. А если дети делают что-то не так, вы всегда можете их поправить, подсказать, сделать замечание. То есть в любом случае, находясь рядом с близкими, вы участвуете в жизни семьи и в процессе воспитания своих детей".
Ваша служба создавалась как суицидологическая. За последние годы изменилось количество таких звонков?
Ольга Рублева: В процентном отношении - практически не изменилось. Шесть лет назад их было 3,1 процента, а в 2018-м - 2,8. Но, учитывая, что количество всех звонков увеличилось почти втрое (за прошлый год - почти 26,5 тысячи), то в абсолютном значении и суицидальных стало больше. А общее число обращений выросло резко (с двадцати-тридцати до семидесяти в сутки) с запуском федерального проекта - многоканального детского телефона доверия.
Конечно, одно время мы буквально захлебывались от детских звонков-розыгрышей. Но в любом случае отрабатывали каждый. Ведь розыгрыш - далеко не всегда баловство: иногда ребенок звонит с целью проверить, насколько серьезно его воспринимают взрослые. И даже если в данный момент ситуация кажется смешной, для ребенка она очень важна. Любой розыгрыш может перерасти в обсуждение проблемы, из-за которой абонент готов решиться на необдуманный поступок. Скажем, причиной может стать та же неразделенная любовь. Как-то звонит 15-летняя девочка и заявляет игривым тоном: "А меня парень бросил!". Потом выясняется, что там настоящее, глубокое чувство: с молодым человеком она встречалась полгода, но однажды он объявил при всем классе, что разрывает отношения. К этому горю добавилось то, что весь класс начал над девочкой подтрунивать. Она пыталась поговорить об этом с мамой, но та отмахнулась, сославшись на занятость.
Помог в этом случае телефон доверия?
Ольга Рублева: Девочка в итоге стала намного спокойнее. Пик эмоционального выброса мы, видимо, вместе с нею прошли. Нам зачастую звонят на пике переживаний, когда проблему уже невыносимо держать в себе, а поделиться ею не с кем. И наша задача - снять острое состояние, разложить ситуацию по полочкам, помочь найти направление, в котором нужно двигаться. Выработать стратегию поведения. Но случается, что абонент не может работать конструктивно, он зашорен и зациклен из-за переживаемого стресса. Были беседы, которые завершались оскорблениями консультантов. Но спустя время раздавался звонок: "Простите, я только сейчас понял, о чем вы мне пытались сказать". Так что отсроченный эффект тоже бывает.
Но в любом случае беседа облегчает состояние. Озвучил проблему - считай, уже наполовину ее решил. Ведь когда о чем-то думаешь неотступно, мысли крутятся, бегут. А проговаривая ситуацию, как бы видишь ее со стороны, систематизируешь мысли. И задача консультанта - в нужный момент задать нужный вопрос. Порой всего одна фраза заставляет собеседника сдвинуться с мертвой точки, преодолеть так называемое тоннельное зрение, характерное для кризисного состояния. Это как идешь по темному коридору, и хватает зажженной спички, чтобы увидеть выход. Но перезванивают нам не всегда.
Сибирь - закредитованный регион. Как часто к вам обращаются должники?
Ольга Рублева: В последние года полтора таких звонков практически нет. Зато один злостный неплательщик дал наш номер банку в качестве контактного. И теперь нам периодически звонят и требуют вернуть деньги, а не прикидываться телефоном доверия.
Приходилось общаться и с "телефонными террористами". Как-то в один день поступило сразу два таких звонка. Сначала - от женщины-инвалида, у которой несколько лет назад умер сын (как она считает, по вине врачей). Дама заявила, что вызовет скорую помощь и взорвет себя вместе с бригадой медиков. А потом позвонил мужчина и сообщил, что одна из больниц Кемерова заминирована. Попросил передать это куда следует и бросил трубку. В таких ситуациях мы действуем строго по утвержденному алгоритму и в тесном контакте с правоохранительными органами.
В школах начались выпускные экзамены. Много ли звонков, связанных со страхом перед ЕГЭ?
Ольга Рублева: Невротизация детей, конечно, присутствует. "Накрученные" абоненты звонят периодически. Как-то раз звонит телефон, снимаю трубку, а там - тишина. После длительного молчания на другом конце провода раздался тяжкий вздох. И девичий голос произнес: "Я не сдам ЕГЭ по математике. Я никогда его не сдам. Сколько бы мама не называла меня идиоткой, сколько бы папа не упрекал меня в том, что на репетитора ушла куча денег, я все равно не сдам. Как я просила разрешить мне пойти после девятого класса в колледж! Что плохого в том, что я мечтаю стать парикмахером? Но родителям нужно, чтобы я окончила одиннадцать классов и поступила в институт, причем туда, где основной предмет - математика!".
Слышу, девочка доведена до отчаяния, спрашиваю: "А что будет, если ты математику не сдашь?" И оказалось, что девочка даже не задумывалась об этом. А ведь жизнь не остановится, она будет продолжаться. "У тебя ведь уже есть аттестат о девятилетнем образовании, и ты с ним спокойно сможешь пойти в тот же колледж учиться на парикмахера. Каков бы ни был результат экзамена, пусть это будет твоим жизненным опытом". Еще позвонил мальчик-десятиклассник, отличник, мечтающий стать тренером по баскетболу: "Отец требует, чтобы я получил инженерное образование. Он запретил мне посещать тренировки, если у меня будет хоть одна четверка. Скорей бы окончить школу и уехать от родителей". Неужели смысл воспитания ребенка в этом?
К слову, и чрезмерная родительская опека ни к чему хорошему не приводит. Звонит однажды 16-летняя девочка, единственное дитя в семье: "Родители меня скоро совсем задушат своей любовью". Оказалось, что папа-бизнесмен всегда только лично отвозит дочку в школу и из школы забирает, а когда она идет гулять с друзьями, папа ждет рядом в машине, постоянно держа ребенка в поле зрения. Если она разговаривает с подругами по телефону, ей запрещают закрывать дверь в свою комнату. У девочки-подростка абсолютно нет личного пространства. И самое страшное, что такое поведение родителей одобряется нашим обществом: "Надо же, какая забота и ответственность!". А на самом деле - моральное насилие и подавление личности. В итоге ребенок заявляет: "Зачем мне жизнь, если нельзя иметь свое мнение, а делать все нужно только так, как хотят родители? Какая разница, буду ли я жить, если своей жизни у меня все равно нет?".
Хочется спросить родителей: "В чем ваша цель? В том, чтобы потерять контакт со своим ребенком или, что еще хуже, потерять самого ребенка? А может быть, в том, чтобы потешить собственные амбиции, а потом на старости лет остаться в полном одиночестве?". Мы, по идее, воспитываем детей для того, чтобы они чувствовали себя комфортно, жили счастливо и с радостью. И сами же загоняем их в рамки, навязываем свое мнение, даже не пытаясь его аргументировать. Если на подростка жестко давить, то кроме реакции протеста ничего не получишь. Согласны вы с его позицией или нет, но надо дать ребенку возможность высказаться. Не обесценивать его мнение. Пусть он с этим своим мнением хоть какое-то время побудет. Жизнь все равно расставит все по своим местам. Главное - сохранить контакт, не потерять точки соприкосновения, постоянно интересоваться жизнью своих детей. И еще: по возможности нужно стараться чаще общаться "в живую", а не по телефону и в соцсети. Одно дело - отправить смайлик, а совсем другое - подойти, обнять и сказать: "Как ты сегодня прекрасно выглядишь, я прямо любуюсь тобой!".
Телефон доверия: (3842) 57-07-07, 8-800-2000-122
Один из психологов-консультантов кемеровского телефона доверия в этом году стал победителем Всероссийского конкурса профессионального мастерства, организованного Российской ассоциацией телефонов экстренной психологической помощи (РАТЭПП). В конкурсе приняло участие более тридцати психологов, и эксперты единодушно отдали пальму первенства кемеровчанину (имя указывать нельзя, поскольку одно из условий работы на телефоне доверия - анонимность), который набрал 294 очка из 300 возможных.