К итогам можно отнести и то, что фестиваль успел проехать по шести областным городкам и показать в одиннадцати программах 41 кинокартину из 15 стран. Пять умных лекций, образовательная программа "Юность", конференция "Воображаемый Тарковский", представление уникального архива режиссера Григория Александрова и актрисы Любови Орловой. Выставка "Из зоны событий", наконец: художник Рашит Сафиуллин, работавший с Тарковским над "Сталкером", воссоздал комнату из фильма, где исполняются все сокровенные желания, - теперь она перекочует в Юрьевец и станет частью экспозиции дома-музея режиссера. Конечно же, об этом рассказали на закрытии. Но дело все-таки не только в этих важных цифрах, не в отчете. Ждали, когда объявят имена лауреатов.
Ну что, казалось бы, ведь "Зеркало" не Канны и даже не "Кинотавр" - по крайней мере, по масштабам? Что в приципе может дать создателям кино и их зрителям такая маленькая радость - объявление лауреатов этого кинофестиваля? А вот что. Фестиваль не самый большой, но закрепивший за тринадцать лет свой авторитет - уже тем, что он не похож на другие. "Территория эксперимента" - этот слоган здесь прижился не случайно. Тщательно подобраны как девять конкурсных фильмов, так и семь фильмов из программы "Свои". С ними неожиданно рифмуются параллельно прошедшие показы неоромантика Вернера Херцога или кружащаяся в юбке-солнце ослепительная ткачиха тридцать пятого года - Орлова в александровском "Светлом пути".
"Зеркало", словом, - как барометр интересных ощущений. Как избранной киносреды, так и обычных, неэлитных зрителей. И в этом смысле любопытна точка, в которой сошлись-разошлись в этом году два выбора - два оголенных провода - профессионального международного жюри и жюри зрительского.
Гран-при фестиваля "Зеркало" получил фильм Кантемира Балагова "Дылда". Что было ожидаемо. Им завершалась крепкая конкурсная программа здесь. Он только что вне конкурса вызвал ажиотаж на "Кинотавре". А чуть раньше - его высоко оценили критики ФИПРЕССИ и жюри программы "Особый взгляд" Каннского кинофестиваля наградило призом за режиссуру.
Зрительское жюри выбирало не из конкурсных картин - из семи фильмов программы "Свои". Долго колебались и все же с минимальным перевесом отдали предпочтение не фильму Ларисы Садиловой "Однажды в Трубчевске" (тоже побывавшему в Каннах), а дебютному "Мальчику русскому" Александра Золотухина (показанному, впрочем, небезуспешно во внеконкурсной программе Берлинале).
Два полюса - оценка коллег и оценка зрителей - в них нет, конечно, противостояния. Но есть свои закономерности - что, собственно, и любопытнее всего. Так сошлось. И обладатель гра-при "Зеркала" Балагов, и полюбившийся зрителям Золотухин - ученики Александра Сокурова, выпускники мастерской Александра Сокурова в Кабардино-Балкарском университете. Балагов приехать не смог - представлял свое кино в Новосибирске. Золотухин побывал не только в Иванове, но и проехал с фильмом через Юрьевец, Вичугу, Кинешму и другие живописные здешние местечки. Так уж вышло, мы одновременно побывали в Шуе - на ткацкой фабрике: режиссера заинтриговал там чудо-аппарат, который выворачивает за секунду наволочки, - и ткачихи весело уступали ему место у станка. У режиссера получилось. К чему это? Да так, забавный эпизод, и только.
Балагов и Золотухин примерно одного возраста, около тридцати. Два их фильма (и о том, и о другом "Российская газета", конечно, писала) - две проекции из наших дней в далекую и близкую российскую историю. Два взгляда современного молодого поколения на прошлое и на самих себя. Не противоположных, просто очень неодинаковых. И многое тут, наверное, в нюансах.
В фильме "Дылда", напомню, послевоенный Ленинград, послеблокадный. Долговязая Ия и ее боевая подруга Маша пытаются жить в новом мире, без войны. Ия контужена, периодически впадает в странное оцепенение - будто судорогой сводит, не может шевельнуться. Маша, у которой корявый шрам на животе, после фронта не может рожать.
Режиссер Балагов, мне показалось, точен арифметически. Декорация послевоенной улицы. Трамвай тех времен. Распределение красок: много зеленого, охры и красного. Напоминает фламандскую живопись. А сцена в бане, переполненной голыми женщинами, - это, говорят, из Энгра. Сам Балагов абсолютно безошибочно говорит о своих (вместе с соавтором сценария Александром Тереховым) литературных первоисточниках - "У войны не женское лицо" нобелевского лауреата Светланы Алексиевич, а после вручения премии "Большая книга" так же точно стал говорить о внутренней связи с Марией Степановой и ее книгой "Памяти памяти": "пришел к выводу, что мы не придумываем истории, мы их заимствуем из прошлого".
В этой истории - так выходит - женщины, в судьбах которых произошли, словами режиссера, тектонические сдвиги, уничтожают всех мужчин. Мальчика случайно задавила Ия. Безнадежного парализованного раненого (к которому жена приехала, но хотела бы как-то от него избавиться) усыпила тоже Ия. Арифметически точно появляются скроенные по лекалам мальчики из богатых семей на роскошном лимузине) - один отделался переломом руки, другой синяками. Орденоносная подруга Маша то крутит платье-солнце, как Любовь Орлова, то заставляет Ию писать донос и на саму себя, и на доктора, который вынужден теперь участвовать в создании ребенка. Потому что им двоим - опустошенным подругам - теперь никто больше не нужен. Все выверено. В Каннах расценили "Дылду", как фильм о лесбийской любви и включили в специальную номинацию на "Квир-пальму". Интервьюерам режиссер говорит, что "ничего против этой номинации не имеет" или что эта "номинация немножечко раздражает", потому что сильно упрощает все: "Это история о том, что человеку нужен человек, а не женщине нужна женщина".
"Фокус этого фильма именно в женском взгляде, - говорит о "Дылде" программный директор "Зеркала" Андрей Плахов, - взгляде, который делает специфически, казалось бы, российскую историю актуальной и в мировом контексте, где художники постоянно стараются рассмотреть привычные конфликты и ситуации через призму женского опыта". Конечно, в этом ярком и колоритном фильме есть и недостатки - но даже они, по словам Плахова, "в конечном счете работают на результат: придают ему обаяние эстетической загадочности".
Совсем наоброт в "Мальчике русском" у Александра Золотухина. Здесь, кажется, вовсе нет женщин - только на порнографических картинках, которые разглядывает в окопе солдат. И две мимолетные девчушки в польском городке. Все остальное - мир мужской. Сюжет - как ожившее старое фото. Цвета размыты, все зернисто, пленка поцарапана. Щуплый, смешной крестьянский паренек попадает на фронт в Первую мировую войну, после первого же боя ослеп, но возвращаться никуда не хочет - какой от него, слепого, дома толк, а здесь он теперь служит слухачом, прослушивает небо и предупреждает о приближении вражеских аэропланов. Человеческое перемешано с бесчеловечным, радости, гадости, и ничего хорошего не светит. И на эту хронику накладывается репетиция оркестра, и оглушительно звучит Рахманинов. И сердце щемит отчего-то - хотя, казалось бы, откуда взяться тут любви.
У Шукшина рассказ был, "Дядя Ермолай" - простой такой. Там вспоминает он про этого Ермолая Григорьевича, прожившего по новым и в семидесятых (уж теперь тем более) меркам жизнь неправильно. Какой смысл был в жизни всех этих людей - они же искалечены или "опустошены". Ну что за смысл, писал Шукшин, работали да детей рожали. Сам-то он уже понимал жизнь иначе. А все одно: "Но только когда смотрю на эти холмики, я не знаю: кто из нас прав, кто умнее? Не так - не кто умнее, а - кто ближе к Истине. И уж совсем мучительно - до отчаяния и злости - не могу понять: а в чем Истина-то?.. Люблю этих, под холмиками. Уважаю. И жалко мне их".
Хотя казалось бы: при чем тут Шукшин?
Лучшим режиссером на фестивале "Зеркало" стал аргентинский Бенджамин Найштат (фильм "Красный"). Приз "За цельную и пронзительную игру актеров" получил создатель фильма "Бумажные флаги" Натан Амбросиони (Франция). Приз "За уникальный авторский взгляд" получил азербайджанский режиссер Эльмар Иманов за картину "Конец сезона". Он же получил приз жюри молодых критиков "Голос". А почетный приз фестиваля "За вклад в творчество Андрея Тарковского" получил художник Рашит Сафиуллин.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"