За границей, куда ее муж Михаил Сергеевич Горбачев, сначала генсек ЦК КПСС, ставший чуть не автоматически и первым (заодно и последним) президентом, ездил с частыми визитами, Раису, как ее называли на Западе, боготворили. Действительно, всегда со вкусом одетая, умевшая держать высокую марку, она стала в зарубежье настоящей "первой леди" в советской истории. Вот где в реальности и произошла действительно неоспоримая "перестройка".
Дома же Раису Максимовну признали, как это часто бывает в наших и только наших краях и умах, лишь после смерти. Вроде не так уж была и плоха, по крайней мере умна. Пара Горбачевых вошла в летопись исторически признанной неизбежностью.
А что, ей надо было одеваться на блошином рынке, где покупала, как со вздохом свидетельствуют старые большевики, свои наряды умнейшая, но за собой мало следящая Надежда Константиновна Крупская? В негласном споре первых леди Горбачева легко затмевала жен американских президентов - Нэнси Рейган и Барбару Буш.
Впрочем, начисто забывают о Нине Петровне Хрущевой, которую первой из кремлевских жен стал брать в зарубежные поездки наш Никита Сергеевич. Вот кто не должен был подвести. Нина Петровна знала английский, могла в отличие от малообразованного супруга поддержать беседу и на иностранном языке. Ее, простую, улыбчиво-добродушную, хорошо принимали на родине в отличие от наломавшего дров Хрущева. А вот в США Нина Петровна "не прошла". Чересчур, как бы это сказать, крупная, одетая в цветастые слишком широкого покроя платья, сшитые ее родственницей, она неважнецки смотрелась на фоне Джеки Кеннеди, считавшейся олицетворением женского вкуса. Жены Брежнева, Андропова и Черненко на публике появлялись редко, а то и вообще не выходили. Прорыв совершила Раиса Горбачева.
Довелось наблюдать ее за границей. Однажды во время официального визита Горбачева в Испанию меня почему-то включили в пул первой леди. Я разозлился, и зря. По крайней мере удалось познакомиться с городом Мадридом и его роскошными музеями. Раиса Максимовна вела себя корректно, в "Прада" часто задавала вопросы, благодарила через переводчика гидов. Было видно, что к экскурсии она хорошо подготовилась, удивляя сопровождавших ее испанцев глубокими познаниями. Русская интеллигентность в одежде от Кардена или Шанель.
Я же окончательно признал Раису Максимовну за отчаянную смелость, проявленную вместе с мужем на прогулке у площади Бастилии в Париже. Шел официальный визит, а французы вдруг сняли свою охрану, и солидную чету буквально атаковали сотни местных папарацци. Они наваливались на Горбачевых, падали с переносных лестничек, ими же и захваченных, орали: "Горби, Горби". Мы, журналисты, вместе с посольскими попытались взять пару в круг, чтобы вывести из бушующей толпы. Для меня это закончилось разорванным пиджаком. А Раиса Максимовна, как и "сам", сохранила выдержку и достоинство. Она лишь покрепче схватилась за плечо супруга.
Вице-президент России Руцкой однажды рассказывал, что после ГКЧП и Фороса именно Раиса поддерживала мужа, уговаривая его не сдавать власть. По Руцкому, Горбачев и Союз продержались до декабря во многом благодаря Раисе Максимовне - тут уж можно верить или не верить.
Вообще роль первой леди всегда ответственна. Как же здорово мы пообщались на зеленющей лужайке Елисейского дворца с Даниэль - женой президента Франсуа Миттерана. Нам, сбившимся в кучку россиянам, она поведала, как познакомилась с мужем в Сопротивлении, как сражались вместе в партизанском отряде. Чокнулась с каждым из нас бокалом шампанского в честь 14 июля и вдруг подозвала мужа. Тот, сухой и неулыбчивый подошел, и Даниэль предложила: "Познакомься, это русские журналисты". Миттеран не смог скрыть изменений в лице. Лишь короткое приветствие и мгновенное исчезновение в толпе гостей поважнее нас. Но Даниэль "отыграла" и это: "Муж всегда так занят". Но даже мы, чужаки, знали, что вечно торопящийся президент успевает общаться не только с официальными персонажами, но и со многими дамами.
Если же вспомнить наиболее неприятно поразившую меня первую леди, то это, бесспорно, Хиллари Клинтон. В день празднования 50-летия Победы был с почетом приглашен на кремлевскую трибуну. Билет вручил лично один из тогда наиболее приближенных к президенту Ельцину людей. Приехали на площадь заранее, в спецавтобусе. Нас проверили и провели на трибуну согласно врученным билетам. Было еще очень рано, народу почти никого, но и в этот час я понял: уж больно шикарно меня посадили. Вскоре на эти центральные места начали прибывать законные гости. Среди них троица - суровый и одинокий английский премьер Джон Мейджор и рядом с ним улыбающийся президент США Билл Клинтон с женой Хиллари.
Мог ли упустить настоящий журналист, коим себя считаю, подобный шанс. Я, стоявший рядом сзади, задал тривиальный вопрос двум главам держав, на который получил не менее тривиальные, однако все же ответы. И тут ко мне обернулась первая леди Америки. Она все и сразу поняла. Схватила по-прежнему улыбающегося мистера Клинтона за рукав, что-то нашептала ему в ухо. Наш диалог не остался незамеченным человеком, стоявшим при входе на трибуну. Он попросил мой билет, извинился за допущенную ошибку при выдаче и вежливо пригласил занять место на другой "тоже удобной" трибуне. Объяснения типа того, что приглашение как раз и дал его начальник, во внимание приняты не были. Уверен: правильно поступили американцы, не избрав Хиллари Клинтон в президенты. Дала бы им такого жару. И еще я окончательно усвоил одно: каждый должен занимать свое собственное место, твердо для него предназначенное.