- На перезахоронениях бойцов Великой Отечественной часто говорят - никто не забыт и ничто не забыто. Но многое забыто. И многие, - констатировала завотделом поискового объединения "Дон", соорганизатор музея "История политических репрессий в Воронежской области" Евгения Попова.
Члены "Дона" 20 лет изучают места боев, в последние годы занимаются проектом "Берлинка - дорога на крови" в Каменском и Острогожском районе, где немцы строили секретную железнодорожную ветку руками советских военнопленных. Около 60 тысяч таких работников жило в концлагерях в нечеловеческих условиях.
- Они возвели 43 моста, один из которых стал самым высоким в Европе (среди деревянных), другой - самым длинным. При отступлении немцы все, что смогли, сожгли, но на спутниковых картах контуры дороги видны до сих пор, - рассказала Попова. - Сколько людей умерло при строительстве Берлинки, точно не известно. Мы подняли останки около трех тысяч человек. Тема не изучена, потому что раньше к военнопленным относились с подозрением.
В Воронежской области есть памятники победам советских солдат и страданиям мирного населения. Но трагедия военнопленных по-прежнему в тени.
Не увековечена должным образом и память о пострадавших от политических репрессий. На окраине Воронежа, в Дубовке, где лежит около 10 тысяч расстрелянных, есть лишь несколько братских могил. В массе своей воронежцы об этом месте и его истории не знают.
- В Белгороде находится крупнейший на юге России памятник беспамятству. Это паркинг на месте тюрьмы ЧК, уничтоженной в 2017 году. Уцелела лишь одна стена. Мы называем ее "стеной плача". Когда не обозначены места, где страдали невинные люди, память об этом исчезает, - считает руководитель интернет-сообщества "Сохранение историко-культурного наследия Белгородчины" Павел Альбощий.
Памятник-валун, часовня и поклонный крест обозначают место трагедии под Тулой - в Тесницком лесу. Там захоронено не менее трех тысяч репрессированных. Часть территории признана объектом культурного наследия.
- В 2017 году власти хотели убрать все памятные знаки, которые понаставили люди. Но, к счастью, их проект лег в стол. В лес приезжают случайные люди, паломники и небольшой костяк туляков, которые чтят память о жертвах террора, - отметил руководитель местного отделения "Мемориала" Андрей Клочков.
Как привлечь посетителей, думают и в тверском комплексе "Медное". Его создали на месте, где захоронено 11 тысяч жертв - крестьяне, священнослужители и поляки: полицейские, жандармы, пограничники, прокуроры.
- Мы не стремимся обвинять, - сообщила историк, сооснователь музея в Медном Елена Образцова. В областной книге памяти все имена даны одним списком: некорректно отделять, например, тех же работников НКВД, если они были репрессированы.
К сожалению, работа с молодежью в "музеях совести" может свестись к беседам на нейтральные темы, подчеркнула Елена Образцова.
Традиционные памятники и церемонии зачастую не вызывают эмоций у нынешних школьников. Сотрудник пермского отделения "Мемориала" Иван Васильев столкнулся с этим на личном опыте:
- Камень, стела со списком имен - во многом это устарело. Мы делаем передвижные выставки, которые легко развернуть в сельской библиотеке. Но и выставки - устаревший формат. Сегодня надо делать видео для YouTube.
Наталья Тимофеева, руководитель научно-образовательного центра устной истории (Воронеж, ВИВТ):
- В национальную память не включено много групп: кулаки, военнопленные, "восточные рабочие". В Германию угоняли простых деревенских женщин, которые после освобождения не смогли рассказать обществу о своей трагедии. Большое количество наших сограждан живет с непроговоренной болью, передавая ее детям и внукам. О советских военнопленных, которые не вернулись домой, в России не говорят. Маршал Жуков указывал, что только в Восточной Германии 91 тысяча захоронений наших солдат, в том числе массовых. В Штукенброке похоронено 65 тысяч пленных! В ФРГ признают, что борьба с болотами, строительство дорог и другие проекты были связаны с принудительным трудом советских граждан. А что об этом известно у нас?