- "Крокодил" после статьи Крупской выжил, но в 20-30-е пережил несколько запретов и разрешений, - рассказывает куратор выставки "Запрещенные книги", открывшейся в январе в библиотеке им. Некрасова, Екатерина Фадейкина, зав. отделом библиотечно-информационного обслуживания.
Трудной дорогой скакал и "Конек-Горбунок": его запрещали в царской России из-за якобы сатиры на царя и Церковь, в советской России - в 1922-м из-за сцены, где народ упал перед царем на колени, и в 1934-м, когда цензоры увидели в Ванькиных приключениях карьеру сына деревенского кулака. А в 2007-м активисты из Татарстана попросили проверить сказку на экстремизм из-за слова "татарин", употребленного Ершовым как ругательное.
Идея исследовать тему запретов на писательские фантазии пришла в головы библиотекарей после знакомства с сайтом Американской библиотечной ассоциации, составляющей рейтинги книг, доступ к которым, по мнению заокеанских библиотекарей, учителей и родителей, стоило бы ограничить - за несоответствие возрасту, жестокость, мат...
Обложки некогда потерпевших от цензуры и сейчас отобранных для выставки книг скрывались по воле дизайнеров под бумагой и лентой с надписью "запрещено", а имена цензоров и тех, кто подвигал последних на их черные дела, напротив, выносились на передний план - вместе с их мнениями и вердиктами.
- Мы упорно искали прямые цитаты, стараясь избегать косвенной речи, искали подтвержденные источниками персоны и конкретные учреждения, - говорит Екатерина Фадейкина.
В. Блюм, заведующий театральной секцией реперткома МХАТ: "Пьеса представляет собой сплошную апологию белогвардейцев… то есть совершенно неприемлема" - это черным по белому написано на булгаковских "Днях Турбиных".
Министерство внутренних дел Франции - Министерству народного просвещения: "На пренебрежение господствующих начал всякого благоустроенного общества в романе Гюго "Отверженные" должно обратить внимание цензора".
"Одна из тех вредных, глубоко безнравственных книг, авторы которых рассчитывают на скандальную славу" - это цитата из обвинительного слова на суде над Шарлем Бодлером, наклеенная на запечатанную обложку "Цветов зла".
Больше всего, конечно, на стеллаже книг русских писателей, от Радищева до Рождественского, а главным олицетворением крамолы в глазах цензоров были, похоже, Ахматова и Пастернак - их имена поминаются в цитатах чаще других. Михаил Суслов утверждал, что от "Доктора Живаго" вреда было бы гораздо меньше, чем от романа Гроссмана "Жизнь и судьба".
Главной функцией библиотек всегда была просветительская. Сегодня, когда идеологические, религиозные и им подобные причины неиздания книг практически вытеснились причинами финансовыми, современникам стоит иногда напоминать былое. И как же читатели откликаются на эти напоминания?
По словам Екатерины Фадейкиной, "Цветы зла" Бодлера месяцами стояли на полке недвижимы, а за время выставки о жизни и смерти все пять ушли в народ.